Книги, литература, ноты
Работу над переложениями хоровых сочинений
Ломакин начал в первые же годы своего, хормейстерства. Его мечтой было
найти законы гармонизации древних-русских напевов. Дело было новым и,
как оказалось, достаточно сложным. Известные приемы европейской гармонизации
могли обезличить и даже исказить их самобытность.
Интерес Ломакина к исследованию русских напевов разделял и поддерживал
Глинка, также собиравшийся изучать закономерности их строения. Ломакин
пытался гармонизовать известные напевы, сопоставляя строение-аккордов
и последовательности с известными образцами старинной музыки. К его теоретическим
поискам : и творческим опытам с горячим участием относились Н. И. Заремба,
Одоевский; они давали дельные советы и снабжали, необходимой литературой.
Некоторые его обработки взялись разучивать певчие Сергиевского монастыря.
Но до конца дела не довели, -. Чтобы найти верные подступы, аранжировщик
пытается к древним, тонам применить гармонию православных песнопений.
О своих опытах и поисках Ломакин сообщал: «Опять брался <.> за Рейху», внимательно просматривал Палестрину и других классических авторов,:—садился
за рояль, приискивал аккорды, припоминал, отгадывал инстинктивно по родству
их с древними напевами. Каждое новое открытие <.> применял к делу,
аккорды выходили правильными, натуральными, и мелодия благодаря этой гармонии
получала свой настоящий первобытный характер» (1, т. 49, 661).
Найденное экспериментально требовалось обосновать теоретически. Трактаты
Рейха объяснений не давали. Кое в чем помог Одоевский, также изучавший
древние напевы. Но многое оставалось неопределенным. Ломакин настойчиво
продолжал исследования и, как он пишет, «.доискался некоторых открытий,
например происхождение восьми голосов из восьми церковных тонов, аккорды,
соответственные каждому тону и пр.» (там же).
Познание некоторых из этих законов помогло выявить раздражавшие слух искажения
в благозвучных хоровых партитурах старинных песнопений, возможно явившихся
следствием механических ошибок переписчиков нот или неосведомленности
регентов-составителей;
Несмотря на. сделанные открытия, очевидные успехи, древняя, русская гармония
еще не представлялась исследователю во всей своей цельности. Изучая ее
все глубже, Гавриил Якимович, как он пишет, «опять погружался в творения
Палестрины, Дуранте, Лотти, так обильно, воспользовавшихся этою гармониею,
придававшею высокую святую прелесть их произведениям» (там же).
О том, с каким вдохновением занимался изысканиями: Ломакин, свидетельствуют
его признания:. «.G жадностью усваивал все новости, открывающиеся <.>
в древней гармонии, с лихорадочным жаром открывал тайны, сделавшиеся <.>
доступными, и трудился до самозабвения. Всю ночь грезились <.> резкие,
но стройные аккорды, <.> вскакивал и пробовал их на рояле. <.>
Потерял сон и аппетит, все опыты выходили бесподобными <.,>, восхищался
полнотою, величием, стройностью гармонии. <.> Чувствовал, какую
духовную красоту придает это достойное одеяние <.> напевам. <.>
Хотелось бы день и ночь писать* сочинять, переделывать <.>, воскресить
первобытную старину, перед которой <.> благоговел» (там же, 662).
Количество аранжировок росло, к их звучанию проявляли интерес любители
музыки и профессионалы, но при исполнении они казались слишком непривычными
для слуха и неудобными для пения.
Ломакин стал искать новые, более выразительные варианты переложений. В
изучении законов гармонии древних напевов у Ломакина появился еще один
соратник— видный исследователь древнерусского хорового пения, москвич
Н. М. Потулов (1810—1873).
Ломакину посчастливилось быть непосредственно причастным к возрождению
древней русской гармонии и ее возвращению современной ему русской хоровой
культуре. В «Автобиографических записках» он приводит отзыв ближайшего
коллеги по изысканиям: «Слушая аккорды и переходы <.>, князь Одоевский,
казалось, нашел, чего желал, и при этом говаривал: „Восемь лет я тосковал
о них с покойным Глинкою, и он все намеревался изучать <.> гармонию,
<.> и только в последний год жизни собрался заняться ею в Берлине
у Дена, но не успел, кажется, ничего написать"» (там же).
