Ц.Кюи - Избранные статьи

1871

Музыкальная литература



Музыкальныя литература, книги, статьи, рецензии, нотные сборники

 

РУССКАЯ ОПЕРА
КОНСЕРВАТОРИЯ. НЕКРОЛОГ. КОНЦЕРТЫ. БИБЛИОГРАФИЯ

 

 

Петербург начал пробуждаться помаленьку от своего летнего музыкального усыпления и подает уже признаки жизни. Летом по окраинам Петербурга действует, правда, немало оркестров и немало капельмейстеров, но они назначены не для целей музыкальных, а для усиления железнодорожной эксплуатации, сбыта яств и питий в буфетах» для доставления людям средства убить вечер, быть может приятно, но отнюдь не музыкально. Петербург, город, зимой чрезвычайно музыкальный в хорошем и серьезном значении этого слова, делается летом городом вовсе не музыкальным. А, казалось бы, можно и летом осуществить у нас какое-нибудь дельное музыкальное предприятие.

Первой проснулась русская опера, но как-то вяло, потягиваясь, точно не выспавшись и чувствуя себя в дурном расположении духа. Больных артистов много и нужно думать — серьезно больных, судя по продолжительности их болезни (Лавровская, Меньшикова, Васильев 1-й); репертуар беден, неинтересен; бывают и жалкие спектакли из разных актов разных опер. Для начала сезона возобновили «Вильгельма Телля». Что такое «Вильгельм Телль» — читатель знает по одной из моих прежних заметок; как невыносимо слабы и скучны два последних действия этой оперы, как много в ней растянутого, формального, рутинного, ординарного, сделанного по общеизвестным рецептам, как бедна она в мелодическом отношении и как редки и малочисленны в ней исключения, в которых проявляется страстность и замечательная эффектность в исполнении,— об этом я не стану повторять давно высказанное. Остановлюсь несколько на одной странности: до сих пор «Вильгельм Телль» значится на афишах «Карлом Смелым». В музыкальных магазинах имеется в продаже опера Россини, озаглавленная «Вильгельм Телль», и цензура разрешает продажу оперы с этим заглавием. Газеты печатают в своих отчетах «опера «Вильгельм Телль» и за это никаким карам не подвергаются. Вся публика, отправляясь смотреть «Карла Смелого», отлично знает, что она отправляется на «Вильгельма Телля», а между тем на афише стоит «Карл Смелый». К чему эта арлекинада, к чему самообольщение? «Гугеноты» уже водворены в своем законном наименовании, «Пророк» почти водворен («Иоанн Лейденский» несравненно лучше «Осады Гента»), а несчастные «Моисей» и «.<Телль» до сих пор еще должны мыкаться с чужим паспортом.

