Над холмами зазвучал
Звонкий рог крестьянской девы;
Оглашает выси скал
Хульдра жалобным напевом.
Песня девушки легка,
Хульдра скорбная томится.
Так веселье и тоска
Лишь в народе могут слиться.
X. Ибсен
Мы подходим теперь к той части вокального творчества Грига,
судьба которой оказалась менее счастливой, чем эта музыка заслуживает.
Где не поют «Избушку» или «Люблю тебя», «Лебедь» или «С примулой!» А вот
песни на стихи Винье или циклы «По скалам и фиордам» и «Девушка с гор»
почти неизвестны нашей широкой слушательской аудитории. А между тем на
родине Грига очень многие из его поздних песен (особенно на стихи Винье)
любимы и популярны, некоторые даже стали подлинно народными.
Вслушаемся внимательно в напевы, полные глубокого чувства и зрелой мудрости,
напевы, которые щедро подарил миру художник в пору высокого расцвета своего
дарования. И нам откроется множество редких художественных ценностей.
Хардангер — один из прелестнейших уголков Норвегии. Природа
здесь фантастична. На одном берегу фиорда красуется пышная зелень, свисают,
отражаясь в воде, цветущие ветви деревьев, а на противоположном — крутые
скалы в белоснежном наряде вечных снегов, горные речки и водопады. Не
удивительно, что в 1877 году, переживая тяжелый душевный кризис, Григ
выбрал именно эту область, чтобы поселиться здесь в тиши и уединении.
«Я искал спокойствия, ясности, самоуглубления и нашел это в великолепном
Хардангере»,— писал композитор. Он обосновался в деревянном крестьянском
доме, у зеркального залива, и проводил время среди пастухов, лесорубов,
земледельцев.
Но не только красотой своих пейзажей привлек Грига Хардангер. Эта провинция
— родина чрезвычайно самобытного, старинного норвежского искусства, от
резьбы по дереву и народного зодчества до колоритных народных костюмов
и искусного, вдохновенного исполнения на народной скрипке — хардингфеле.
В ежедневном тесном общении с крестьянами Григ вновь и вновь, с еще большей
глубиной постигал тайны норвежской народной души и народного искусства.
Он восторгался всем — прямотой характера норвежских крестьян, их тонкой
восприимчивостью к художественному, их трудолюбием и их своеобразным творчеством.
Он писал другу, приглашая его в Хардангер: «Вы — в достаточной степени
художественная натура для того, чтобы предпочесть общество крестьян».
Григ путешествовал по окрестностям, по горам, слушал песни и затейливые
импровизации на хардингфеле, нередко присутствовал на состязаниях наиболее
искусных народных музыкантов. Композитор приходил в гости к крестьянам;
нередко и они навещали его, пели свои песни, а потом Григ подолгу играл
им, с благодарностью возвращая то, чем обогатили его творчество эти люди.
Портрет А.Гарборга
Творческий итог хардангерского периода (1877— 1878) — не только созданные здесь произведения: квартет соль минор и баллада «Одинокий», «Импровизация на две норвежские темы» и «12 обработок норвежских народных песен для мужского хора»; итог этот шире. Это то новое постижение народного, которое многое определило в будущих сочинениях композитора и дало «заряд» на многие годы вперед. Не случайны имена поэтов, которые появляются в последующие годы в вокальной лирике Грига. Это норвежские крестьянские поэты О. Вйнье и А. Гарборг, это также очень национальные норвежские лирики Й. Паульсен и В. Краг.
Первые вокальные произведения, родившиеся после хардангерских
лет,—«12 мелодий на стихи Винье», опус 38, созданные в 1880 году (две
песни из этого цикла появились ранее — «Старая мать» в 1873 г. и «У реки»
в 1877 г.). Осмунд Улафсон Винье — примечательная фигура художественной
жизни Норвегии. Во второй половине XIX века в норвежской литературе шла
борьба. Общепринятым считался тогда смешанный норвежско-датский язык,
который был и государственным языком (это осталось еще от времени господства
Дании). Но ряд писателей выступал против этого, считая, что отображать
жизнь народа должно на языке народной разговорной речи (лансмол). Винье,
близко стоявший к крестьянству, был энергичным защитником этой идеи. Он
издавал на лансмоле журнал «Жители горных долин», в котором в общедоступной
форме и с демократических позиций трактовались вопросы философии, политики,
литературы, В произведениях Винье — реалистические картины народной жизни
и природы; он вдохновлялся также и народной поэзией. Винье придерживался
прогрессивных взглядов: он был сторонником крестьянской оппозиции королю,
а в революции 1848 года примкнул к рабочему движению.
