Джемма Фирсова. ВЕЛИКИЙ ТРУД - ДОБРОТА
Этот сборник Анна Даниловна Артоболевская готовила уже лежа в постели,
тяжело больная. Мы, ее помощники, помногу раз перебирали ноты, перекладывали
их, дополняя, уточняя, компануя. Анна Даниловна исписывала десятки тетрадок
своим, уже деформировавщимся почерком, записывая рекомендации для вводной
части. Последние дни, боясь, что она не успеет закончить, я писала ее
на диктофон. Она торопилась. Она не могла уйти, не завершив сборник. Слишком
много просьб шло к ней - помочь, подсказать, направить. Слишком много
писем пришло в ответ на ее предыдущую книжку -„Первая встреча с музыкой",
вышедшую в 1985 году.
„Педагогика - это гипертрофированное материнство", - сказала Вера
Горностаева на юбилее А. Д. Артоболевской 29 декабря 1985 года. „Материнство"
Анны Даниловны было безгранично и бездонно. Поразительно ее отношение
к ученикам (а среди них - двадцать три лауреата всесоюзных и международных
конкурсов -А. Любимов, А. Наседкин, Л. Тимофеева, С. Слонимский, Т. Федькина,
В. Овчинников, Е. Королев, А. Головин, огромное количество профессиональных
музыкантов). Анна Даниловна вела дневники, записи, собирала индивидуальные
„досье" на каждого из учеников - характер, склонности, этапы развития,
трудности и достижения. В ее архиве - целые картонные коробки этих дневников.
Она мечтала написать о том, как развивался каждый из ее учеников - какой
бы это был учебник истинной педагогики! Не успела. «Моя старость - это
хроническое „некогда"», - записала она в своем дневнике еще в апреле
1965 года - когда до старости было очень далеко. Ей всегда было некогда.
Ей всегда не хватало времени. Но хватало сердца - на всех, на каждого.
Ее трепетная любовь к ученикам, уважение к их дарованию передавались и
коллегам: „Дорогая Анна Даниловна! Ваша Танечка пречудесная! - писал Генрих
Нейгауз Артоболевской в 1963 году, - Вы нисколько не преувеличили. Жду
Вас вместе с нею на днях. Хочу знать ее быт и т. д. Так все ясно. Девочка
- чудо, но чудо самое естественное. Ох, если бы все девочки были такими!
Целую Ваши руки. Ваш Г. Нейгауз". К этому письму прилагалось еще
маленькое дополнение: „Характеристика. Шестилетняя Таня Федькина поразила
меня, обворожила, умилила, обрадовала до крайности! Это - чудесное, редкостное
дарование! Пусть Министерство культуры обратит на нее должное внимание,
особенно на ее здоровье!!! Я в восторге. Нар. арт. РСФСР, д-р искусств,
персональный пенсионер (кажется все написал)".
„Мы вскоре будем радоваться успехам Алеши. Мне передалось Ваше отношение
к нему как к смыслу жизни", - писал Анне Даниловне Натан Рахлин (в
семь лет Алеша Наседкин исполнил концерт Гайдна с оркестром под управлением
Рахлина, а в восемь лет - концерт Бетховена. Все лучшие ученики Анны Даниловны
прошли „школу" Рахлина).
„Мое счастье иметь дело с одаренными учениками сопровождает меня на протяжении
всех лет моей педагогической жизни - от самых первых шагов до последних",
- писала она в дневнике. Известно, какой огромный отсев в музыкальных
школах. У Анны Даниловны отсева практически не было. Не было для нее и
таких, кого не стоило учить музыке. Для нее не существовало детей неталантливых:
„Слух поддается почти неограниченному развитию", - говорила она,
и я была свидетелем того, как она „подбирала" отбракованных в ДМШ
детей и через год они легко и „без подсказки" поступали в ЦМШ. „Мое
счастье иметь дело с одаренными детьми."
Ее „материнство" распространялось на каждого малыша, которого ей
приводили. Оно распространялось и на тех, кого она не знала, но кто был
лишен прекрасного мира музыки. Она мечтала, чтобы педагог вел группу в
яслях, детском саду или в кружках. „Как воспитывала ребенка русская традиция
хорового пения - в семье, в артели, в храме, в миру, - говорила она. -
А сегодня все пущено на самотек. Что же из них вырастет, из наших малышей,
без музыки? Без Моцарта, Бетховена, Чайковского? Все пущено на самотек."
И как же она была права! Наша сегодняшняя бездуховность - не результат
ли такого „самотека" в главном, что творит личность, -в жизни души?