В «сверхъестественной» одержимости Ломакин проделал титаническую работу
по аранжировке песнопений, увлек своей идеей многих музыкальных деятелей,
регентов и их светских покровителей. Для показа новых переложений в реальном
звучании хормейстер разучил некоторые из них с хором Д. Н. Шереметева
и приглашенными любителями. Приходили знатоки и официальные руководители,
ведавшие внедрением хоровых изменений в практику, слушали, соглашались,
что произведения звучат красиво и величественно.
Ломакин с иронией описывал один из подобных «верховных судов»: «2-го февраля
1860 года началась история <.> тонов в доме графа Шереметева. Поднялся
вопрос, который занял вскоре многие умы. <.>
Вот все сели и слушают молча, внимательно и не знают, что сказать. Ново,
странно, но величественно <.,> Гр. Толстой * возьмет то одного под
руку, то другого, ходит по комнатам и совещается, но никто не решается
сказать определенно своего мнения. Музыкант (А. Ф. Тюрин.— Ю, Г.) первый
начал высказывать свои знания в теории музыки, делал замечания, не относящиеся
к сущности <.> Вельможи держали деликатный нейтралитет, один монах
блаженствовал <.>. Долго слушали, судили и рядили и кончили тем,
что нужно еще послушать это пение.» (там же, 664). Слушали еще, восхищались,
с видом знатоков говорили общие фразы. Общественный интерес возрастал.
Небольшой хор Ломакина с программой из его переложений стали приглашать
в дома вельмож, во дворец великой княгини Елены Павловны. Везде говорили
комплименты. Но дальше восторгов и похвал дело не шло. Распространять
аранжировки, а тем более публиковать их было некому. На пути стояла влиятельная
фигура Львова с его собственными трактатами о гармонизации древних напевов,
фундаментально подтвержденных богато изданными переложениями, выполненными
Воротниковым и.Ломакиным.
Желая помочь Ломакину в публикации его аранжировок, В. В. Стасов прибегает
к связям с приятелями, вхожими в правительственные круги, просит о протекции
директора канцелярии обер-прокурора Синода А. Ф. Тюрина.
Но в высших церковных инстанциях Ломакина не жаловали и его культовым
сочинениям решили не давать хода. В письме Балакиреву, написанному 19
октября 1861 года, В. В. Стасов с сожалением сообщал: «Что <.> касается
до его (Ломакина. — Ю. Г.) издания нашей церковной музыки с гармонизацией
в церковных тонах, то это дело завязло в московском Филарете**. Тюрин
выбожился мне, что на днях потребует оттуда ответа или хоть уведомления.
Но сопротивление будет и от московских и от петербургских попов. Этот
Сукисынский сухарь Танеев * натолковал Исидору, что это какая-то „усыпительная
сушь" и вообще не то» (.И, 179).
Друзья не теряли надежды. Стремясь привлечь внимание общественности к
талантливой работе своего сподвижника, три года спустя Одоевский, в частности,
писал:
«Гавриил Иоакимович Ломакин, глубокий знаток музыки вообще, тщательно
изучивший наше песнопение во всех его видах, стремился в самом составе
наших песнопений открыть тайну их создания и производил в сем отношении
в высшей степени замечательные опыты, доныне не напечатанные! Сколь ни
огромны в настоящее время занятия почтенного Гавриила Иоакимовича, сколь
ни велика польза, приносимая России его бесплатною школою, — мы не можем,
однако, не сетовать на него, зачем оставляет он под спудом свои работы
по древнему песнопению, тем более важные, что они доказывают на практике
возможность сопровождать нашу древнюю, дивную в своей простоте мелодию
другими голосами, не искажая ее на италиянский манер несвойственною ей
гармонизациею» (7).
Вмешательство Одоевского, ходатайства других сторонников возрожденной
Ломакиным ' древнерусской гармонии практических результатов не дали. Аранжировки
пришлось отложить в ожидании лучших времен.
Значительное место в творческом наследии Ломакина занимают его хоровые
сочинения и переложения, предназначенные для концертного исполнения.