Вот что вспоминал позже Григ о своем первом знакомстве со стихами Винье
и о работе над музыкой к ним: «Я был сильно воодушевлен, когда весной
80-го года узнал песни Винье, полные глубокой жизненной мудрости, и сочинил
за 8—10 дней не только те, которые содержатся в альбоме 4-м, но и другие,
еще неопубликованные, песни этого поэта. О. У. Винье был крестьянином
от рождения. Он пытался просветить норвежский народ своими прозаическими
произведениями, а также своими стихами большого национального значения.».
Столь же глубоко народные по музыке, как и по тексту, лучшие из песен
Грига — Винье приобрели широкую популярность на родине их авторов. Народность
эта — не лежащая на поверхности «фольклорность» или жанровость, а глубокая
национальная характерность, проявившаяся в раскрытии обобщенных, общечеловеческих
проблем и образов. Тут и с большой теплотой переданный образ матери («Старая
мать»), и ушедшие в прошлое дни любви («Видение»), и глубокие раздумья
при созерцании природы («Весна», «У реки»), и размышления на этические
темы («Моя цель», «О дружбе») и т. п.
Характерные черты цикла заявляют о себе уже в первой песне — «Юноша» —
драматической и суровой, повествующей о трудном, полном испытаний жизненном
пути человека. Но особый, непередаваемый душевный трепет вызывает у слушателя
второй романс — «Весна» (его называют также «Последняя весна»).
Весна — сколько радостных чувств несет она северянину! В норвежском искусстве
много поэтических строк и картин рождено образом весны.
Мне все в апреле мило,
И лед, под солнцем зыбкий,
И штормы и ветра,
Надежды, сны, улыбки.—
писал Бьернсон («Апрель»); страстной жаждой весеннего возрождения полно и другое стихотворение этого поэта — «Море вскрылось»:
Море вскрылось, море вскрылось!
Как зимою долги ночи,
Ждать весны не стало мочи!
Скоро ль синью вспыхнет море?
Час — как месяц, то-то горе!
Волнующее описание весны дано в романе А. Хьеланна «Труженик», а в его
новелле «Усадьба пастора» чудесно описана поздняя весна: «Поднялась невероятная
спешка. Все в природе запоздало, и теперь задача была — наверстать упущенное.
Все ростки, большие и маленькие, заторопились. Они так быстро выбрасывали
побеги то с одной, то с другой стороны, словно болтали зелеными ножками.».
Картина ясного весеннего дня нарисована в поэме А. Гарборга «Haiigtussa».
Весна — частая гостья и на полотнах норвежских живописцев. Талый снег
и еще голые, но уже с набухшими почками кусты на лирических пейзажах Ф.
Таулова «Весна» и Скредсвига «Ивовая флейта», бурный ледоход и тающие
на холмах снега на картине Ф. Колегта «Устье Месны».
Не раз с восторгом воспевал весну и Григ. Радостное предчувствие весеннего
возрождения в «Осенней буре»; приветствие весне в «Рыбачке» («Вы, песни,
к весне летите!»), ликующие кличи и яркие картины в «весенней» сонате
для скрипки и фортепиано № 1, благоухающий подснежник как символ весеннего
цветения природы и любви («С примулой»), а в поздние годы — «Весенний
дождь» на стихи Драхмана и знаменитая «лирическая пьеса» «Весной» (опус
43), с ее трепетно-взволнованной темой и мелодичным «звоном капель», с
ее звучанием вначале затаенным, а потом вырастающим в светлый гимн весне.
О милая, вокруг взгляни —
Как радостен мир весною —
эти слова из песни «С примулой» можно поставить эпиграфом к григовским «весенним» сочинениям (и шире—вообще к весенним образам норвежского искусства). И вдруг весна — элегия. Человек, любуясь бесконечно дорогой ему картиной —
Как зелень в лесах темнеть начинала,
Как белоснежных черемух краса
В листве расцветала.—
полон грустных размышлений:
Вся эта жизнь мимолетна, как сон, как юные годы.
Скоро, быть может, и сам навсегда я землю покину.
Эта весна — «последняя весна». Вот отчего вся пьеса овеяна неуловимой
печалью — по-григовски тихой, с оттенком просветленности и умиротворения,
и все же бесконечно глубокой и томительной.
Музыка романса — тончайшая акварель, нарисованная по-северному неяркими,
но удивительно свежими красками. В хрупких «тающих» звучаниях рождается
даже не пейзаж, а сама атмосфера еще не расцветшей, только пробуждающейся
весны, с холодноватыми, но уже светлыми днями, с ароматом свежести в воздухе.