врученным им когда-то начальством. Как должна поражать иностранцев эта перемена названия и как прикажете им пояснить, вследствие каких соображений «Телль» как историческое лицо из программ истории не вычеркнут, а «Телль» как опера должен был преобразиться в последнего бургундского герцога?
В настоящее время русская опера готовит «Фра-Диаволо» Обера. Что ж, это недурно. Обер создал свой собственный тип опер, тип весьма характерный, имеющий полное право находиться в репертуаре рядом с операми итальянскими. Очень жаль, что представителем этого типа не был избран «Бронзовый конь»— лучшее создание Обера; но и «Фра-Диаволо» удачно олицетворяет манеру французского композитора и представляет хороший образчик его живости, веселости, остроумия, всегдашней толковости и здравого смысла — Ьоп sens, черты чисто французского характера. Говорят, что «Фра-Диаволо» пойдет с прозой, то есть так, как опера была задумана и первоначально написана Обером. И это прекрасно, потому что тяжеловесные после приделанные речитативы положительно портят оперу, замедляют действие и искажают в целом характер оперы. После «Фра-Диаволо», имеется в виду возобновить «Марту», «Дон Жуана», «Гугенотов». Выбор «Марты» и «Дон Жуана» донельзя неудачен: «Марта» — опера пошлая и опошленная, недостойная такой порядочной оперной сцены, как мариинская, опера заигранная и вдобавок идет у итальянцев, «Дои Жуан» — опера устарелая, скучная, в которой уцелело слишком немногое, опера, требующая особенных исполнительских качеств, не имеющихся налицо в нашей оперной труппе, и вдобавок она идет у итальянцев. Постановка этих опер подряд весьма нерациональна и в экономическом отношении. Левицкая делает сборы; тем более нужно беречь ее и не обременять чересчур. Между тем, что же мы видим: во «Фра-Диаволо» будет петь Левицкая, в «Марте» — Левицкая, в «Дон Жуане» — Левицкая, весь сезон будет лежать на плечах Левицкой. Будет ли физическая возможность вынести это? Кроме того, в «Дон Жуане» участвуют тр и примадонны, а здоровье наших примадонн (за исключением Платоновой, без которой мы бы пропали)—весьма шатко; рассчитайте же, сколько раз «Дон Жуан» будет отменен, а публика обманется в своих ожиданиях. Мне нередко приходилось указывать на то, что силы русской оперы значительны и могучи, но вследствие незнания их и неумелости распоряжаться часто нечего давать и приходится вместо опер представлять водевили, вроде «Москаля». Так бывало при прежнем режиссере, то же угрожает и при новом.

