Ноты, песни, сборники с нотами
Ярче и непосредственнее всего был композиторский отклик на вторжение врага в самом любимом жанре — массовой песне. Здесь играли роль различные факторы. Песня — оперативна. Ее отклик на события жизни — сиюминутен. Если симфонию правомерно сравнить с романом, то песня подобна газетному очерку. Она рождается подчас мгновенно. Кроме того, ей более других музыкальных жанров свойственна эмоциональная непосредственность, душевная пылкость, выливающаяся в песенные образы. Наконец, у советской массовой песни были прочные традиции гражданственности, теснейшей связи с жизнью народа. Традиции эти брали начало еще в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Затем они развивались в годы предвоенных пятилеток, когда птицами неслись над страной солнечные, искрометно-жизнерадостные песни Дунаевского и Покрасса, когда полным голосом запела песенная лира Захарова и Александрова.
Само рождение советской массовой песни обозначало рубеж принципиально новых явлений в музыкальном творчестве и исполнительстве. Ничего подобного как по массовости охвата аудитории, так и по быстроте реакции на явления жизни история музыки ранее не знала. Традиционная народная песня, отражая вековую стабильность жизненного уклада, рождалась гораздо медленнее. К тому же и слушательская аудитория была несравнимо меньше. В жанре массовой песни после Великой Октябрьской социалистической революции произошло весьма интенсивное приближение профессионального композиторского творчества к традиции массового бытового музицирования. Массовая песня в своих лучших образцах взяла от народной песни ясность и глубину мысли, богатую палитру выразительных средств, от песен гражданской войны — простоту и непосредственность эмоционального отклика на окружающие события жизни.
Крылатая фраза о крылатых советских песнях, летящих над нашей планетой,
родилась и приобрела столь прочную жизненность не случайно. Песни наши еще перед Великой Отечественной войной действительно буквально летели
по свету, проникшая в души и сердца людей на всех континентах, хотя было
это еще на заре эры средств массовой информации.
Именно поэтому песня наша и оказалась первым бойцом в строю военных муз.
Вместе с часовыми пограничных застав она вступила в бой с фашистскими
захватчиками. Во всяком случае применительно к песне А. В. Александрова
«Священная война» на слова В. Лебедева-Кумача этот образ очень уместен.
Композитор и поэт создали ее буквально за считанные часы. Уже 26 июня
Краснознаменный ансамбль репетировал ее. А на следующий день на площади
Белорусского вокзала она получила свое «боевое крещение». За первые 3—4
дня войны только в Москве было создано около 100 новых песен! Таков был
взлет творческой энергии композиторов в ответ на вероломное нападение
фашистских захватчиков.
Песня А. В. Александрова оказалась в самом первом ряду творений советской
музыки военных лет не только по хронологическим признакам. «Священная
война» — произведение огромной выразительной силы. Раз услышав этот суровый
могучий напев, забыть его невозможно. Он неизгладимо врезается в память.
В нем слышатся неудержимая поступь маршевых колонн, яростный порыв, вскипающий
вал народного гнева, стальная, несокрушимая воля миллионов людей, ведомых
ленинской партией. И все это отлито в чеканную форму.
Внешне в песне этой, казалось бы, все просто. Но простота эта высшего
мастерства, синтезирующего во впечатляющей, ювелирно-отграненной форме
целый комплекс разнообразных выразительных средств. Маршевость здесь облечена
в трехдольный размер. Случай редкий в музыкальной литературе, и уже одно
это придает музыкальному образу «Священной войны» неповторимую оригинальность.
Нет в ее напеве и характерного для маршей пунктированного ритма. Однако
маршевая энергия ощутима в непреклонной поступательности мелодических
фраз.
Суровый грозный эмоциональный колорит достигается применением одной из
самых «темных», мрачных тональностей — си бемоль минора.
В то же время в мажорной фразе начала припева явственно слышатся отзвуки
величальной русской песни «Слава», неоднократно использованной композиторами
в качестве музыкальной эмблемы величия и мощи русского народа. Соединение
этих двух мотивов дает интереснейший, ярко индивидуальный образный сплав
сурового грозного величия, несокрушимой силы.
