А. Курцман - Марк Фрадкин

М.Фрадкин



Жизнь, творчество, биография композитора Марка Фрадкина

 

 

Песни о Родине

 

 

Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек,—
написал В. Лебедев-Кумач, а Дунаевский вдохнул в его стихи широкую мелодию и задал тон, который стал характерен почти для всех песен советских композиторов, посвященных родине. Вспомним «Я шагаю по Москве» А. Петрова, «Нас утро встречает прохладой» Д. Шостаковича, «Россия — родина моя» В. Мурадели, песню С. Туликова «Родина» и «Песню о Родине» А. Долуханяна. Всех их объединяет подчеркнуто светлое настроение, маршевость,  некоторым из них свойственны гимничность, патетические ораторские интонации.

И действительно, как трудно, обращаясь к этой теме, найти свой ракурс в ее воплощении, подчинить своей, личностной интонации. Но Фрадкину удается это. Хотя им тоже написано несколько маршевых гимнических песен, не они определяют звучание его патриотической темы. Лирическое мировосприятие Марка Григорьевича изменило в его творчестве ее
наклонение. В песнях Фрадкина, посвященных родному краю, нельзя обнаружить однозначности, декларативности. Композитор «поет свое отечество», обращаясь не к глобальным образам, а к поэтическим деталям, тонким штрихам, милым сердцу
пейзажам. Отсюда — особое обаяние чисто фрадкинской интонации.
Марк Григорьевич по-разному освещает любовь советских людей к своей родине. Здесь и светлые мечтательные настроения, и воспоминания о революционном прошлом, повествование о героях мирных дней и размышления человека, оторванного от родного дома.
— Для меня,— говорит Марк Григорьевич,— патриотическая тема в советской песне — это сегодняшняя жизнь.
Композитор обращался к патриотической теме на протяжении всего своего творческого пути, и на каждом новом его этапе она получала все более глубокое, новаторское воплощение. Эмоциональный строй и музыкальный язык этих песен постоянно обогащались, усложнялись.
Первые из них еще просты и непритязательны. Такова одна из ранних песен Фрадкина — «Березка» на стихи Н. Рыленкова. В ней и родной пейзаж (вот «гречка цветет», «речка течет», «белый-белый плес березка переходит вброд»), и мечта о любимой:

Я спешу с холма,
Я схожу с ума,
Может это не березка,
А ты сама?

Композитор передает ощущение простора и света в мелодии, близкой русским народным хороводным и свадебным песням. Таков запев, в сопровождении которого Фрадкин следует традициям классического вариационного принципа (гармоническое и фактурное варьирование).
Припев («Я спешу с холма) — более оживленный, взволнованный,— контрастен запеву мажорным ладом и характером мелодии, напоминающим плясовые русские мелодии (пример 18, 18а).
Любовь к степному краю, о котором вспоминает вдали от дома гармонист молодой, мечта о любимой выражены и в песне «Сибирский вечер» на стихи Н. Грибачева — неторопливом лирическом вальсе, который перекликается с еще одним, близким ему по настроению,— песней «Незабудка» на стихи С. Острового.
В ней символом красоты родины становится цветок незабудка, в голубых лепестках которого воплощается красота нашей русской земли. Это чувство любви к родной земле неотделимо от любви ко всем людям, от желания дарить им счастье, от нежности к избраннице сердца:

Я тебя в это ясное утро
Назову незабудкой своей.

Плавная, непрерывно льющаяся мелодия запева этой песни звучит светло и затем сменяется хоровым припевом, воссоздающем приметы молодежных песен (пример 19, 19а).
Нужно отметить, что мечтательная вальсовость свойственна многим песням Фрадкина, посвященным Родине. Вторая же их отличительная черта — введение хорового припева, как бы символизирующего неразрывное единение героя с людьми своей отчизны, живущими теми же чувствами, что и он.
Поэтическая влюбленность в родную природу воплощается и в песне «Что ты знаешь про снег?» на стихи В. Лазарева, где композитор тоже прибегает к вальсовому ритму.
Такова и песня «Большая земля» на стихи М. Пляцковского, несущая в себе образ необъятных просторов, и мысль о неразрывной связи каждого человека с родным домом, как бы далеко он от него в этот момент ни был.