Человечество сегодня делится на две неравные половины - большая не знает,
как „убить время", меньшей его катастрофически не хватает. Большей
постоянно „скучно" и некуда себя деть, меньшей - невероятно интересно
и нет времени все успеть, все охватить, все исполнить. Большая обуреваема
инстинктами и ненасытными потребностями плоти, меньшая - живет творчеством
(в чем бы оно ни выражалось), удовлетворяя тем потребности духа. И неважно
- как называется человек, какова его профессия, ибо это - образ жизни:
первые - потребители, вторые - созидатели. И от соотношения этих двух
категорий в обществе - уровень и самого общества. Чем меньше в нем уровень
творческого потенциала - тем беднее общество, тем оно голоднее, тем оно
злее.
Истоки всего - в детстве.
Где, когда, на каком повороте „ломается" прирожденная, природой в
ребенке заложенная программа жажды познания и творчества? Не тогда ли,
когда мы прагматически ориентируем наши школьные программы на „точные"
полузнания, якобы более всего потребные нашему веку, лишая ребенка истории,
философии, этики, литературы, поэзии, музыки? Анна Даниловна любила повторять
слова Шумана: законы нравственности и законы искусства тождественны.
В той юбилейной речи Вера Горностаева назвала метод Артоболевской „педагогикой
дальних результатов" - имея в виду, что эта педагогика формирует
не только музыканта, не только личность, но и само общество.
К Анне Даниловне приводили совсем крошек - 3-4 лет. Она безошибочно определяла,
чем одарила ребенка природа, а что необходимо извлечь из тайников детского
сознания и подсознания, как разбудить спящие возможности и ни в чем не
проявившиеся таланты (и чем раньше - тем лучше). Для этого надо было прежде
всего заразить ребенка своей страстью: „Страсть вмещает в себя и цель,
к которой человек стремится, и энергию ее воплощения, - говорила сна.
- И тогда „зазвучат" для ребенка тысячи вещей, казавшихся ему еще
вчера неинтересными. Мир откроется по-новому. И проснется самая сильная,
самая благородная в мире жажда -жажда творчества."
Учить музыке надо всех, - считала Артоболевская, потому что нет или почти
нет абсолютно неодаренных детей. Каждого ребенка природа чем-то одарила.
Учить надо всех и потому, что в развитии и становлении ребенка очень часто
случается неожиданное, и трудно предсказать, как разовьются в человеке
его способности. А то, что они есть в каждом, - несомненно. „В итоге моих
наблюдений - за всю Мою жизнь, - писала Анна Даниловна, - я убедилась,
что у нас в стране неизмеримо больше талантов, чем мы знаем, чем всплывает
на поверхность. Чаще они гаснут в неизвестности, так как некому поднять
и вырастить первые драгоценные семена. А сколько, я уверена, гибнет нераскрытых,
неразгаданных талантов." То, о чем писала Артоболевская - и есть
тот „непроявленный", погибший творческий потенциал общества - так
необходимый нам сегодня. Всюду и во всем.
Как же выявить этот нераскрытый потенциал? Как разбудить ребенка к творчеству?
Как заразить его своей страстью? „Гореть и метаться должен человек, пока
найдет себя и сумеет передать свое звучание другим". И еще один рецепт
был у Артоболевской: чувствовать ребенка равным себе, а иногда - что греха
таить? - и выше себя - талантливее, по-детски мудрее, крупнее. „Неизвестно,
кто больше должен на этом пути считать себя учеником, а кто учителем,
- записала она в дневнике. -Нет ничего ужаснее самовлюбленного педагога.
Ни один педагог не смеет считать, что он нашел свой метод, который должен
по его убеждению воспринять как определенную истину каждый его ученик.
В педагогике нет ничего статичного, ни одна педагогическая находка не
может стать аксиомой, пригодной для каждого ученика".
Анна Даниловна мечтала о „краткосрочных курсах для родителей", и
воспитывала „своих" родителей, прививала им культуру общения, умение
помочь ребенку, быть в сотворчестве с ним: „Я говорю, что учу их обоих,
и мама - такая же ученица. Ребенку это интересно и доставляет удовольствие
следить за успехами мамы". И в этом - еще один элемент „педагогики
дальнодействия": ребенок привыкает к мысли, что учиться нужно всю
жизнь, что учиться никогда не поздно и всегда интересно. Таким образом
он „программируется" к постоянному саморазвитию - всегда, всю жизнь.
Сколько сил и энергии отдавала она „воспитанию воспитателя". Она
старалась воспитать Учителя творчества, ваятеля-творца.