Гармонический язык здесь крайне прост, поскольку мелодический напев почти
аскетичен в своей лапидарности и, в сущности, не требует иного аккомпанимента,
чем мерная маршевая поступь. Но в простоте своей он опять-таки отмечен
необычностью ввиду переменности лада — от минора в запеве к параллельному
мажору в начале припева и обратно к минору в заключительной его фразе.
Мелодия «Священней войны», ее«аккордовая одежда» и ритмическая структура — все впечатляет той высшей
простотой, являющейся синтезом выдающегося таланта и мастерства, когда
концентрация страстной мысли и пламенного чувства дает художественному
образу эмоциональный заряд огромной силы. Великолепен и текст В. И. Лебедева-Кумача,
являющий нерасторжимое целое с музыкой.
В одной из статей о «Священной войне» музыковед А. С. Рабинович писал:
«Труднее всего (и оттого очень редко удаются) массовые песни в патетическом
гимнообразном роде, полные воинственного пыла или светлого ликования.
Здесь требуется высшая, мудрая простота. Подобно революционному лозунгу
или философскому афоризму, такие песни в теснейших рамках вмещают огромное
идейное содержание»Л]
Слова эти можно отнести не только к—Песне «Священная война», где эта творческая
задача решена блестяще. Их можно вспомнить и в связи с «Песней смелых»
В. Белого на слова А. Суркова. «Песня смелых» была написана почти одновременно
со «Священной войной». Поэтический текст ее датируется 22 июня 1941 года.
Есть в ней и родственный эмоциональный настрой. Здесь также господствующая
эмоциональная тональность— суровая собранность, сильный душевный порыв,
закованный в броню несокрушимой воли. Прекрасен чеканной афористической
отточенностью поэтический рефрен, звучащий почти как народная пословица:
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.
Рефрен этот получил яркий музыкальный образ, что во многом определило
большую популярность песни.
На слова же А. Суркова написана «Песня защитников Москвы» Б. Мокроусова.
В жанровом от отношении это — песня-марш. Четкий, упругий, поступательно-активный
ритм характерен для ее музыкального образа. Мелодия «Песня защитников
Москвы» отличается ясностью интонационного контура и большой внутренней
силой. Ярко раскрывает она основную мысль текста, заключающуюся в словах:
Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорог»
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Среди этих песен героико-мужественного характера заметное место занимает
песня В. Захарова «Ой, туманы мои, растуманы» на слова М. Исаковского.
Популярность ее на протяжении многих лет была очень велика. В годы же
Великой Отечественной войны она сразу стала подлинно народной песней с
миллионноадресной аудиторией. Во многом это связано с тем, что один из
лучших знатоков русского народного песнетворчества Владимир Григорьевич
Захаров глубоко ощутил в ней дух и стиль русской народной песни. По первому
впечатлению вообще может показаться, что перед нами старинная русская
народная песня. Однако внимательное вслушивание в нее убеждает в ином.
Вековые традиции народного песнетворчества здес'1 переосмыслены, развиты
по-новому. Безбрежный мелодический разлив, характерный для старинной протяжной
песни, синтезирован в этом напеве с активным волевым началом, с почти
маршевой четкостью ритма. Эта маршевость возникает с первыми же фразами
хора. Неторопливой, уверенно-несокрушимой поступью веет от мелодических
фраз:
Уходили в поход партизаны,
Уходили в поход на врага.
Повторение этих слов в припеве сопровождается включением новых хоровых
голосов, нарастанием звучности. Лирический запев («Ой, туманы, мои, растуманы,
ой, родные поля и луга») обретает черты эпического повествования («Уходили
в поход партизаны, уходили в поход на врага») и становится песней-маршем,
как бы ведущей слушателя в боевой поход. Здесь перед нами еще один вариант
различных трактовок жанра марша, привлечения его образных красок в иные
жанрово-песенные сферы. В годы войны такое взаимовлияние маршевой песни
и других песенных жанров было творчески плодотворно. Соединение марша
с лирической песней давало маршу сердечную эмоциональность, а лирической
песне — мужественно-волевой тонус. При соединении с плясовой, шуточной
песней марш обретал боевой задор и оптимизм, плясовой напев — внутреннюю
силу и динамическую активность.