Образ родины олицетворяют также снега и метели. Так, картина веселой кружащейся метелицы воплощается в песне «Русская метелица», пронизанной живым танцевальным движением с синкопированным ритмом.
И совсем иное настроение — в монологе на стихи Р. Рождественского «В метель». Здесь, обращаясь к поэзии Рождественского, композитор создает уже сложное, нетрадиционное произведение, отмеченное новаторскими чертами.
Грезы о доме и любимой женщине, охватившие героя, который сейчас, в ночи, в метели, в снегах, где-то далеко исполняет свой долг, выражены композиторы в музыке, овеянной мужественностью и романтической озаренностью. Столь емкий сплав настроений Фрадкину удается воплотить благодаря соединению в мелодии различных по характеру интонаций.
Яркая декламационная мелодия этого монолога то вбирает в себя песенные ниспадающие мотивы, то на словах «руки моей любимой» мечтательно воспаряет (секстовый взлет при общем аскетическом рисунке звучит здесь очень выразительно).
Настроение же романтической приподнятости создается с помощью фортепианной партии, насыщенной пульсирующим аккордовым движением, колористической звукописью, хроматическими подголосками и имитациями (пример 20).

Произведения композитора Фрадкина

Иные, героические образы сближают такие разные песни композитора, как «Никогда не умрет революция» и «Баллада о спасенном хлебе».
Название песни «Никогда не умрет революция» заимствовано автором стихов Б. Брянским из стихотворения поэта революционера В. Д. Александровского. Эти же слова, как клятва, завершают и припев песни, призывающей быть верными идеалам революции, бороться за них «каждый день, каждый час».

Пробуждая людей, зажигая сердца,
Стань ее вестовым, стань живым ее пламенем!
Будь солдатом ее до конца!

Это — песня-марш, с четким пунктированным ритмом, призывными квартовыми взлетами. Напряженность мелодии, развивающейся как туго раскручиваемая пружина, преодолевается в исполненных пафоса возгласах хора и в волевых, непреклонных, героических интонациях припева.
И если здесь композитор пользуется традиционными средствами выразительности, то совсем иначе тема подвига воплощается им в «Балладе о спасенном хлебе» на стихи Б. Штормова, вдохновленных героическим поступком Анатолия Мерзлова. Это лирико-драматическое полотно, в котором рассказ о грозных событиях вбирает в себя и картины природы:

Занимался над зарею день,
И березы колыхалась тень.

и философские размышления:

Пахнет хлеб и солнцем, и землей,
И слезой, и ветром, и грозой.
Сколько в нем заботы и труда,
Сколько людям он несет добра!

И вдруг мы слышим голос самого героя, совершившего подвиг и спасшего хлеб от пожара: «Как живешь теперь ты без меня?»
Эта неожиданная личностная интонация обращения к каждому, кто остался жить на земле, рождает впечатление причастности слушателей к происходившим событиям, к герою песни, чувство ответственности за все, что происходит на земле.
Следуя за стихотворным текстом, музыка баллады складывается из двух частей, не отграниченных друг от друга, но тесно переплетающихся, взаимосвязанных.
Открывается баллада фортепианным вступлением, вначале будто бы спокойным. Однако постепенно в гармонических звучаниях, в повторяющихся стонущих интонациях прорывается напряженность.
Вступает рассказчик. Его неторопливая повествовательная мелодия неуклонно поднимается вверх, подводя к шемящему вскрику припева «Как живешь теперь ты без меня?»
Здесь все средства музыкальной выразительности изменяются. И строй интонаций (включение в мелодию малосекундовых мотивов, введение триольного ритма, который в первой строфе захватывает только фортепианные фигурации), и само фортепианное сопровождение. Его плавное «колышащееся» движение сменяется напряженной пульсацией, прерывающейся «страшными паузами», драматичность музыки усиливается взлетающими хроматическими мотивами. И все же в завершение припева на словах «нет дороже хлеба ничего, он из сердца растет моего» музыка баллады приобретает черты ге-роичности, а в гармоническое сопровождение вплетается светлая краска параллельного мажора. Так утверждается мысль о том, что любой человеческий подвиг озаряет сердца людей вечным светом памяти и благодарности (пример 21).

Особой философской глубиной окрашена тема любви к родному краю в песне на слова Л. Ошанина «Течет Волга», написанной к одноименному панорамному фильму. Образ родины предстает в стихотворении и в картинах волжской природы, и в размышлениях о вечности жизни и преемственности поколений; неразрывная связь с ней подтверждается и в своеобразном претворении древнего мифа: человек, уставший от преодоления сложных жизненных дорог, ослабевший в борьбе, должен опустить ладони в воды реки своей родины, своего детства, и силы, молодость духа к нему вернутся.
Это — одно из вдохновеннейших созданий композитора, музыкальное полотно, в котором каждая деталь значительна, и потому в нее хочется вникнуть как можно глубже, чтобы осознать тайну ее выразительности.
Вот мотив, с которого начинается каждая фраза: «Издалека. течет река. течет река». Он, как волна, взбегает вверх, почти все время с одного уровня, он неизменно повторяется, как всплеск, как движение от одной точки берега, на которую устремлен взгляд.