Но постановка «Марты» и «Дон Жуана» из нерациональной делается непростительной, если сообразить, что в настоящую минуту дирекция имеет в своем распоряжении четыре новые русские оперы: «Каменного гостя» Даргомыжского, «Псковитянку» Римского-Корсакова, «Демона»-Рубинштейна и «Демона» Фитингофа-Шеля. (Оба «Демона» написаны на один и тот же сюжет и, если не ошибаюсь, на один и тот же текст, с той разницей, что Рубинштейн справился со своей оперой в три месяца, а Шель писал свою лет десять.) Из этих опер «Каменный гость», посмертное произведение автора «Русалки», и «Псковитянка» — произведение автора, замечательная талантливость которого признается всеми, представляют для публики громадный интерес. Если к этим четырем операм прибавить «Юдифь», давно ожидающую своего возобновления, то делается невероятным, чтобы нашим артистам пришлось тратить свои силы на флотовскую дребедень и мертвые, деревянные, с незначительными исключениями, звуки Моцарта, когда имеются под рукой произведения новые, свежие, свои, интересные для публики, произведения, из которых иные могут сделаться такими же краеугольными камнями репертуара русской оперы, как «Иван Сусанин», «Руслан», «Русалка». Задержание постановки «Каменного гостя» и «Псковитянки» и других русских новых опер ради «Марты» и «Дон Жуана» хотелось бы считать фактом немыслимым, невозможным.
С «Демоном» Рубинштейна случилось у нас следующее: привез Рубинштейн свою оперу из-за границы и представил ее дирекции, а дирекция подвергла Рубинштейна, как совершенно неизвестного новичка, суду комитета. Рубинштейн написал несметное количество разных произведений: опер, ораторий, симфоний, квартетов, сонат, романсов и пр.; под тяжестью сочинений Рубинштейна гнутся полки музыкальных магазинов; три его оперы шли у нас: «Куликовская битва» и «Фомка-дурачок» в Петербурге, «Сыны степей» — в Москве, и оказывается, что дирекция все-таки поручает комитету посмотреть: что это за композитор А. Г. Рубинштейн. Я не спорю, что можно музыку и оперу Рубинштейна принять или отвергнуть, но странно подвергать ее рассмотрению и оценке комитета. И кто же оценивал «Демона» Рубинштейна? Те же самые иностранные водевильные и балетные дирижеры и контрабасисты, которые произнесли свой приговор над «Ундиной» Чайковского и «Борисом» Мусоргского. Рубинштейн сам показывал свою оперу. Много бы я дал, чтобы присутствовать в заседании этого комитета. Должно быть, зрелище было из самых комических: Рубинштейн играет свою оперу, а Маижаны, Бецы, Папковы (балетный дирижер) обязаны слушать, вникать и оценивать ее. Фатальное положение: школьники экзаменуют мастера своего дела! (Я разумею техническую сторону, а не творческую). Комитет нашел, что «Демон» может быть поставлен, причем, однако, Рубинштейну было заявлено, что постановка эта может состояться только в будущем сезоне, а в нынешнем нет времени и места. Рубинштейн уехал за границу, взял с собой партитуру и в свою очередь заявил, что если окажется невозможным поставить его «Демона» у нас в текущем году, то он будет хлопотать о постановке своей оперы за границей. Что происходит с «Демоном» Шеля — не знаю.
В самом начале настоящего сезона в нашей консерватории произошли весьма значительные перемены. Заремба, директор консерватории и профессор гармонии и инструментовки, перестал быть тем и другим. Должность директора в настоящее время исправляет Азанчевский,: профессором гармонии приглашен из Москвы Ларош, профессором инструментовки — Римский-Корсаков. В подробности деятельности Зарембы в консерватории я вникать не могу, но о ней можно судить по достигнутым результатам. А результатов Заремба достиг следующих: на прошлогоднем выпускном экзамене оказалось, что ученики, окончившие полный курс консерватории, бедны музыкальным пониманием и способны искажать такие всем известные оперы, как «Иван Сусанин» и «Русалка» (№ 275 «СПб. вед.» за прошлый год). В писаниях же своих Заремба уверял, что консерватория основана для блага «русского народа». Полагаю, что удаление такого деятеля из консерватории и замена его лицами молодыми, талантливыми, свежими, работающими и знающими будут очень полезны и что вообще нынешние перемены в консерватории отразятся на ней весьма благотворно. Особенно знаменательно приглашение Корсакова, одного из представителей современного направления молодых русских композиторов. Значит, и консерватория отказывается от своей исключительной консервативности, иона не отвергает жизнь и движение. При таком направлении, при гаком взгляде она, конечно, может принести величайшую пользу музыкальному делу у нас.
Печальна моя обязанность: нет, нет, да и придется прочесть надгробное слово какому-нибудь безвременно погибшему музыкальному изданию. Я слышал, что «Музыкальный сезон» Фамиицьша прекратил свое существование и выходить уже не 'будет. Предвидеть его раннюю кончину было нетрудно. Не умер бы он нынче, умер бы завтра. Жизненных сил в нем не было; не удовлетворял он никого. Для неспециалистов он был лишен интереса, живости изложения и слишком часто обходил молчанием важные музыкальные события дня. Специалистов он также удовлетворить не мог, уделяя слишком много места разным вздорным известиям и суждениям жиденьких провинциальных критиков об артистах и произведениях, отлично нам знакомых и представляя Фаминцыну говорить о серьезных вопросах. Фаминцын -— человек со сведениями и начитанный,' спору в этом нет, да нет в этом также и толку, потому что, будучи совершенно лишен собственного критического взгляда, он не способен сортировать эти сведения, анализировать их, приводить в систему; и блуждали эти сведения в потемках, толкая друг друга, перемешиваясь, и образовали страшную путаницу и кашу.