Среди них выделяется оратория «Stabat Mater» для большого хора и симфонического
оркестра, написанная на культовый текст и состоящая из нескольких крупных
внутренне законченных частей. Сочинение было написано вскоре после возвращения
автора из-за границы, предположительно в 1857—1858 годы.
Исполнение оратории (22 февраля 1865 года в зале Дворянского собрания)
принималось восторженно ***
Аналогичный прием Сказывался этому Сочинению й й других известных концертах.
О высоких художественных достоинствах оратории свидетельствует то, что
двадцать два года спустя Балакирев включил в программу юбилейного концерта
Бесплатной музыкальной школы одну из ее частей*.
Достойно представляя Ломакина рядом с лучшими образцами мировой музыкальной
классики, в концертах звучал другой его замечательный хор —«Ave Maria».
Известно, что хоры Ломакина входили в репертуар хоровой капеллы князя
Ю. Н. Голицына во время гастролей по Западной Европе 'под управлением
ее владельца.
По мнению современников, одним из лучших светских сочинений Ломакина был
хор на стихи М. Ю. Лермонтова «Б минуту жизни трудную» (возможно, это
аранжировка его же одноименного романса).
Строгой простотой, аскетичностью выразительных средств характеризуются
его гимны— «Я, матерь божия» (слова Лермонтова), «Спаситель, спаситель»
(слова А. В. Кольцова), «Пред тобою.» (текст неизвестного автора). В рукописных
вариантах сохранились его хоры «Легенда», «Чертог твой.», переложение
для мужского хора без сопровождения молитвы «Pater noster» Дж. Мейербера
и другие сочинения. Культовый хор «В память вечную» вошел в сборник А.
Д. Кастальского '«Литургия, отдельные песнопения», изданного в 1898 году.
Большой интерес представляют его сочинения, составившие авторский сборник
«Пьесы и песни для хорного пения»,
вышедшего в свет в Петербурге в 1869 году, а также светские трехголосные
каноны «Как я весел», «На равнинах, на долинах»,'четырехголосный канон
«Слышишь колокола звон», а также каноны, гимны, молитвы, написанные для
учебных целей.
Противоречивые отзывы современников вызывали обработки Ломакина русских
народных песен. Об одной из них — «Фантазии для хора на русские народные
песни», впервые исполненной в концерте Бесплатной музыкальной школы 6
марта 1867 года, Ц. А, Кюи писал: «Фантазия Ломакина, скучная, монотонная
и вдобавок карикатурнейшим образом инструментованная, очень понравилась
публике по причине площадного размаха последней песни („Вдоль по улице
Молодец идет".), и была повторена; но именно этот площадный размах
мне и кажется особенно неприличным, <.> он роняет серьезное -музыкальное
значение Бесплатной школы, добросовестно приобретенное и поддерживаемое
столько лет» (35, 91—92).
О переложениях Ломакиным русских народных песен для хора без сопровождения,
в частности об исполненных в 1865 году в концерте Бесплатной музыкальной
школы «Возле речки, возле мосту»* и «Как под яблонькой», с одобрением
отзывался В. В. Стасов. «.В концертах прошлого года, — писал он в обстоятельном
анонсе к концерту Бесплатной музыкальной школы 11 декабря 1866 года, —
немало эффектов производили русские песни г. Ломакина; те, которые исполняются
в нынешнем концерте, конечно, понравятся не меньше прежних» (49, 86),
Народные песни в обработках Ломакина для хора исполнялись не только в
концертах Бесплатной музыкальной школы. 1 мая 1866 года в. Общедоступном
концерте В. А. Кологривова, проходившем в Михайловском манеже, в переложениях
Ломакина и под его управлением в сопровождении симфонического оркестра
прозвучали песни «Вниз по матушке по Волге», «Сизый голубочек», «Сени
мои, сени».
