«Разум ошибается, чувство никогда» — эти слова Шумана могли бы стать девизом всех художников-романтиков, свято веривших в то, что самое драгоценное в человеке — это его способность чувствовать красоту природы и искусства и сочувствовать другим людям (см. «Романтизм в музыке»).
Творчество Шумана привлекает нас прежде всего богатством и глубиной чувств. А его острый, проницательный, блестящий разум никогда не был холодным разумом, он всегда был освещен и согрет чувством и вдохновением.
Богатая одаренность Шумана не сразу проявилась в музыке. В семье преобладали литературные интересы. Отец Шумана был просвещенным книгоиздателем и иногда сам выступал как автор статей. А Роберт в юные годы серьезно занимался языкознанием, литературой, писал пьесы, которые ставились в домашнем кружке любителей. Занимался он и музыкой, играл на фортепиано, импровизировал. Друзей восхищало его умение нарисовать музыкой портрет кого-либо из знакомых так, что можно было легко узнать его манеры, жесты, весь облик и характер.
По желанию родных Роберт поступил в университет (Лейпцигский, а потом Гейдельбергский). Занятия на юридическом факультете он был намерен совмещать с музыкой. Но с течением времени Шуман понял, что он не юрист, а музыкант, и стал настойчиво добиваться согласия матери (отец к тому времени умер) на то, чтобы целиком посвятить себя музыке.
Согласие в конце концов было дано. Большую роль сыграло ручательство видного педагога Фридриха Вика, который заверил мать Шумана, что из ее сына при условии серьезных занятий получится выдающийся пианист. Авторитет Вика был непререкаем, ведь его дочь и ученица Клара, тогда еще девочка, уже была концертирующей пианисткой.
Роберт снова перебрался из Гейдельберга в Лейпциг и превратился в старательного и покорного ученика. Считая, что ему надо скорее наверстать упущенное время, он занимался без устали, а для того чтобы добиться свободы движения пальцев, изобрел механическое приспособление. Это изобретение сыграло роковую роль в его жизни — оно привело к неизлечимому заболеванию правой руки.
Это был ужасный удар. Ведь Шуман с величайшим трудом добился разрешения родных бросить почти законченное образование и посвятить себя целиком музыке, а в итоге он мог только кое-как непослушными пальцами что-то наигрывать «для себя». Было от чего прийти в отчаяние. Но без музыки он уже не мог существовать. Еще до катастрофы с рукой он начал брать уроки теории и серьезно заниматься композицией. Теперь эта вторая линия стала первой. Но не единственной. Шуман стал выступать как музыкальный критик, и его статьи — меткие, острые, проникающие в самую суть музыкального произведения и особенности музыкального исполнения — сразу привлекли к с<ебе внимание.
Известность Шумана-критика предшествовала известности Шумана-композитора.
Шуману было всего двадцать пять лет, когда он отважился на то, чтобы организовать собственный музыкальный журнал. Он стал издателем, редактором и основным автором статей, появлявшихся от имени членов «Давидова братства» — «Давидсбунда». Давид, легендарный библейский царь-псалмопевец, боролся с враждебным народом — филистимлянами и побеждал их. Слово «филистимлянин» созвучно немецкому «филистер» — мещанин, обыватель, ретроград. Целью членов «братства Давида» — давидсбюндлеров была борьба с обывательскими вкусами в искусстве, с цепляньем за старое, отжившее или, наоборот, с погоней за новейшей, но пустой модой.
Того братства, от имени которого выступал шумановский «Новый музыкальный журнал», в действительности не существовало, это была литературная мистификация. Был небольшой кружок единомышленников, но Шуман считал членами братства всех передовых музыкантов, в частности Берлиоза и Шопена, чей творческий дебют он приветствовал восторженной статьей. Сам Шуман подписывался двумя псевдонимами, в которых были воплощены разные стороны его противоречивой натуры и разные грани романтизма. Образ Флорестана — романтика-бунтаря и Эвсебия — романтика-мечтателя мы находим не только в литературных статьях Шумана, но и в его музыкальных произведениях.
А музыки писал он в эти годы много. Одна за другой создавались тетради его фортепианных пьес под непривычными для того времени названиями: «Бабочки», «Фантастические пьесы», «Крейслериана», «Детские сцены» и др. Сами названия говорят о том, что в этих пьесах отразились разнообразные жизненные и художественные впечатления Шумана. В «Крейслериане», например, созданный писателем-романтиком Э. Т. А. Гофманом образ музыканта Крейслера, своим поведением и даже самим существованием бросавшего вызов окружавшей его мещанской среде. «Детские сцены» — это мимолетные зарисовки жизни детей: игры, сказки, детские фантазии, то страшные («Пуганье»), то светлые («Грезы») (см. «Детская музыка»).