Рисунок «накатывающейся волны» создается и в фортепианном сопровождении благодаря имитации в нем восходящего мотива мелодии голоса и мягкому «покачивающемуся» движению.
Этот мотив сливается с совсем другими, контрастными, медленными, связанными со словами «Волга», «долго», и создающими образы величавости, светлого покоя.
А как важен рождающийся рисунок всей фразы! В его широком и вольном полете угадывается необъятность просторов, которым «конца и края нет» (пример 22).
Обратим еще внимание на движение начального мотива песни по звукам малого минорного септаккорда с уменьшенной квинтой; его напряженное звучание способствует в данном контексте раскрытию образа философской сосредоточенности., Именно этот мотив (с некоторыми вариантами в звучаний малого септаккорда) становится в песнях Фрадкина лейтмотивом родины.
Такова первая строфа песни. Она играет роль припева, вынесенного в начало композиции.
Вторая часть посвящена повествованию о различных событиях в жизни героя, его размышлениях. Она контрастна первой. Несколько инструментальной по характеру мелодии первой части противопоставляется песенная. Прихотливому ритмическому движению — ритмическая четкость. Эта же ритмическая мерность и в аккордовом сопровождении фортепианной партии (пример 22а).

Такое совмещение различных выразительных средств, сообщающее музыке песни глубину и многогранность, дает ее исполнителям увлекательный материал для раздумий, вызывает стремление наиболее полно раскрыть замысел композитора. Поэтому к «Волге» обращались многие самые разные певцы и певицы, даже хоровые коллективы. В фильме эту «сквозную» песню исполнял Владимир Трошин, затем к ней обратился Марк Бернес, пела ее и Майя Кристалинская, и другие певцы и певицы. Но одним из лучших интерпретаторов этой песни оказалась Людмила Зыкина. Песня настолько срослась с образом исполнительницы, что многочисленные зарубежные слушатели прозвали ее «Мисс Волга из Москвы».
Понимая всю образную емкость песни, певица долго не могла включить ее в свой репертуар. Следуя заветам Л. А. Руслановой, говорившей о необходимости обязательно постигнуть душу песни, разгадать ее загадку, она много работала над ней. «Чуть ли не все ее перепели,— рассказывает певица,— а я все никак не могла решиться. Но сама себе потихоньку внушала: надо пробовать. Стала осторожно подбираться ко все еще „засекреченной", но уже разжигавшей мое самолюбие „Волге".
Шло время. Песня словно магнитом тянула меня к себе, и я находила в ней все новые грани и достоинства. Наступил какой-то миг, и я почувствовала, что не могу не спеть ее.
Если попытаться кратко сформулировать мое впечатление от этой песни, то я бы сказала — стирание грани между зрительным залом и сценой, между исполнительницей и слушателями. Песня перелетает через рампу и входит в душу людей независимо от их возраста, профессии, характера»1.
Именно такое воздействие в исполнении Зыкиной оказывает песня на слушателей благодаря тому, как считает один из рецензентов журнала «Театр», что «воспевая русскую природу, русского человека, русскую жизнь, певица вызывает в слушателях ощущение огромного мира, наполненного миллионами других людей».

С песней «Течет Волга» у Зыкиной связано одно из самых ярких впечатлений. Она пишет: «В жизни песни, как и человека, выпадают иногда поистине чудесные мгновения. Ее словесно-музыкальная палитра вдруг развернется в „радугу", поражая ярким многоцветьем своих красок. И тогда песня предстает как ослепительный феерический спектакль.
Состояние небывалого эмоционального подъема испытывала я 9 мая 1968 года на праздничном представлении на стадионе „Динамо". По программе мое выступление было в середине концерта, около девяти часов вечера, когда над столицей опускаются сумерки. Ровно в девять раздались залпы праздничного салюта, и в тот же момент, словно так задумано режиссером, абсолютно синхронно с первым залпом, над стадионом зазвучали первые такты „Течет Волга". Я так и пропела всю песню под гром салюта. Это было какое-то фантастическое сочетание музыки, фейерверка и праздничного настроения более тридцати тысяч зрителей. Страна отмечала великую Победу, а песня прославляла Родину, нашу Волгу».
Певица неоднократно пела песню «Течет Волга» и за рубежом. И всегда музыка ее несла людям чувство единения, которое всем так дорого, а мир русских людей становился ближе и понятнее. Наши песни, пишет Зыкина, „стали настоящими проводниками идей дружбы, по ним судят о Советской стране, о ее людях на всех континентах земного шара. Я часто задумываюсь над тем, что если тысячи людей в концертах подтягивают „Течет Волга", рассказывающую о русском характере, русском человеке, то это уже не просто пение, а нечто большее. По сути, это утверждение наших морально-этических принципов, свидетельство того, что во всех странах у нас становится все больше друзей».
«Песня „Течет Волга" — это прекрасный подарок, который сделал композитор самому себе к 50-летию,— писал поэт Е. Долматовский.— Строгий читатель меня поправит,— продолжал он,— не себе, слушателю, народу. Согласен. А подарок самому себе — это верность своему мелодическому дару, пронесенная через всю жизнь»2.