„Будьте терпеливы, бойтесь отпугнуть ребенка, — писала она. - Не секрет,
что для многих, слишком многих людей музыка остается за глухой стеной
полнейшего к ней равнодушия." Только ли музыка? Сколько же бед от
нашего „нетерпения", от нашего неумения увлечь, но умения - оттолкнуть
ребенка, неумения пробудить его, но умения - погасить, закрыть раз и навсегда.
Когда может произойти это „закрытие" вместо ожидаемого расцвета талантов?
Артоболевская больше всего боялась не „перегрузки", а топтания на
месте -недогрузки, в результате которой ребенок начинает уставать, отключается,
теряет интерес и ритм занятий. Дети, способные, как известно, к сосредоточению
внимания не более чем на 40-45 минут, сидели на ее уроках по нескольку
часов - и не уставали, и не хотели уходить. Как ей это удавалось? «Меняйте
элементы занятий, элементы преподносимых знаний, чтобы получалась „цепь"
- как будто даже не связанных между собой (в представлении ребенка) элементов.
Все эти элементы давайте ребенку параллельно, возвращаясь к ним в процессе
занятий понемногу, пока не окажется, что они твердо усвоены. Потом обязательно
наступит момент, когда отдельные элементы сольются в единое целое. Таковы,
на мой взгляд, основные принципы „опережающей педагогики"».
„Человек может больше, чем он может, - сказала она мне как-то, когда я
хотела бросить музыку. - Только надо всегда бежать впереди себя самого.
Компануя этот сборник, я спрашивала Анну Даниловну, как же все это Можно
переиграть за один год? „И не только это. Еще и то, что сам ребенок захочет.
Если у него нет своих желаний - дело плохо. А если есть -пусть играет,
пусть пробует. Твердо считаю: самое большое достоинство педагога - не
давить на личность ученика, не диктовать свою волю, не навязывать свою
индивидуальность, не делать ее и именно ее образцом для подражания ученика.
И играть больше, как можно больше".
И тем не менее этот второй сборник - тщательно, почти за сорок лет отработанная
метода, оптимально подобранные разделы и их элементы, проверенные на всех
учениках, игранные всеми „звездами" школы Артоболевской на втором
году обучения.
„Все мои силы ушли в педагогику, - писала она в дневнике. - Я уже давно
играю руками учеников." Одаренная природой несказанно - блистательная
пианистка, поэтесса, художница, - все грани своей яркой натуры собрала
воедино, сосредоточила на главном - на педагогике.
„Как дальше будем учить ребенка? Будем ли мы его только обучать, как это
делается в большинстве случаев в настоящее время? Или через обучение,
а главное -через развитие его способностей, через образное мышление мы
будем его воспитывать и формировать? По-моему, главное - второе. Воспитав,
мы его непременно обучим, И обучим на самом высоком уровне. Главное -
не отбить у него охоту к учению, не погасить стремления к познанию нового".
Эти строки записаны в одной из последних тетрадок. И совершенно иначе
вдруг зазвучали в памяти ее слова: „Самый великий труд - доброта, самый
тяжкий, который нам только ниспослан. Быть всегда добрым -труд гигантский,
самый большой из известного человечеству". „Трудно - не вмещаю",
- как-то записала она в своем дневнике. Трудно и светло.
Я верю, что горячее дыхание личности Учителя согреет малышей, которые
раскроют этот сборник, чтобы войти в мир Анны Даниловны Артоболевской,
в мир музыки, ее музыки.
Джемма Фирсова
Анна Артоболевская. ЛИЧНОСТЬ
УЧЕНИКА И ОБУЧЕНИЕ. Литературная обработка Е.Гульянц.
I. Упражнения
Ш. Ганон. СЕМЬ УПРАЖНЕНИЙ из сборника „Пианист-виртуоз"
А. Диабелли. СЕМЬ МЕЛОДИЧЕСКИХ УПРАЖНЕНИЙ. Соч. 149
II. Этюды
Л. Шитте. ПЯТЬ ЭТЮДОВ (Соч. 108 М°№ 14,17, 4, б, 16)
А.Лемуан. ВОСЕМЬ ЭТЮДОВ (Соч. 37 №№ 4, 5, 6,10,11, 27, 34, 35)
Г.Беренс. ЧЕТЫРЕ ЭТЮДА (Соч. 70 №№ 41,43, 47, 48)
Ж. Дювернуа. ЭТЮД. Соч. 176 №24,
ТС. Черни. ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЭТЮДОВ (в обработке Г, Гермера)
ЭТЮД, Соч,139№24
А. Гедике. ТРИ ЭТЮДА (Соч. 6 №№6,5,2)
И. Беркович, ЭТЮД (тема Паганини)
A. Андреева. ПТИЧКИ-СИНИЧКИ
III. Полифонические пьесы
И.-С. Бах. ЧЕТЫРЕ ДВУХГОЛОСНЫЕ ИНВЕНЦИИ
1 (до мажор)
2 (ля минор)
3 (фа мажор).