Все это относится к области программной музыки. Названия пьес должны дать толчок воображению слушателя, направить его внимание в определенную сторону. Большинство пьес — миниатюры, в лаконичной форме воплощающие какой-то один образ, одно впечатление. Но Шуман часто объединяет их в циклы. Пьесы некоторых циклов могут исполняться и по отдельности (например, известная пьеса «Грезы» из «Детских сцен»), но в большинстве случаев они рассчитаны на исполнение всего цикла полностью. В расположении пьес в цикле, на первый взгляд свободном, есть своя закономерность и логика.
Самое известное сочинение в этом роде — «Карнавал» — состоит из ряда небольших пьес. Здесь и вальсы, и лирические сцены встреч на балу, и портреты реальных или вымышленных персонажей. Среди них наряду с традиционными карнавальными масками Пьеро, Арлекина, Коломбины мы встречаем Шопена и Паганини, охарактеризованных музыкой в стиле их собственных сочинений («Шопен» — род ноктюрна, «Паганини» — виртуозная пьеса). Встретим, наконец, и самого Шумана в двух лицах — Флорестана и Эвсебия, и юную Кьярину — Клару Вик.
Братская нежность к этой талантливой девочке, дочери учителя Шумана, со временем перешла в глубокое сердечное чувство. Молодые люди поняли, что они созданы друг для друга: у них были одинаковые жизненные цели, одинаковые художественные вкусы. Но это убеждение не разделялось Фридрихом Виком, который считал, что муж Клары должен прежде всего обеспечить ее материально, а этого от неудавшегося пианиста, каким был в глазах Вика Шуман, нечего и ждать. Боялся он и того, что замужество помешает концертным триумфам Клары.
«Борьба за Клару» продолжалась целых пять лет, и лишь в 1840 году, выиграв судебный процесс, молодые люди получили официальное разрешение на брак.
Этот год биографы Шумана называют годом песен. Шуман создал тогда несколько песенных циклов: «Любовь поэта» (на стихи Гейне), «Любовь и жизнь женщины» (на стихи А. Шамиссо), «Мирты» — цикл, написанный в качестве свадебного подарка Кларе. Идеалом композитора было полное слияние музыки и слова, и он действительно достиг этого.
Так начались счастливые годы жизни Шумана. Горизонты творчества расширились. Если раньше его внимание было почти целиком сосредоточено на фортепианной музыке, то теперь вслед за годом песен наступает пора симфонической музыки, музыки для камерных ансамблей, создается оратория «Рай и Пери». Шуман начинает и педагогическую деятельность в только что открывшейся Лейпцигской консерватории, сопровождает Клару в ее концертных поездках, благодаря которым его сочинения завоевывают все более широкую известность. В 1844 году Роберт и Клара проводят несколько месяцев в России, где их встретило теплое, дружеское внимание музыкантов и любителей музыки.
Но счастливые годы омрачились незаметно подкрадывавшейся болезнью Шумана, поначалу казавшейся простым переутомлением. Дело, однако, оказалось серьезнее. Это было психическое заболевание, иногда отступавшее — и тогда композитор возвращался к творческому труду и талант его оставался таким же ярким и оригинальным, иногда обострявшееся — и тогда он уже не мог ни работать, ни общаться с людьми. Болезнь постепенно подтачивала его организм, и последние два года жизни он провел в больнице.
Но вот что замечательно: Шуман закончил свой творческий путь так же, как он его начал,— открытием новой звезды на музыкальном горизонте. В молодости он приветствовал юного Шопена, на закате жизни — молодого Иоганнеса Брамса, в будущем крупнейшего немецкого симфониста. Даже название последней статьи Шумана — «Новые пути» — символично. Открывателем новых путей он был всю свою жизнь, таким и остался в памяти человечества.
Основные сочинения. Опера «Геновева» (1848). Для солистов, хора и оркестра: оратория «Рай и Пери» (1843), «Манфред» (музыка к драматической поэме Байрона, 1849), сцены из «Фауста» Гете (1853). Для оркестра: 4 симфонии (1841, 1846, 1850, 1841 — 1851). Для фортепиано: «Бабочки» (1831), «Карнавал» (1835), «Давидсбюндлеры» (1837), «Фантастические пьесы» (1837), «Детские сцены» (1838), «Крейслериана» (1838), «Лесные сцены» (1849), «Симфонические этюды» (1837 —1852) и другие сочинения. Концерт для фортепиано с оркестром (1845). Для голоса и фортепиано: циклы «Круг песен» (слова Гейне), «Мирты» (слова Гете, Байрона и других поэтов), «Любовь и жизнь женщины» (слова Шамиссо), «Любовь поэта» (слова Гейне), «Круг песен» (слова Эйхендорфа) и другие песни, все — 1840 год.
В.Васина-Гроссман Книга о музыке и великих музыкантах
Скачать ноты