Патриотическая тема воплощается Фрадкиным и в песнях, посвященных любимым городам, в которых прошли его детство и юность и которые сами по себе символизируют образ отчизны. Для Фрадкина — это любимый Витебск, Ленинград, на всю.жизнь оставшийся для него городом его юности, и Москва. И так как создавались они в разные годы, то очень отличны друг от друга и по своему стилю, и по средствам выразительности.

Например, «Столица областная» на стихи Е. Долматовского, строчки из которой композитор цитировал в начале этой книги, близка более ранним песням Фрадкина, посвященным теме любви к родине. Так, фортепианное вступление «Столицы областной» неожиданно напоминает благодаря совпадению гармоний некоторые такты песни «Течет Волга»; в фортепианном вступлении к этой песне также звучит лейтмотив «любви к родине». И эта близость двух песен, воспевающих родной край, кажется просто символической. А в припев песни композитор вводит вальс.

Песня «Белая ночь» на стихи Е. Долматовского, напоминающая об очаровании летнего Ленинграда, притихшего в тот час, когда разводят мосты, уже более сложна. Она полна терпковатых размытых красок и в то же время воспроизводит стиль эстрадной песни тридцатых годов, напоминающей нам о Леониде Утесове, творчество которого нерасторжимо с городом на Неве.
Подлинно симфоническим развитием пронизана песня, посвященная Москве на стихи Р. Рождественского «Я всегда возвращаюсь к тебе». Музыка ее, вначале рисующая тихий городской пейзаж, тишина которого нарушается перезвоном курантов, постепенно вырастает в гимн нашей любимой столице, а затем вновь возвращает к первоначальной картине рассвета.
Эта песня была записана на пластинку, подаренную делегатам XXVII съезда Коммунистической партии.
Любовь к родной природе, к Отчизне еще раз со светлой гордостью воплощается в песне на стихи В. Лазарева «Когда мы вдали от Отчизны своей».

В ней композитор остается верным своим главным творческим принципам и в то же время неуклонно обновляет свою музыкальную палитру, поднимаясь к завоеваниям песенного жанра семидесятых годов.
Монолог «Когда мы вдали от Отчизны своей» — это чисто фрадкинское поэтическое размышление, покоряющее особой сокровенностью чувств. В нем оживают те образы, к которым уже не раз обращался композитор, которые он воспевал и которые служили для него символом Родины: образы белых берез и белых ночей, милого дома и верных друзей. Именно благодаря им так естественно звучит поэтический вывод:

Когда мы вдали от Отчизны своей
В нас болью живет притяжение к ней.

Эта главная мысль песни выражена в свободном декламационном напеве, трогающем той особой интонацией общительности, душевной открытости, которая так притягивает в некоторых песнях Окуджавы или Таривердиева и лежит в основе и этого монолога.
Музыка как бы рождается сама собой, вызванная определенным настроением поэтического текста, и приводит к острой щемящей интонации душевной незащищенности. Из этой вершины-взлета «изливается» мелодия второй части, контрастная первой,— более волевая, собранная, быть может, воплощающая образ самого героя песни — мужественного и романтического строителя и защитника своей страны (пример 23).
Однако несмотря на контраст куплетов, вся песня воспринимается как высказывание, произнесенное как бы на одном дыхании. Одна из причин такого единства кроется в строении музыки монолога: каждая его фраза взмывает к более высокому звуку, чем предыдущая.
А как выразительны эти взлеты, как бы прорывы чувств, после сдержанного речитативного движения мелодии начала, как выразительна музыка партии фортепиано, пронизанная имитациями и завершающая монолог широкой постлюдией.

Таковы песни Фрадкина о Родине.
В одном интервью композитор выразил мысль о том, что назначение песни — обогащать душу и мысли слушателей, нести свет и красоту. И этой цели песни Фрадкина, посвященные Родине, несомненно служат.