Этот образ выразительно подчеркнут «хрустальными», звенящими аккордами
в высоком регистре, слегка напоминающими тембр челесты (в середине строфы),
и уносящимися ввысь, тихими замирающими аккордами коротких интерлюдий
между строфами.
Сложное психологическое состояние героя вызывает тонкую смену света и
теней в музыке. Основная тональность песни — фа-диез мажор — светлая и
«звонкая» (она не раз ассоциируется у Грига с весенней природой: не случайно
и пьеса «Весной» из опуса 43 — в той же тональности). Но здесь светлый
колорит этой мажорной тональности словно подернут тенью: песня начинается
не с мажорной тоники, а с минорного трезвучия шестой ступени. Ре-диез
минор, наряду с фа-диез мажором, играет в романсе большую роль. Из трех
разделов, составляющих строфу, средний идет в этой тональности. Излюбленные
григовские хроматизмы также придают мажорным звучаниям оттенок щемящей
тоски.
Ярко раскрывается эмоциональное содержание романса в вокальной мелодии.
Пластичная и гибкая, как и все лучшие песенные темы Грига, она в то же
время декламационно-выразительна в каждой своей отдельной ячейке. Чутко
следуя за оттенками эмоции, она то льется широкими певучими «волнами»,
то сжимается, словно «застывает» в узком диапазоне, то звенит радостным
кличем, то грустно замирает. Выразительны долгие выдержанные звуки посреди
фраз, придающие мелодии особую задумчивость, и окончания фраз на слабой
доле — как бы легким вздохом. Интонации этой темы пленительны в своих
нежных, неожиданно и свежо звучащих изгибах, в своей утонченной красоте.
В каждом мелодическом повороте бьется живое чувство. С изумительным мастерством
«гравируется» этот напев. Строфа развернута в трех «разделах» - периодах.
При всем мелодическом богатстве и разнообразии этих разделов их объединяет
интонационно-ритмическая общность. Это пронизывающие всю песню ритмоформулы
J П J Г} —в началах фраз и i J —на концах их, это и общие тематические
элементы:
Так цельность и единство неразрывно сочетаются в этом романсе с тонкостью деталей и оттенков, так в скромных масштабах строфической формы передана целая гамма глубоких переживаний. Недаром «Весна» была одним из любимых произведений П. И. Чайковского. Услышав ее впервые в 1888 году в исполнении Нины Григ, великий композитор прослезился .
Элегия «Весна» — новое высокохудожественное воплощение григовского
«просветленного трагизма», григовского «печального Мажора». Сразу возникают
ассоциации: «Колыбельная Сольвейг», «Лебедь» — неповторимые картины «красивого
diminuendo, нарисованные этим чутким поэтом и великим жизнелюбцем. Есть
замечательная аналогия этому романсу и в норвежской живописи — картина
талантливого художника Э. Мунка «Весна». В комнате две женщины — старая
и молодая. Девушка, как видно, тяжело больна и полулежит в кресле. А за
раскрытым окном— весна: свежий ветер вздувает занавески, сквозь них проникают
солнечные лучи, в окна заглядывают зеленые ветви. Грустно болезненное
лицо девушки, бессильно опустились руки — она не может насладиться дарами
весны. Быть может, это тоже «последняя весна»? Отметим попутно, что оба
эти произведения почти «ровесники». Григ написал свой романс в 1880 году,
Мунк картину — в 1889-м.
Позже Григ сделал переложение «Весны» для струнного оркестра. В прозрачной,
выразительнейшей оркестровке она впечатляет необычайно! Так же незабываемо
впечатление от звучания этой песни в голосе с сопровождением оркестра.
Интересна пятая песня цикла — «У реки». Начинается она Ласковым светлым
пейзажем. Ля мажор — «тональность светлой природы» (в этой тональности
у Грига — «Бабочка» из опуса 43, песня «У горного потока» из цикла «Девушка
с гор»), устойчивая, выдержанная на органном пункте тоники гармония, мягкое
колыхание ритма и плавная мелодия — все выражает безмятежный покой.
Но покой этот обманчив. Мажор вскоре переходит в минор, а в середине тональная
устойчивость и вовсе нарушается. Тональности мелькают, не успев закрепиться,
гармонии хроматизируются. Мелодия развивается в напряженных секвенциях,
звучание наполняется острым волненьем. Здесь выражена основная мысль философского
стихотворения Винье: как лес доверчиво склоняется к губящей его воде,
так и люди, доверившись внешней красе,—
«тому любовь свою дарят,
кто им готовит смертный яд».