4 (си минор)
ШЕСТЬ ПЬЕС из „Нотной тетради Анны Магдалины Бах"
1. Волынка
2. Полонез
3. Менуэт (ля минор)
4. Марш (ре мажор)
5. Менуэт (соль мажор)
6. Менуэт (соль минор)
СЕМЬ МАЛЕНЬКИХ ПРЕЛЮДИЙ
1 (до мажор)
2 (соль минор)
3 (ля минор)
4 (фа мажор)
5 (до минор)
6 (ре минор)
7 (ми минор)
IV. Сонатины
Л. Бетховен. СОНАТИНА (соль мажор)
Э.Ыелартиш СОНАТИНА (соль минор)
А. Диабелли, СОНАТИНА. Соч. 168 № 1
М. Клементи. СОНАТИНА. Соч. 36 №1
Г. Грациоли. СОНАТА соль мажор (1ч.)
Д. Чимароза. СОНАТА (соль минор)
Т. Хаслингер. СОНАТИНА (до мажор)
V. Пьесы
Р.Шуман. ПЯТЬ ПЬЕС из „Альбома для юношества"
1. Марш. Соч. 68 №2
2. Смелый наездник. Соч. 68 № 8
3. Весёлый крестьянин. Соч. 68 № 10
4. Дед-мороз. Соч. 68 № 12
5. Сицилийская песенка. Соч. 68 № 11. ВАЛЬС (1835). Соч. 124 №4
Я Чайковский. ШЕСТЬ ПЬЕС из „Детского альбома"
1. Полька. Соч. 39 № 14
2. Старинная французская песенка. Соч. 39 № 16
3. Вальс. Соч. 39 № 8.
4. Неаполитанская песенка. Соч. 39 № 18,.
5. Баба-яга. Соч. 39 №20
6. В церкви. Соч. 39 № 24
Э. Григ. ПЯТЬ ПЬЕС
1. Вальс. Соч. 12 №2
2. Листок из альбома. Соч. 12 № 7
3. Народная мелодия. Соч. 12 № 5
4. Песня сторожа. Соч. 12 № 3
5. Танец эльфов. Соч. 12 № 4
С. Маикапар. ТРИ ПЬЕСЫ
1. Сказочка. Соч. 28 №10
2. Росинки. Соч. 33 № 12
3. Мотылек. Соч. 28 № 12
Д. Кабалевский. ШЕСТЬ ПЬЕС
1. Токкатина. Соч. 27 № 12
2. Новелла. Соч. 27 № 25
3. Сонатина. Соч. 27 №18
4. Шуточка. Соч. 27 №13
5. Сказка. Соч. 27 № 20
6. Кавалерийская. Соч. 27 № 29
Д. Шостакович. ТРИ ПЬЕСЫ из цикла „Танцы кукол"
1. Лирический вальс
2. Гавот
3. Романс
А. Хачатурян. ДВЕ ПЬЕСЫ из „Детского альбома"
1. Андантино
2. Конница
А. Эшпай. ТРИ ПЬЕСЫ на народные темы
1. Русская хороводная
2. Марийская шуточная песня
3. Татарская танцевальная песня
М. Мильман. В ШКОЛЕ НА ПЕРЕМЕНЕ
М. Андреева. ПАСТОРАЛЬ
Г. Назарова-Метнер. СТРУЙКИ
VI. Для домашнего музицирования
Л. Бетховен. СУРОК (песня бродячего музыканта)
ОТРЫВОК ИЗ СИМФОНИИ №7 (11ч.)
В.-А. Моцарт. ОТРЫВОК ИЗ СИМФОНИИ №40 (1ч.)
АРИЯ ФИГАРО из оперы „Свадьба Фигаро"
Й. Гайдн. ОТРЫВОК ИЗ СИМФОНИИ До мажор.
П . Чайковский. ФРАГМЕНТ ВСТУПЛЕНИЯ к опере „Евгений Онегин"
ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ ЛЕБЕДЕЙ из балета „Лебединое озеро"
Скачать ноты
