Отгремела война. Вошли в жизнь новые поколения — строители светлой, мирной жизни. Вернулись к ней и те, кто вынес тяготы войны, для кого воспоминания о ней навеки остались в сердце.
— Воспоминания — одно из самых удивительных свойств, присущих человеку,— говорит Марк Григорьевич.— Они окружают тебя со всех сторон, радуют или печалят, помогают жить или приносят боль. Но есть воспоминания святые, они не подвластны времени. К такого рода воспоминаниям относится для меня все, что связано с Великой Отечественной войной.
По мере отдаления от нее во всех жанрах советского искусства началось выявление ее нравственной сущности, возникло стремление оценить наше время с позиций драматических и трагических событий тех лет. «Отголоски пережитых бурь и трагических потерь, вражеских нашествий и победоносных сражений слышались в музыкальном тематизме и драматургическом строе лучших симфонических и камерных опусов первых послевоенных лет — от Шестой симфонии Прокофьева до новых квартетов Шостаковича, говорится в «Истории музыки народов СССР.— Герои минувшей войны предстали в новых оперных спектаклях, созданных на основе произведений советской литературы, в новых вокальных циклах на стихи советских поэтов».
И в песне отразились процессы, охватившие наше искусство. Так возникло сдержанно печальное раздумье А. Новикова «Дороги», задушевное обращение В. Соловьева-Седого «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» Сопричастным подвигу отцов делают молодое поколение песни В. Баснера «На безымянной высоте», «Алеша» Э. Колмановского, «Журавли» Я. Френкеля.
Важной, своеобразной ветвью в этом направлении являются и песни Фрадкина, посвященные памяти о войне.
— Для меня это вечная тема,— говорит Марк Григорьевич.— Она проходит через все мое творчество, потому что война оставила глубочайший след в моей судьбе, в судьбе моего поколения.
Обращаясь на протяжении долгих лет к военной теме, композитор постепенно все более глубоко, философски осмысливает ее.
Фрадкин убежден, что нынешняя молодежь должна чувствовать свою ответственность за судьбы мира, проникаться гордостью «за того парня», что ценой своей жизни заплатил за их счастье. И композитор «стучится в сердца», обращается к подрастающей смене, взывает к памяти сверстников, находит все новые краски, с помощью которых оживают герои прошлых лет, новые страстные интонации, захватывающие всех, до кого доходит его голос.
Интонации этого голоса поражают отсутствием привычного пафоса, в них нет и следа внешней героики. Наоборот: пронзительная задушевность, подкупающая доверчивая лиричность, раздумье, вдохновенность.
«Тема и образы Великой Отечественной войны не должны, не могут уйти из нашей песни, как не уходят они из литературы, из изобразительного искусства, из фильмов,— пишет Фрадкин на страницах газеты «Советская культура».
Но сейчас такая тематика приобретает, само собой разумеется, иную окраску: прошли годы, и мы не можем относится к событиям тех лет, как относились тогда. Мы смотрим на них глазами нынешних поколений, хранящих традиции, смотрим по-новому, с иным настроением, и, следовательно, не «трагическое наклонение», а прежде всего ощущение света, которым озарен подвиг народа-победителя, естественно для них»3.
Этим ощущением полна уже первая песня композитора, созданная им по окончании войны, песня, возникшая после посещения им родного Витебска в 1946 году.
— Город лежал в развалинах,— вспоминает Марк Григорьевич,— фашисты не успели разрушить только центральную часть. Никто не ждал меня — родные погибли в оккупации.
Композитором владели в этот миг грустные чувства, и все же он обратился к стихотворению М. Матусовского, в котором, что было более важно для него, поэту удалось воплотить светлый образ матери-родины, встречающей сына, опаленного войной солдата, мечтающего только об одном — о счастье своей Отчизны:
Была бы наша Родина богатой да счастливою,
А выше счастья Родины нет в мире ничего.
Героя песни охватывают нежные воспоминания юности, настроение сбывшегося счастья:
Вернулся я на родину, и у пруда под ивою
Ты ждешь, как в годы давние, прихода моего.
и композитор создает лирическую вальсовую мелодию, устремленную к светлой вершине, мелодию, мечтательность которой подчеркивают полетные секстовые интонации (пример 9).
И еще замечательный штрих: развиваясь, мелодия начинает как бы раздваиваться на два голоса, и повторение звенящих мотивов создает праздничный колорит.
Другой характер эмоций — неизбывность горя утрат — раскрывается в песне «Солдатская вдова» из кинофильма «Прощайте, голуби». Здесь композитор обращается к теме женской верности, горестной теме любви, пронесенной через всю жизнь. В стихах Матусовского, на которые написана песня, эта тема связывает конец первой строфы с концом последней, объединяя единством настроения повествование о той, которая воплощает в себе символ вечной женственности, вечной памяти:
Давно прошла война,
Но столько лет ночами забыться
Не может лишь она.
Года идут, но помнит солдата
Солдатская вдова.
Композитор окрашивает этот образ в глубоко лирические тона. Они возникают благодаря то мягко повествовательным, то распевно-мечтательным интонациям, скрытому вальсовому движению, вдруг приобретающему учащенную пульсацию, взволнованность (пример 10).
Совсем иное звучание обретает тема военной памяти в песнях композитора, созданных им на стихи С. Острового.
Первая — «А песня ходит на войну» — это не только прославление песни, которая в тяжелые годы войны была «приравнена к штыку», но и призыв, обращенный ко всем, кому дорог мир:
Храните песню, люди!
Стихи этой песни композитор облек в близкую солдатским походным песням мелодию с ясным рисунком, четким пунктирным ритмом. Это помогло ему передать неуклонную решимость, волевую собранность тех, кто сражался за свой «дом родной», за тишину мирной жизни (пример 11).
В минуты творчества
Но, как мы убедимся в дальнейшем, Фрадкин всегда старается внести в музыку песни какой-то элемент, который бы придал ей неповторимость. И он неожиданно вводит в нее припев-вокализ, широкую, контрастную запеву мелодию — образ той песни, которая «была нам всем сестрою».
И совсем неожиданное решение получает вторая песня — «У деревни Крюково». Это рассказ о том, как у деревни Крюково, где в яростном сорок первом году погибал взвод, теперь у холма печального встречаются оставшиеся в живых семеро солдат:
Шел в атаку яростный
Сорок первый год.
У деревни Крюково
Погибает взвод.
Все патроны кончились,
Больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро,
Молодых солдат.—
так начинается песня. Но вместо мелодии, овеянной пафосом боя, мы слышим эпическую мажорную (!) мелодию, сопровождаемую мерным аккомпанементом, напоминающим то ли колыбельную, то ли ноктюрн (пример 12). Отказавшись то изображения боя, Фрадкин рисует воспоминание о нем солдат, которые сейчас, «отдавая почести, в тишине стоят.» Это подтверждают и два последних куплета — в партии фортепиано появляется синкопированный ритм, характерный для эпохи, на много лет отстоящей от войны
1 2