Начитанность Фаминцына служит ему во вред, она снабжает его фактами и чужими суждениями, а эти факты и суждения, присоединяясь к имеющимся уже налицо, только увеличивают общую неурядицу его суждений. Встречаясь с новым явлением в музыке, с новым вопросом, Фаминцын становится втупик и почти всегда относится к нему враждебно. Когда же этот вопрос разрешен каким-нибудь авторитетом, Фаминцын принимает к сведению и пропагандирует это решение. Если два авторитета разрешают один и тот же вопрос различно, Фаминцын теряется и начинает вновь блуждать. То, что он хвалит у признанного авторитета, то подвергается его осуждению у обыкновенного смертного. Понятно, что с такими качествами редактора и главного сотрудника, да еще" с вялостью и сонливостью изложения, газета идти не могла — и погибла. О, «Музыкальный сезон»! Безобидно, за недостатком средств, прожила ты свой короткий век, не сделав ни зла, ни добра, прожила благонамеренно и от худосочия и дурного питания умерла. Мир праху твоему! Похоронить ее надо невдалеке от «Музыки и театра».
В предстоящем сезоне Русское музыкальное общество дает только пять концертов, причем абонементные цены будут различны, начиная от 15 руб. и чуть ли не кончая тремя. Бесплатная школа после годичного молчания тоже намерена дать пять концертов. Об этих двух концертных сериях я поговорю подробнее, когда выйдет о них публикация и будут напечатаны программы.
Если лето в Петербурге лишено музыкального интереса, то оно бывает нередко обильно музыкальными изданиями, частью печатанными здесь, частью по заказу наших издателей за границей. Так и нынешней весной и летом поступило в продажу немало музыкальных произведений, о которых следует сообщить читателям хоть краткие сведения.

1) Сборник украинских народных песен, составил А. Рубец. Петербург, у А. Черкесова. Выпуск второй.
В № 312 «СПб. вед.» за истекший год я говорил о первом выпуске этого сборника; в настоящее время вышел в свет второй его выпуск, состоящий тоже из 20 песен. Качество и значение второго выпуска — тождественны с первым. Он знакомит нас с характером украинских песен и уничтожает предрассудок, будто все эти песни характера слезливого и унылого; в настоящем выпуске песни №№ 2, 4, 6, 11 и 15 — веселого, живого, игривого характера, особенно № 4 и 11. И этот выпуск указывает на большую аналогию, существующую.между русскими народными и украинскими песнями, как в их характере, так и в их внешнем складе, в греческих тональностях, в оригинальных ритмах; только эти особенности, эти свойства гораздо ярче и рельефнее проявляются в русских, народных песнях. 1Выбор1 песен сделан Рубцом весьма удачно, и народность их едва ли может подлежать сомнению, за исключением последней — двадцатой. Она сочинена, очевидно, в новейшее время каким-нибудь тамошним Климовским по общему рецепту для малороссийских песен: сначала минор; потом соответственный мажор; она очень плоска по музыке, и постоянное присутствие в ее мелодическом складе так называемой note sensible (Fis в тоне g-moll) делает окончательно очевидным ее ненародное происхождение. Странно, что Рубец, решился поместить ее в своем сборнике. За исключением этой да еще весьма неважных № 3, 5, 12, 18, все остальные песни хороши, а некоторые и весьма замечательны, именно: № 8 — коротенькая, но весьма теплая, задушевная, красивая песня {эту песню можно рекомендовать как отличную тему для оркестровой симфонической малороссийской пьесы; она легко поддается разработке и может быть гармонизована весьма разнообразно и богато); № 9 — светлая и весьма оригинальная в том отношении, что в состав ее входят все ноты гаммы, за исключением кварты, не встречающейся ни разу (такие странные гаммы, с выкинутой одной или несколькими нотами, нередко попадаются в народных песнях); № 19 — еще оригинальнее предыдущей, потому что из гаммы, в которой она написана, выброшены две ноты: терция и секста. Гармонизация песен второго выпуска такого же достоинства, как и первого. На этот раз Рубец не так педантически придерживается исключительного употребления совершенных аккордов и делает несколько отступлений, но отступлений неудачных — последняя песня, например, гармонизована так же мало в народном духе, как мало народна и ее мелодия; так, в № 13 употребление септимы портит хорошую песню и придает ей характер современного, довольно ординарного произведения. Превосходная песня № 8 гармонизована весьма скудно; в песне № 17 —очень неуместный поворот в D-dur (третий такт), чуждый ее характеру. Рубец все еще продолжает охотно на последнюю ноту давать два аккорда (в пяти песнях), что немыслимо в народном исполнении, к которому гармонизация должна по возможности подходить. Но есть песни и удачно гармонизованные, как, например, № 1, 2, 4, 11, 15 и особенно 19 — чрезвычайно верно подслушанная у народа. За второй выпуск украинских песен Рубец заслуживает такой же полной благодарности, как и за первый; в нем он представил несколько драгоценных образцов народного музыкального творчества, которое со всяким днем все более исчезает и развращается плоскими, дрянными творениями, со всей возмутительно-пошлой гармонизацией всюду проникающих шарманок и гармоник. Быть может, через несколько десятков лет народная песнь, мощная, оригинальная, глубокая, уцелеет только в хороших сборниках, а в устах народа мы услышим только разные музыкальные гнусности на фоне двух аккордов такого отвратительного инструмента, как гармоника. Цена второго выпуска такая же умеренная, как и первого (семьдесят пять коп.), но издание несравненно хуже по качеству шрифта, печати и бумаги,
2) «Фантазия на сербские темы» И. А. Римского-Корсакова; у А. Иогансена. Партитура и четырехручное переложение.

