Б. Асафьев - О симфонической и камерной музыке

Шуберт

Наше время вновь выдвинуло на первый план творчество Франца Шуберта —«поэта среди музыкантов, равного которому еще не было», по выражению Листа. Повышение интереса к его личности и жизни идет рука об руку с возрождением влечений к его музыке, особенно инструментальной. Чуткий и глубокий исполнитель сонат Шуберта пианист Шнабель раскрывает в них еще не ведомые горизонты— мелосом насыщенные миры звучаний. Мелодия и только мелодия рождает пышно расцветающие формы. Плавная и задушевная, чистая, как горный поток, несущийся с далеких вершин, она увлекает людей за собой в музыкально проявленном движении, растворяя в нем все темное и злобное и вызывая в нас светлое чувство жизни. Лирика Шуберта, действительно, оказывается единственным и исключительным примером овладения через песенность человеческой эмоциональной стихией в ее простейших элементарных и в сложнейших, насыщенных сильнейшим драматическим напряжением проявлениях. Без преднамеренности, чутко, непосредственно, просто и задушевно Шуберт в.песенном- восторге передает все, что нас трогает, волнует и что рождает в нас инстинктивное стремление цепляться за жизнь, жаждать и любить ее. Его творчество — сильнейший запас жизненной энергии, но источается она не в грозах и не в героической борьбе, а в прозрачном лирическом потоке. Тяготение современности к Шуберту — пробуждение страстного неудержимого инстинкта жизни.

Шуберт-симфонист известен мало, особенно в его юных опытах, где он нащупывает свой путь рядом и почти независимо от гиганта Бетховена и его мощных усилий. Особенно мало кому ведома его красивая лирическая симфония C-dur (№ 6), и исполняется она редко в отличие от его большой лирико-эпической тоже C-dur'ной симфонии (№ 7)—постоянной посетительницы программ концертов. C-dur'ная «маленькая» симфония сочинялась в 1817—1818 годах (октябрь — февраль) и является последним звеном в цепи юношеских симфоний Шуберта, возникших между 1814 (Первая симфония) и 1818 годами.
Симфоническое дарование композитора еще не развернулось в них до полной самобытности и зрелости, как в его двух последних знаменитых симфониях (неоконченная h-moll и C-dur), но характерные черты шубертовской индивидуальности мягко прорастают в каждой из шести и пробиваются сквозь знакомые черты Гайдна и Моцарта, сквозь итальянские влияния и сквозь привычные схемы венской симфонической школы. Меньше всего чувствуется Бетховен, и, во всяком случае, даже там, где власть его творчества так или иначе ощущается, Шуберт инстинктивно ускользает от нее и разрешает каждую новую проблему симфонизма по-своему. Слышится только толчок от Бетховена, а дальше все идет по-шубертовски.
В исполняемой Шестой C-dur'ной симфонии такого рода толчок имеется в скерцо, но оно уже напоено свежестью самобытных шубертовских скерцо, в них так много чисто венского юмора и остроумия — и предугадывает обольстительные гармонии и ритмы скерцо Седьмой — гигантской — C-dur'ной симфонии. В остальных частях Шестой («маленькой») симфонии много моцартовских и особенно гайдновских приемов и манер,.как в характерных акцептах, так и в мелодических оборотах, в концовках, в прозрачности инструментальной ткани, в легкой и подвижной поступи. Всюду видно, как органически и последовательно, словно бы минуя все те области, которых коснулась могучая мысль Бетховена, развивается лирико-симфонический гений Шуберта. На основе гайдно-моцартовского оркестра и уже ставших шаблонными интонационных схем растет и расцветает светлый, плавный и связный мелоспоток неистощимых, щедро расточаемых мелодий. Радуют новые нежные инструментальные краски, свежие модуляционные приемы и мягкие сопоставления тональностей. Жизненно, без театрального пафоса, любовно, без душной эмоциональности, бодро и импульсивно, без нервной порывистости — так движется музыка юных симфоний Шуберта, волнуя нас своей наивностью и лаской, искренностью и простодушием. Именно просто и безбоязненно Шуберт касался обыденности, и она становилась волшебной сказкой. Просто и с детской доверчивостью его воображение шло сперва по проторенному венской симфонической добетховенской школой пути, и путь этот словно бы преображался: легкий непривычный изгиб мелодии, новый тональный поворот или уклон, красивый узор, плавный ход аккордов, изящный инструментальный штрих — и вот все звучит по-иному. По виду незатейливо и как бы мимоходом, шутя, играя богатством своего воображения и никогда не подчеркивая своих выдумок, юный Шуберт-симфонист дразнит слушателя и искушает его исключительными возможностями и тотчас же опять скрывает свои черты под маской добродушного старого шутника Гайдна. А надо всем господствует власть песенности и пленяет свободная и непринужденная игра мелодий. Ими насыщены четыре смены симфонического движения (медленное вступление и прозрачно-подвижное первое Allegro, по-гайдновски развернутое Andante, прихотливо и контрастно снующая, живая музыка скерцо и, наконец, добродушная, веселость финала — сдержанное в своей лукавой подвижности движение, в котором проходит ряд мелодий с неожиданными, инструментальными «выходками»— например: фанфары! — и сопоставлениями).

Грандиозная Седьмая C-dur'ная симфония Шуберта 35 является великой жизненной эпопеей, отражением эпохи колоссального размаха — пережитого человечеством волнения и беспокойства, героических усилий и великой борьбы наций. Особенно ритмы последней части, идущие на смену красивой игре гениального скерцо, ритмы встревоженные и стремительные захватывают дыхание своим титаническим напряжением. Светлая скорбь знаменитого Andante (вторая часть) представляется мне отголоском античных «плачей» —величественных сцен оплакивания павших героев множеством людей: мелкого личного горя не слышно в этой спокойно-прекрасной лирике. Вся симфония в целом поражает своей монументальностью. Это фресковое письмо величественных планов и широкого охвата. Трудно поверить, что симфония, полная энергии и насыщенная жизненной бодростью, написана Шубертом в год смерти, почти накануне ее. Если далее допустить, что пометка на первой странице рукописи партитуры «март 1828» говорит об окончании симфонии — что очень сомнительно, то и тогда до дня смерти Шуберта 19 ноября 1828 года оставалось не так уж много времени, чтобы не удивляться расточительности и силе его творчества вплоть до последних месяцев жизни. Симфония была найдена Шуманом зимой 1838 года у брата Шуберта и исполнена в первый раз в Лейпциге под управлением Мендельсона-Бартольди.21 марта 1839 года. Одиннадцать лет это гениальное сочинение оставалось никому не ведомым и лежало в бумагах покойного композитора: так велик был интерес к нему у его современников! И все-таки судьба ее счастливее, чем судьба не менее замечательной лирической неоконченной симфонии, написанной в 1822 году и остававшейся в неизвестности до 1865 года! Путь Шуберта-симфониста — великий путь: просто и с детской доверчивостью его воображение шло сперва по дороге, проторенной венской добетховенской школой, только намечая свое, свой красивый узор, свой поворот мелодии или гармонии, свой изящный инструментальный штрих, — и вдруг творчество расцвело, окрепло, широко распространилось и завершилось гигантским эпическим охватом жизни, не уступающим бетховенскому.