Хоровые сочинения Ломакина входили в репертуар Шереметевской капеллы наравне
с наиболее часто исполняемыми хорами Бортнянского, Дегтярева, Дж. Сарти
и других композиторов, Произведения на культовые тексты могли включаться
в программы лишь после одобрения их Львовым. «Те из сочинений Ломакина,—
предписывал Д. Н. Шереметев хору, — которые доставлены в капеллу высочайшего
двора, когда получат обратно с дозволением петь, могут тоже исполнять»
(67, оп. 3, д. 1744, л. 2—3).
Оригинальные хоровые сочинения Ломакина — оратория «Stabat Mater», хор
«Ave Maria», вызывавшие одобрение большинства рецензентов и, видимо, являвшиеся
лучшими из тех, что написаны для концертного исполнения, к сожалению,
не обнаружены. Это тем более огорчает, что оратория «Stabat Mater*,- по
отзывам музыкальных исследователей — современников Ломакина, написана
с применением открытых им законов древнерусской гармонии, Не найдены пока
и партитуры переложений народных песен для хора без сопровождения, исполнявшихся
в концертах Бесплатной музыкальной школы,
В Отделе нотных изданий Государственной публичной библиотеки имени М.Е.
Салтыкова-Щедрина обнаружены «Вальс, составленный из любимых русских песен»
Ломакина. Произведение было издано в Петербурге в конце 60-х годов и имело
широкое распространение в среде музыкантов-любителей. Возможно, что «Вальс»
явился переложением для фортепиано Фантазии на темы народных песен Ломакина,
исполненной в одном из концертов Бесплатной музыкальной школы. Пьеса представляет
собой сюиту с характерным для нее строением из нескольких самостоятельных
частей — разработок тем народных песен, объединенных общим художественным
замыслом. Умелое владение письмом для фортепиано позволяет утверждать,
что это инструментальное произведение было у Ломакина не единственным.
В этой же библиотеке хранится экземпляр «Пьесы и песни для хорного пения
с аккомпанементом фортепиано. Составил Г. Ломакин». Сборник вышел в свет
в 1869 году в Петербурге, являлся собственностью автора и оказался единственным
известным нам отдельным изданием оригинальных светских хоровых сочинений
Ломакина и его хоровых обработок народных песен. В него вошли восемнадцать
пьес; оригинальные трехголосные для женского или детского составов — «Ленивый
мужик», «Серенада», «О, как прекрасен вид небес», обработка для трехголосного
мужского хора русской народной песни «Во лузях» («Народная скорая»), обработка
для трехголосного женского хора украинских народных песен «Вдать витры,
в!ють буйны» («Малороссийская протяжная»), «У сусща хата била», «Чим же
я в лузи», а также оригинальные «Вечерняя заря», «Рыбачка», «Ты мне твердишь»,
«Песня горемышнаго», «Песня пахаря», «Что ты спишь, мужичок», хоровые
обработки русских народных песен «Как по морю», «Как под яблонькой», «Я
на камушке сижу», «Вниз по матушке, по Волге», «Посев льна», «Возле речки».
Сохранившиеся облегченные аранжировки народных песен для трех- и четырехголосных
однородных и Смешанных хоров в сопровождении фортепиано и несколько оригинальных
хоровых сочинений для тех же составов свидетельствуют о композиторском
мастерстве Ломакина, о его- отличном знании особенностей хорового письма
— удобного голосоведения, выразительной хоровой гармонии.
Один из упоминавшихся среди исполненных в концертах Бесплатной музыкальной
школы хор «Возле речки, возле мосту» в сохранившемся варианте предназначался
для исполнения трехголосным женским ансамблем (два сопрано и альт). Произведение
написано в трехчастной форме с применением излюбленного в XVIII—XIX веках
мажоро-минора. В хоре интересно соединение русского народного песенного
тематизма и западных приемов развития, применявшихся и Глинкой. Запев
со словами: «Возле речки, возле мосту.»—проводится каноршчески; начинают
его первые сопрано, до завершения периода мотивную разработку возобновляют
вторые сопрано, потом альты. Далее гомофонное изложение с напряженным
гармоническим развитием;
В оригинальном хоре «Вечерняя заря», написанном для четырехголосного женского
состава, :есть черты родства и с русским городским романсом, и с хоровыми
сочинениями композиторов-романтиков — Шумана, Мендельсона. Спокойный,
изящный" мелодический рисунок, прозрачная хоровая гармония, гитарообразный
аккомпанемент рисуют безмятежную пастораль с преднамеренно несложными
лирическими образами на фоне идиллической природы. Произведение с успехом
поют современные хоры. Иногда «Вечерняя заря» звучит по Всесоюзному "радио"
в исполнении "И. С. Козловского в сопровождении хора a cappella.
