В жизни мы не сомневаемся в том, что осуществляем наши действия сознательно, руководствуясь своими убеждениями, желаниями, стремлениями. Мы всегда можем объяснить цель наших устремлений, мотивы, которые привели нас к мысли заняться тем или иным делом, действия, благодаря которым мы собираемся достигнуть поставленной цели, проявить свою волю. Эта сознательная сторона нашей психики, однако, не исчерпывает ее целиком. Не все в нашем внутреннем мире осуществляется на уровне сознания. Мы, например, часто употребляем такие выражения: «Я интуитивно почувствовал, что надо поступить так», или: «У меня так вышло», «Так получилось». Очевидно, в процесс осуществления наших целей, желаний что-то включается самопроизвольно, независимо от сферы сознания. Наука о нашем внутреннем мире — психология — это относит к сфере «бессознательных психических процессов». В исполнительском творчестве такое свойство нашей психики К- С. Станиславский называет «подсознанием». В жизни мы чаще всего употребляем слова: «интуиция», «внутренний настрой».
Следует прежде всего отметить, что к бессознательному нельзя относиться как к чему-то неполноценному, мистическому. Оно реально существует в нас, многое определяет в наших поступках. В любой деятельности интуитивные моменты имеют большое значение и, «прорываясь» на уровень сознания, позволяют делать верные заключения. Например, опытный врач, еще не расспросив и не осмотрев больного, может поставить диагноз «с одного взгляда», по интуиции, не вводя в работу аппарат сознания. Глядя на неизвестную нам картину, мы часто можем безошибочно назвать художника, интуитивно определить автора стихов, музыки и т. п. В жизни вообще и в искусстве особенно мы часто сталкиваемся с неосознанно возникающими чувствами, когда что-то нам нравится или, наоборот, не нравится, но определить словами, почему нравится или не нравится, бывает весьма трудно, а иногда вообще невозможно.
Таким образом, наша психика содержит как бы два плана деятельности: сознание, где все протекает на уровне ясных положений и может быть сформулировано в словесной форме, и подсознание, которое также говорит нам о явлениях внешнего мира, позволяет познавать его, но импульсивно, интуитивно. Оба эти плана представляют собой единую систему, на базе которой мы можем реализовать всю совокупность отношений личности: к самому себе, к другим людям, к делу, которое мы делаем, и т. п., то есть строить нашу, жизнь.
Проблема бессознательного нашей психики является мало исследованной областью. Однако внимание и интерес к ней весьма велики, о чем, в частности, говорит Международный симпозиум, проведенный в Тбилиси "в 1978 году2. Поскольку бессознательное психическое непременно участвует во всех проявлениях жизни и деятельности человека, им занимаются ученые многих областей знаний: психологи, физиологи, клиницисты, философы, искусствоведы. Огромную роль оно играет в творчестве, исполнительстве, педагогике. Желанием показать его значение в этих областях вызвана настоящая статья.
По современным научным представлениям, любая деятельность начинается с подсознательного внутреннего настроя на нее, с так называемой установки на эту деятельность. Установка нашей психики, то есть ее готовность к активности, к действию в определенном направлении, возникает тогда, когда личность испытывает потребность и зависит от объективной ситуации удовлетворения этой потребности. В нас всегда есть многие потребности, что связано с нашим внутренним миром. Нам всегда что-то нужно, и это побуждает нас к действию. Теорию установки выдвинул и экспериментально доказал грузинский академик Д. Н. Узнадзе еще в 30—40-е годы XX века, и она получила широкое распространение в психологии. Наше сознание зависит от внутреннего, интуитивного настроя. Д. Н. Узнадзе доказал это экспериментально на простом опыте. Если испытуемому в течение некоторого времени давать подержать в правую и левую руки одинаковые по размеру шары, но разного веса, причем, например, в правую руку всегда класть шар более тяжелый, то у него неминуемо развивается установка на то, что шар в правой руке тяжелее, чем в левой. Когда такому испытуемому затем дают подержать шары равного веса, он продолжает чувствовать большую тяжесть в правой руке. Следовательно, в результате тренировки его психика получила подсознательную установку на то, что шар в правой руке тяжелее. Это показывает, что сознание не свободно в решении данной задачи, его деятельность направлена подсознательной установкой. Подобные опыты Д. Н. Узнадзе производил и в других экспериментальных условиях. Если вдуматься, с явлениями подсознательной установки психики мы встречаемся ежеминутно. Мы идем слушать приезжую знаменитость, о которой много наслышаны. Наше суждение о ней уже заранее подсознательно ориентировано этим мнением. Хотя в процессе слушания это мнение может измениться, но установку на то, что это должно быть замечательно, мы вначале обязательно будем ощущать, и она будет влиять на наше суждение. Картины современных западных художников-абстракционистов для многих остаются непонятными и вызывают отрицательное суждение. Это объясняется тем, что в результате полученного нами воспитания у нас образовалась и зафиксировалась подсознательная установка на то, что в картине должны быть реальные вещи, что она должна отвечать нашему представлению о мире и вызывать в нас определенные эмоции, что это достигается определенной композицией, колоритом и т. п. Поэтому и в полотнах абстракционистов мы подсознательно и невольно ищем логику линий, смысл фигур, пытаемся осмыслить композицию, красочную палитру.