С какой горечью декламирует эти слова вокальная мелодия! Примечателен
конец песни — своеобразная реприза-кода. После драматического развития
образ безмятежного покоя уже не возвращается, а дается как бы «воспоминание-сожаление»
о нем. Первая тема проходит только в партии фортепиано; светлая тональность
ля мажор не показана здесь в «чистом виде», как в начале: органный пункт
тоники покрыт сумраком хроматически неустойчивых гармоний. В этой песне
много типично григовского: неоднократное сопоставление одноименного мажора
и минора, квинтовые бурдоны, нисходящие хроматизмы. «У реки» близка ибсеновской
песне Грига «С лилией» — тот же мотив внешней красоты, под которой таится
губительное коварство. Сходны и приемы музыкального выражения — контраст
светлого, мягкого образа и драматически-смятенного.
Романтическая дымка окутывает песню «Видение» поэтичный вальс.
Вальс — изящный и стремительный, полный волнения и поэзии,—
как часто этот любимый танец XIX века появляется в музыке, когда композиторы
рисуют образ мелькнувшего недолгого счастья или мимолетной встречи, оставившей
глубокий след в душе (Вальс-фантазия Глинки, «Средь шумного бала» Чайковского,
вальсы Шопена — особенно напоенные мечтательностью Третий и Седьмой; поздний
«отзвук» таких вальсов — Вальс Наташи в «Войне и мире» Прокофьева). Именно
такой вальс — песня «Видение». Содержание напоминает пушкинское «Я помню
чудное мгновенье».
Выразительно развитие первой части. Подвижная, устремленная мелодия взлетает
вверх и вдруг останавливается, трепетно вопрошая:
«Ответ» (плавно ниспадающая фраза) полон печали, особенно горестной в
настойчиво повторяющихся заключительных возгласах («Навеки, навеки остался»).
Чудесна эта широкая и пластичная мелодическая линия — «волна», с типично
григовским сочетанием устремленности и «кружений» вокруг одного звука
(вспомним «Летний вечер»). Грусть и волнение, сожаление о прошлом и романтический
порыв к недосягаемой, ускользающей мечте слышатся в музыке первой части
песни с ее неожиданными, прихотливыми «поворотами» в мелодии й ритме.
Середина контрастна: мажор, замедленный теми, сдержанно торжественные
аккорды. Это словно само «светлое видение».
Горько возвращение к сознанию:
Той, что была,
Как утро, светла,
Не стало, не стало.
В музыкальном облике песни узнаем многие знакомые, восходящие к фольклору черты григовского почерка: короткий «свирельный» наигрыш во вступлении; выдержанные квинты с форшлагами в сопровождении, в мелодии — восходящая кварта из-за такта и еще подъем в диапазоне децимы (вспоминаются «Летний вечер», «Песня Сольвейг», «Тайная любовь» и еще многое у Грига); сопоставление одноименного мажора и минора. Вместе с тем в «Видении» есть особая легкость, изящество, свойственные григовским танцевальным образам. Песня напоминает «Танец Анитры» из «Пера Гюнта».
«Старая мать» — иной образный аспект песен Винье — Грига. Сыновняя любовь
и благодарность матери, которая даже в старости «крепит храбрый нрав»
сына и рождает в его душе «прилив могучих сил», выражены просто, строго
и величаво, в духе народных песен. Эта сдержанная, но полная душевного
тепла, певучая «Старая песня» стала в Норвегии народной **.
Заключительная песня цикла («Моя цель») рисует образ неуклонно стремящегося
вперед человека, преодолевающего все трудности на пути к цели.
Стиль Грига здесь монументален: широкие масштабы, мощный аккордовый склад
фортепианной партии, энергичная вокальная декламация с лапидарным, устремленным
ввысь мелодическим контуром и упругим ритмом (жанровые корни — марш).
По образу напоминает «Благодарю за совет».
«12 мелодий на стихи Винье» — высокое достижение зрелого творчества Грига,
песни-думы о жизни, объединенные в целостный цикл. Образ человека, идущего
по трудному жизненному пути (первая и последняя пьесы)— своеобразная «рамка»,
внутри которой развернута «сюита» образов и размышлений. Этот цикл существенно
отличается от андерсеновских и бьернсоновских песен: там — непосредственное
отражение картин, эмоций, здесь господствуют созерцание и раздумье. Умудренность
зрелых лет пришла на смену импульсивной пылкой молодости. Песни Грига
— Винье продолжают и развивают линию ибсеновских монологов Грига — и по
образам и по средствам выражения.
Есть, однако, различия между этими двумя циклами. За те четыре года,
которые пролегли между ними, композитор преодолел мучительный внутренний
кризис, острота страданий утихла. Укрепил его и год жизни в Хардангере.
В песнях опуса 33 нет таких глубоко трагических произведений, как «Скрылась»,
эмоциональная атмосфера здесь более ровная.