Сочинение тепло принимают и неподготовленные слушатели, и требовательные
профессионалы.
В манере пасторали XVIII века написан трехчастный хор «Рыбачка». В нем,
на наш взгляд, автор использует восходящие и нисходящие секвенции 'при
разработке темы в.разных партиях, Араючировка. песни для трехголосного
состава хора «Во лузях». выполнена как народный хоровод. В - сочинении
интересен синтез традиционных классических приемов композиции с чертами,
присущими русской песне, например использование четырехстрочной строфы,
вариантности куплетов.
В куплетной форме написана трехголосная «Песня горемышнаго», «терзающегося»
«злою грустью» на. несчастную долю. И в этой хоровой миниатюре прослеживается
стремление Ломакина сочетать русскую народную песню с западноевропейской
гармонией. В заключении хора звучит не только «злая» обида на судьбу,
но и надежда, и призыв искать более счастливую долю: «Поднимись что силы,
размахнись крылами, может, наша радость живет за горами».
В творчестве русских композиторов, обращавшихся к тем же народным песням,
что и Ломакин, иногда заметно большее разнообразие выразительных средств,
творческой фантазии, но не всегда они выигрывают в хоровом звучании.
Большинство из известных нам оригинальных хоровых сочинений Ломакина и
его аранжировок народных песен, к сожалению, преданы забвению, в то время
как с успехом могли бы найти место в -современном хоровом репертуаре.
Некоторые из них хороши были бы в исполнении вокальными ансамблями — трио,
квартетами и т. д.
Первая половина XIX века в России ознаменовалась расцветом камерной вокальной
музыки. Всеобщее увлечение сочинением и исполнением романсов, объединивших
и элегию, и балладу, и городскую песню, захватило и Ломакина. В «Автобиографических
записках» об этой стороне своего творчества он сообщает: «В те годы своей
молодости <.> сочинял романсы, бывшие тогда в большой моде.» (1,
т. 49, 664).
Нам известны названия сорока пяти его песен, романсов и дуэтов. Большинство
публиковалось сериями, являвшимися «собственностью Сочинителя».
Одна из них — «Романсы Ломакина»
для тенора или сопрано была издана в Петербурге у Р. Гедрима. В нее вошло
одиннадцать номеров. Серию открывал романс «До слез смеяться, до слез
грустить» на олова известного в свое время поэта и переводчика Э. И. Губера
(1814—1847). Далее шли «Как прежде, ясен божий день» и «Зачем огонь любви
напрасный», романсы на стихи Лермонтова «Русалка плыла по реке голубой»-,
«В поле ветер веет» на стихи Кольцова о влюбленном, которому нипочем
.дорога, Тучи громовые, Как придут по сердцу Очи голубые.
Иное настроение в романсе на стихи этого же поэта «Сяду я за стол» о человеке,
не имеющем ни жены? ни друга, ни угла, ни коня; была у него только «сила
крёпка, Да и ту истратил «по чужим людям». Щемящее - тоскливо звучит неспокойная
мелодия на фоне отрешенного аккомпанемента басов. Как безысходный рефрен
его заключает первый куплет:
Сяду я за стол — Да подумаю:
Как на свете жить
Одинокому?
Красив мечтательный романс «Сосна» («На севере диком стоит одиноко.»)
на стихи Лермонтова. Его сменяет «Как сегодня солнце» и «Отгадай моя родная».
Завершают серию еще два романса на стихи Лермонтова «Горные вершины» и
«Тучи» («Тучки небесные»).
Судя по тому, что эта серия с небольшими изменениями издавалась четыре
раза, романсы Ломакина пользовались широкой популярностью.
