Ц.Кюи - Избранные статьи

1907

Музыкальная литература



Музыкальныя литература, книги, статьи, рецензии, ноты

 

 

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ СОВРЕМЕННЫХ НОВШЕСТВ В МУЗЫКЕ

 

 

Многие, вероятно, заметили все возрастающее число композиторов, чуть ли не в геометрической прогрессии. Это немалое зло, потому что среди ворохов незначащих или бездарных сочинений может заглохнуть действительно замечательное, а в толпе таких же незначащих или бездарных композиторов — затереться и пройти незамеченным весьма даровитый композитор.
Причина такого увеличения числа композиторов заключается в том, что теперь стало легче сочинять, чем прежде, благодаря разным общедоступным рецептам, придуманным в последнее время да еще под заманчивым видом нового слова, в музыке.

Новое слово Вагнера заключалось в том, что он центр тяжести перенес в оркестр — что в опере совершенно ложно — и заменил широкие в определенных формах мелодии коротенькими основными фразами (лейтмотивы), без счета повторяемыми им отдельно или в соединении с собою. Таким образом, для композиторов, его последователей, оказалось лишним мелодическое творчество и умение владеть формой. Но Вагнер был крупный талант, и если впечатление, производимое им на слушателей, по большей части исключительно физическое, вследствие первящих и расстраивающих, назойливых длиннот, медленного темпа, однообразия и повторения того же самого, то есть у него и чудные страницы, оркестр его сочный и красивый, в гармонизации он проявляет немало творчества, а главное то, что и в своих модуляциях и в соединении основных фраз он всегда логичен и безупречно чист в гармоническом отношении. Поэтому следовать за ним по пятам людям бездарным было нелегко, хотя им и желательно было идти вперед. Что тут делать? Для этого были придуманы следующие рецепты: инструментовать красивее Вагнера трудно, будем инструментовать громче, удвоим дерево, медь и ударные (не будем забывать, что речь идет только о толпе малодаровитых композиторов). Трудно добиться красивой гармонической новизны,— пустим в ход самые неожиданные, странные, случайные гармонизации, не справляясь ни с логикой, ни с физическими законами сочетания звуков, ни с требованиями человеческого уха. Трудно же очень сочетание разных фраз с собою при соблюдении гармонической стройности и чистоты,— не будем об этом заботиться, будем накладывать фразы одну т другую, как ни попало, будет скверно, будет фальшиво, но будет ново и прослывем гениями, с апломбом импонируя на публику.
Эти удобные принципы, вернее рецепты, и породили неоитальянцев, неофранцузов и неонемцев. Неоитальянцы (Пуччини, Леонкавалло, Чилеа, Масканьи и пр. и пр.), как 'Наиболее невинные, ограничились главным образом гармоническими шаловливыми безобразиями вроде исполнения тем параллельными квинтами и т. п. Неофранцузы (Венсан д'Энди, Шарпантье, Дюка, Дебюсси и т. д.) и особенно неонемцы, с Рихардом Штраусом во главе, к гармоническому уродству присоединили какофонию разных фраз, без разбора брошенных в одну кучу. Помню, как, слушая однажды квартет д'Энди, переполненный самыми неприятными диссонансами, у меня вырвалось поневоле: «Как это странно — квартет звучит чисто только тогда, когда играют фальшиво». Эту какофонию довел до высшей степени наглости Рихард Штраус в своей «НеШеп-leben» <и «Sinphonia domestica», которые можно принять или за бред сумасшедшего, или за самую наглую насмешку над публикой, проникнутой рабским поклонением перед тем, чего она не понимает и о чем ей накричали. Впрочем, у Штрауса был, вероятно, и расчет: действительно, после этой какофонии самые банальные такты кажутся небесной райской музыкой.
Не удивлюсь, если найдется последователь и продолжатель Штрауса, который будет сочинять по следующему рецепту: 16 тактов какой-нибудь самой заурядной, банальной музыки, потом 40 тактов совершенно чистых, с обозначением только ускорений, замедлений, усиления и ослабления звука и с надписью: «Каждый музыкант играет все, что ему угодно». И все заиграют с большим убеждением и увлечением то, что им угодно. Потом опять 10, 16 банальных тактов и т. д. И найдутся капельмейстеры, которые будут подобную «музыку» дирижировать, а публика —ее слушать, находя ее автора еще гениальнее самого Штрауса.

Другой корифей современного поступательного движения — неимоверно плодовитый Макс Регер. У него нет многоголосной какофонии Штрауса. Но вся его музыка (?) состоит из механической смеси разных фраз, ничего общего с собой не имеющих и образующих самое антихудожественное арлекинское платье. Рецепт тоже не из хитрых. По нем можно сочинять сколько угодно, без малейшего признака таланта, и плодовитость будет только результатом усидчивости, что за немцами водится.
А тут еще на беду придумали хвалебное слово настроение. Тут уж всякому открылся простор композиторствовать. Для достижения настроения не нужно ни малейшего творчества, нужно, только действовать по рецепту. Минор, медленный темп — вот и скорбное настроение; мажор, быстрый темп — вот и веселое настроение. (Так и у дам: стоит прической закрыть уши —и сейчас получится невинность). А музыка совсем не нужна, ее и не ищут: достаточно одного настроения.
Еще, как новшество, вошла в моду в последнее время мелодекламация, в которой два исполнителя мешают публике их слушать. Кажется абсурдно, зато ново и модно. Когда я слушаю мелодекламацию" с красивой музыкой, например Аренского, мне так и хочется сказать декламатору: «да замолчи, пожалуйста, не мешай слушать». Когда же декламатор талантлив, как, например, Комиссаржевская, так и хотелось заставить замолчать музыку! В последнее время начали танцовать под звуки бетховенских симфоний; близко то время, когда под эти звуки будет происходить мелодекламация. И как это легко сделать: стоит напечатать на афишах и программах: «во время исполнения симфонии просят публику разговаривать».
Знаю, что вследствие написанных строк прослыву консерватором, реакционером, музыкальным черносотенцем. Пусть. Зато по-прежнему могу открыто и нелицемерно восхищаться Бетховеном, Шопеном, Шуманом, Глинкой.

Р. S. Часа два спустя после того, как эти строки были написаны, мне пришлось слушать фортепианный квартет Шумана. Как здесь все просто, ясно и вместе с тем сильно, глубоко, прочувствованно!
Вот это действительно вдохновенная музыка, истинно художественное
произведение! И как сравнительно жалки самоуверенные потуги разных
Штраусов и Регеров, ничтожество которых можно только сравнить с их
претенциозностыо.