По этой же причине нам вообще трудно понимать все новое. В нас имеется бесконечное множество зафиксированных в процессе воспитания бессознательных установок, которые направляют наше сознание согласно выработанному привычному пути.
Подобное же относится к музыке и певческому голосу. Воспитанные в привычной для нас традиционной мажорно-минорной системе, на образцах русской и западноевропейской классики, мы несем в себе сумму твердо зафиксированных установок в отношении логики развития мелодии, разрешения гармонических последовательностей, использования определенных отрезков звукоряда, формы произведений, украшений, колористической палитры и т. п. Слушая музыку, написанную новым языком, мы непроизвольно оцениваем ее с точки зрения этих подсознательных установок. Не находя привычной логики, структуры, ладовых тяготений, мы выносим о ней отрицательное суждение.
Современные композиторы, обладая высокоразвитым слухом, ушли в своем творчестве далеко вперед, нашли иную логику письма, красоту новых звуковысотных отношений и т. п.
Замечательная певица Тоти Даль Монте в беседе с нами выразила свое отношение к музыке, написанной новым музыкальным языком, в следующих словах:
«Опер Даллапиккола я не понимаю. Но есть еще Ноно! Это уж совсем непонятно. Он занимается электронной музыкой. Его опера вообще невероятна. Ее поставили в Америке. Это буквально вещь для сумасшедших. После спектакля я целый вечер не могла произнести ни слова. Меня окликали: „О чем ты думаешь?" Я была подавлена, оглушена и молчала. Я не считаю себя плохим музыкантом, не хочу отставать от искусства иногда хожу на спектакли, концерты, чтобы понять эту музыку. Но ничего не могу понять. Точно так же я иногда посещаю выставки современных художников. Делаю это из желания постигнуть новое искусство, но оно остается для меня непонятным»3.
Для того чтобы понять новую музыку, надо проявить большую активность, почувствовать потребность в ее понимании и выработать соответствующую установку на постижение нового музыкального языка. Сознание должно побороть сопротивление, оказываемое старыми фиксированными установками. Д. Н. Узнадзе выразил это в следующих словах: «Отношение сознательного и бессознательного проявляется здесь как в вечном сопротивлении, оказываемом бессознательным психическим, так и в вечном вытеснении последнего со стороны сознания».
Действительно, как часто произведение, которое нам вначале не нравится и кажется непонятным, нелогичным по музыке, в процессе работы над ним, по мере освоения, начинает увлекать, нравиться и затем исполняется с удовольствием! Это происходит вследствие постепенного вытеснения фиксированных установок со стороны сознания, которое активно ищет понимания нового музыкального языка. Это же относится и к голосу певца, и к манере пения. Много раз приходилось слышать от современной молодежи, что им не нравится оперное пение. Оно кажется искусственным, неестественным, а эстрадно-микрофонные голоса — нормальными, выразительными. Это опять-таки связано с воспитанием соответствующих подсознательных установок, зафиксированных в результате многократного повторения и являющихся следствием заполнения слуха именно этой манерой пения (радио, телевидение, грамзаписи).
Хотя в любой деятельности подсознание играет, как мы видели, большую роль, особое значение оно имеет в искусстве. Спецификой искусства является непременное участие мощного аппарата подсознания. Истины искусства — это истины не прямые, не реальные. Неистинное в прямом смысле слова может быть в высшей степени эстетически правдиво. Как часто мы при чтении художественной литературы увлеченно погружаемся в переживания героев, глубоко захвачены сюжетом, искренне верим происходящему, в то время как все это целиком рождено фантазией писателя и не является правдой жизни. «Искусство не требует признания его произведений за действительность»5, — сказал В. И. Ленин.
Творения известных художников выглядят правдиво, убедительно, доставляют огромное эстетическое удовольствие, по-новому раскрывают мир. Между тем с точки зрения реальной жизни — они неистинны, не являются ее прямой копией. Правдивость в искусстве надо понимать по-иному, чем правдивость научного положения или закона. В отличие от правды науки, которая оперирует реальными фактами, ясными понятиями, логическими категориями, законами, искусство связано с созданием художественных образов, в которых истинность достигается при живейшем участии неосознаваемой психической деятельности. Еще Бальзак сказал, что «правда природы не может быть и никогда не будет правдой искусства»6. В правде искусства всегда находит отражение личностное видение художником мира, которое включает как осознаваемые, так и неосознаваемые моменты.