С добавлением первым номером романса «Ласточка» («Ты не вейся, ласточка»)
на стихи М. Д. Суханова (1801 или 1802—1848) и соответствующим перемещением
на один номер остальных пьес (романс «Сяду я за стол», например, вместо
шестого получил седьмой номер) эта серия была опубликована в Петербурге
в 1872 году. Еще в одном издании этой серии вторым номером вошел романс
«Пташка» («Несется пташка в вышину и жалобно поет») и транспонированный
из соль мажора в ми мажор вариант романса «Сяду я за стол», как и в предыдущем,
стоящий седьмым номером. И наконец, судя по выходным данным, существовала
еще четвертая разновидность серии «Романсы Г. Я- Ломакина», начинавшаяся
с «Ласточки».
В Петербурге была издана большая серия «Романсы и песни с аккомпанементом
фортепиано Г. Ломакина». Одна из ее пьес—«Обманутое ожидание» на слова
Траума — произведение удивительное по разнообразию музыкально-выразительных
средств. Как бы не замечая затаенного тревожного эпизода в аккомпанементе,
безмятежно звучит первая часть:
Музыка играет,
Спешат под отчий кров.
Солнца луч играет
На зеркале штыков.
Воины проходят, но долгожданного нет. Напряженное тремоло в аккомпанементе
подчеркивает тревогу в связи со страшной догадкой; тревога сменяется отчаянием—
«пустота вокруг»: лихорадочно метущиеся восклицания, «судорожный» ритм
фортепианного сопровождения и, наконец, — тоска и скорбь.
В серию «Романсы и песни» вошли элегия «К луне» («Луна идет по небесам»),
два романса на стихи Пушкина— «Ангел» («В дверях Эдема») с философским
раздумьем и динамичный, полный безоглядной воинской отваги с драматическим
финалом «Делибаш»:
Мчатся, сшиблись в общем крике…
Посмотрите! Каковы?
Делибаш уже на пике,
А казак без головы.
К этой серии можно отнести романс на стихи Лермонтова «Душа моя мрачна»,
«Тоска по милой» на слова Траума. «Матушка-голубушка» на текст Ниркемского,
«Не женись на умнице» на стихи А. В. Тимофеева (1812—1883).
Романсы каждой из серий объединены в своеобразные циклы на основе контрастного
сопоставления или тематического единства; это приближает их. к сюитам.
Не случайно при переизданиях автор очень осторожно и очень незначительно
менял содержание серий и последовательность пьес.
- Некоторые вокальные сочинения Ломакин издавал отдельно. Первая из известных
— песня «Ты не вейся, ласточка» (в последующих редакциях известна как
романс «Ласточка») была издана в Петербурге в 1835 году; романс «Жалоба
дня» — в Москве в 1838 году; в следующем, 1839 году в петербургском издательстве
«Одеон» опубликованы романсы «Волшебница», «Зачем я не горный орел молодой»
и «Раскаяние». Спустя почти десять лет романс на стихи А. В. Кольцова
«В поле ветер веет» в своем приложении поместил «Невский альманах на 1847—48
гг». Тогда же в Петербурге вышла в свет «Русская песня». В 40-е годы в
Москве был издай еще один романс —«Я жизнь узнал».
В 1851 году в Петербурге вышли из печати четыре его романса: «Молитва»,
«Могила», «Хор ангелов» и один из наиболее популярных романсов на стихи
Лермонтова «В минуту жизни трудную»; наполненные ощущением душевной усталости,
они созвучны лермонтовским строкам;
И скучно и грустно, и некому руку подать Б минуту душевной невзгоды.
Годом позже (1852) Ломакин самостоятельным номером издал романс «Ах, отвечайте
мне». Видимо, тогда же был опубликован романс на стихи А. А. Дельвига.
11 марта 1862 года в концерте Бесплатной музыкальной школы И. А. Мельников
исполнил «Арию» Ломакина; произведение было с одобрением принято публикой.