«Сербская фантазия» — молодое, горячее и весьма талантливое произведение. Интродукция по теме и по ее развитию прелестна, полна вкуса и изящества, как все у Корсакова; в ней особенно красива тема, построенная на триллерах струнных. Allegro напоминает лезгинку в «Руслане» и по тональностям, и по темпу, и по первой теме — чрезвычайно размашистой. В целом «Сербская фантазия» не особенно самобытна, музыкальная мысль в ней развита не с особенной глубиной, но в каждой ее ноте видны молодые, кипучие силы, свежий, яркий талант; видны смелая кисть, богатое воображение, замечательная легкость сочинения, чистый, прозрачный и в то лее время сочный оркестровый колорит. Превосходное издание партитуры важно как потому, что она близко ознакомит с талантливыми оркестровыми приемами Корсакова, так и потому, что она дает полную возможность где угодно исполнять это произведение, весьма нравящееся нашей публике. Четырехручное переложение хорошо и не чрезмерной трудности. Продолжение этих библиографических заметок я откладываю за недостатком места до следующего фельетона.

 

«РАЕК» МУСОРГСКОГО

 

 

[.] На днях вышло из печати и поступило в продажу у Бесселя замечательное и небывало оригинальное произведение Мусоргского (и слова, и музыка) под названием «Раек». В этом «райке» Мусоргский очерчивает с рельефностью и талантом четыре музыкальных типа. Сначала показывающий «раек» 1 зазывает публику с разными избитыми прибаутками поглядеть, подивиться и полюбоваться «на великих на господ, музыкальных воевод». Музыка этой части весела, бойка, музыкальная речь льется потоком, речь совершенно русская — славная, красивая речь. После возгласа «показывают» является первый из «музыкальных удальцов».2 Это — педагог, сияющий ученостью и благочестием. Он «учит, что минорный тон — грех прародительский, а мажорный тон— греха искупленье. Так-то витая в облаках, с. птицами небесными, расточает смертным он глаголы непонятные с помощью божией». Для изображения этого туманного педагога Мусоргский взял одну классическую тему Генделя и сделал ее классически плавно, консерваторски аккуратно, скромно, тупо и деревянно. «За ним бежит вприпрыжку Фиф*'1 вечно юный, Фиф неугомонный, Фиф примиритель, Фиф всесторонний. Всю жизнь он вертелся, ну и завертелся: ничему не внемлет и внимать не в силах, внемлет только Патти, Патти обожает, Патти воспевает». Следует речь Фифа, обращенная к Патти, IB которой среди необузданных восторгов, выражающихся преимущественно прилагательными и междометиями, раздаются сдержанные, но горькие жалобы па белокурый парик, надетый Патти.