Особое место в вокальном творчестве Ломакина занимает поэзия А. В. Кольцова,
на стихи которого написана четверть его романсов, песен и дуэтов. Помимо
уже названных, это «Песнь пахаря», «Не шуми ты, рожь», «Не весна тогда
жизнью веяла», «Кольцо», «Разлука», «Не разливай волшебных звуков». На
стихи Кольцова написана также пьеса «Черные глаза», завершающая небольшой
цикл из четырех номеров —. «Дуэты для сопрано и альта или тенора и баса
с аккомпанементом пиано-форте Г. Ломакина». В цикл, изданный в С.-Петербурге
в 1852 году, вошли также дуэты «Волна игривая», «Вот уж зажглася», «Не
отходи от меня».
Интерес к поэзии Кольцова для Ломакина был обусловлен не только певучестью
стихов, привлекавшей и других композиторов. Ломакину были близки мотивы
деревенского быта, любовной лирики, заботы, беды, скупые радости крестьян,
правдиво и талантливо изображенные в стихах современника и почти земляка.
Мелодика романсов Ломакина близка к городской песне. Диапазон, фактура
аккомпанемента не претендуют на исполнение профессиональными певцами и
виртуозное владение фортепиано. Эти вокальные пьесы предназначались любителям,
имевшим достаточно развитой вкус и скромные исполнительские возможности.
Искренность и доступность обеспечили романсам Ломакина успех и распространение.
Они были проводниками профессиональной музыки в широкие круги любителей
и представляли собой образцы демократизации музыкального искусства.
Огромное влияние на Ломакина — автора романсов оказал Глинка. Во время
встреч он обсуждал с Гавриилом Якимовичем вопросы, связанные с созданием
романсов, показывал их своему приятелю. Пение Глинки оказывало неизгладимое
впечатление на слушателей. Вспоминая об этом, Серов писал:
«Как все первостепенные исполнители, он был в высшей степени „объективен",
погружался в самую глубину исполняемого, заставляя слушателей жить тою
жизнью, дышать тем же дыханием, которое веет в идеале исполняемой пьесы;
оттого в каждой фразе, в каждом слове был характером, воплощением; оттого
увлекал каждою фразою, каждым словом» (19, 133—134). И далее: «,.В исполнении
Глинки все было необыкновенно колоритно и грандиозно: все было свежо,
как весенний воздух. В искусстве перемежать фразы пения маленькими паузами,
в искусстве постоянно усиливать звуки в течение целого периода музыкального
и в искусстве делать кое-где чуть заметные „ritardando", необыкновенно
важные для цельности эффекта, — в этих иногда микроскопических „тонкостях"
исполнения Глинка едва ли имел себе равного между певцами романсов» (там
же, 138).
Гениальный сочинитель и гениальный исполнитель романсов, Глинка, видимо,
именно в связи с вокальным камерным творчеством Ломакина посвятил ему
в 1839 году свой романс «Не требуй песен от певца», очень верно отражающего
особенности душевных черт
Не требуй песен от певца,
Когда житейские волненья
Замкнули вещие уста
Для радости и вдохновенья.
И если чувств могильный сон
Нарушишь властию великой,
Не пенье, нет!
Раздастся стон
Иль женский плач, иль хохот дикий.
Но если, гордость затая,
Певца живым участьем встретишь,
И хоть притворно, хоть шутя
Надеждой жизнь ему осветишь.
Ярче молнии, жарче пламени
Бурным потоком польются слова;
Песни звонкие, песий громкие
Грома сильней огласят небеса
В романсе весьма смело высказывается идея свободы художественного творчества.
Арии, романсы., дуэты, хоровые сочинения Ломакина внесли заметный вклад
в отечественную вокальную музыку, способствовали расширению и обогащению
ее репертуара. Им созданы также духовные сочинения — «Всенощная», «Литургия»
и другие.
Ломакин одним из первых начал создавать хоровые обработки народных песен.
Собирание и обработка музыкального фольклора для хора без сопровождения
составили целую эпоху в русской музыке, нашедшую блестящих продолжателей
в творчестве Н. А. Римского-Корсакова, Чайковского, С. И. Танеева, А.
Т. Гречанинова, П. Г. Чеснокова, а в наше время—А. В. Свешникова, А. Г.
Новикова, Г. В. Свиридова и других.
Ломакин не был в первом ряду композиторов своего времени, но и его творческая
деятельность способствовала расцвету русской творческой школы второй половины
XIX века.