Музыкальная характеристика Фифа бесподобна; в ней сказываются и бессилие, и неуместная суетливость, и гармоническая корявость, и гниль. Речь Фифа тоже бесподобна в своем роде; это полнейший итальянский бравурный вальс, с фиоритурами, триллерами, ферматами, высокими нотами, с повторениями слов и слогов, с избитейшим заключением и преимущественно глупый, глупый. Спетый на Большом театре каким-нибудь итальянским артистом, этот вальс может произвести фурор. За ним «плетется, шаг за шагом, тяжко раненный младенец, бледный, мрачный, истомленный, смыть пятно с себя молящий».4 Следуют воспоминания прошлого, когда он был невинен, послушен и стыдливым лепетом обольщал сердца. Но то время прошло, он, почуяв неуместную бодрость, вступил с врагом в бой — и погиб. «Удар моральный понес бедняжка». Тема для воспоминаний заимствована из одной « пьесы для фортепиано» Александра Фаминцына, темы, действительно «детски стыдливой»; остальное жалостно донельзя, с траурным, похоронным оттенком в конце. Но вот раздались трубные фанфары и является перед нами «титан».5 «Вот он мчится, несется, мятется, рвет и мечет, злится, грозит. Шеклатый, страшный. На тевтонском букефале, заморенном цукунфтистом, с пачкой громов подмышкой, изготовленных в печатне. Кресло гению скорее! На обед его зовите! Всех директоров долой!» (Все это сделано превосходно на дураковой теме из «Рогнеды» - «Ты мне, жонка, не перечь», варьированной с замечательным разнообразием, остроумием, комизмом). «Вот вскипел» (пассажи из «Юдифи»). «И пошел 'прямо к ним, к воеводам удалым. Сей титан, о скандал, к ним в компанию попал (сделано на плясовой теме хора «Смерть» из «Рогнеды») и тотчас же осерчал, с яростью на них напал и жестоко оттрепал» (сделано на теме дурака «За морем за синим», гармонизованной а 1а Мейербер уменьшенными септимами: ужасно оригинально и бешено-свирепо до смешного). «Но грянул гром!. Густая мгла затрепетала». И среди ароматов и цветов явилась одна из девяти муз, Евтерпа,6 богиня музыки. Воеводы присмирели, пали перед нею ниц и запели гимн молебный: «О преславная Евтерпа, о великая богиня, ниспошли нам вдохновенье, оживи ты немощь нашу. И златым дождем с Олимпа ороси ты нивы наши. Мы тебя во век прославим, воспоем на звонких цитрах!» Бушевание стихий выражено с напыщенным мраком; явление музы — очень красиво, а гимн воевод опять на теме «Ты мне, жонка, не перечь» с аккомпанементом таким же, как и гимн в «Пророке».

Из сказанного читатели познакомились с содержанием «Райка» и могут себе составить некоторое понятие о том, что такое музыка «Райка». «Раек» — музыкальный памфлет, чрезвычайно яркий и талантливый, прекрасный в деталях и большой силы в целом. Это новый, небывалый, оригинальный род полемики. Как жалки, сравнительно с «Райком», попытки пародий Оффенбаха, хотя и не лишенные таланта. Мусоргский ловко подмечает слабые стороны своих противников, бьет в них метко< и нещадно, покрывает насмешкой, из-под которой восстать мудрено. Кроме силы и едкости, «Раек» полон жизни и веселости и возбуждает неудержимый хохот. Мусоргский является в «Райке» первоклассным музыкальным сатириком. «Раек» — совершенно новый род музыкального творчества, примеров которому нигде нет. Правда, тот же Мусоргский сделал раньше попытку в таком же роде в своем «Классике», попытку, довольно удачную, но мелкую по форме и недостаточно сильную. «Раек» же — произведение весьма замечательное, крупное, зрелое, законченное до мелочей. В нем Мусоргский затронул (и как полно, как талантливо!) совершенно новую сторону искусства и значительно подвинул вперед комическую музыку.
«Раек» поется удобно и ловко. Аккомпанемент — умеренной трудности. Издание излишне размашисто, но хорошо. Еще следует сказать, что «Раек», хотя издан теперь, но написан тому назад два года, когда положение некоторых наших музыкальных деятелей было несколько другое.