Кстати, партизанская тематика вызвала к жизни много песен большой выразительной
силы. Сотни тысяч советских людей сражались в героических отрядах народных
мстителей, миллионы родных и близких волновались за их судьбу. Среди песен
этих следует назвать несколько произведений В. Белого и особенно цикл
С. Каца на слова А. Софронова. В цикле есть песни самого разнообразного
характера. Тема раскрыта поэтом н композитором широко и многосторонне.
Рядом с песнями эпического характера («Шумел сурово Брянский лес») здесь
соседствуют песни маршево-походные («Партизанская боевая», «Не пыли, дороженька»),
скорбно-печальные («Под кустом березовым»), лирически-задушевные («Голубое
донышко»), шуточные («Семья»). Лучшая песня цикла — «Шумел сурово Брянский
лес». Распространенность ее была очень широка и по всеобщности слушательского
адреса приближалась к лучшим образцам народного песнетворчества. Кстати,
интонационный облик ее близок народным эпическим песням героического характера.
В частности, мелодический контур ее вызывает некоторые аналогии с известной
песней о Ермаке на слова Рылеева.«Ревела буря, дождь шумел».
Героически-мужественный эмоциональный тонус отличает и песню Б. Мокроусова
«Заветный камень» на слова А. Жарова. Повествующая" о гибели моряка-севастопольца
и о его предсмертном завещании, она близка к трагедийным балладам. Музыкальный
жанр песни несколько неожидан. Она написана в движении медленного вальса.
Но вальсовость эта далека от традиционной танцевальное ги. Вальсовые реминисценции
даны здесь как бы издалека, сквозь дымку. Окрашивая своей лирической чистотой
суровый напев, они придают ему неповторимую индивидуальную характерность,
сердечность, эмоциональную непосредственность (мелодические истоки этой
песни, подобно упомянутой песне С. Каца, также имеют конкретные истоки:
в данном случае ощутимы опосредствованные отзвуки знаменитой матросской
песни «Раскинулось море широко»).
Такие реминисценции отличают все лучшие песни военных лет. Очень часто
героико-эпическое содержание воплощалось в очень простой и броской форме
с помощью максимально действенных, наиболее эмоционально-волнующих выразительных
средств, теснейше связанных с традициями русского народного песнетворчества.
Даже сугубо гимническая «Священная война»
окрашена сердечной эмоциональностью.
К числу наиболее популярных композиторов той поры относятся и Анатолий
Григорьевич Новиков, создавший в течение 1941—1945 годов более 60
популярных песен. Его песни военных лет носят несколько иной характер.
В них больше маршево-походных интонаций, удалого размаха, сочного, порой
даже грубоватого юмора. В сущности, песенный герой А. Новикова чем-то
сродни никогда не унывающему, смелому, находчивому Василию Теркину. И
не случайно песни его были так любимы в первую очередь солдатской аудиторией.
Теснейшие связи с русским народным песнетворчеством в сочинениях А. Новикова
ощутимы ничуть не менее интенсивно, чем, скажем, в песнях В. Захарова.
Но это несколько иная интонационная сфера. Она ближе к старинным русским
солдатским песням, с их удалой лихостью, эффектными восклицаниями хора,
контрастами дробных частушечных скороговорок с фразами широкого мелодического
дыхания. В этом плане очень характерна его песня «Где, орел раскинул крылья»
на слова С. Алымова (посвященная 129-й Орловской дивизии и написанная
специально для нее). Редкий концерт в годы войны проходил без удалой,
лихой, шуточной песни «Самовары-самопалы» на слова С. Алымова. Ее огневая
мелодия с оригинальными острыми синкопами обладала какой-то особой зажигательной
силой. Очень большой успех выпал на долю шуточной песни А. Новикова «Вася-Василек»
(на слова С. Алымова).
В этих песнях через раскрытие различных психологических граней кристаллизовался
образ бойца Советской Армии, образ яркий, скульптурно-объемный, жизненно-правдивый.
Именно многогранность, психологическая объемность давали ему реалистическое
полнокровие. Боевой порыв, мужественная воля, неукротимое жизнелюбие,
сердечная задушевность, лихая удаль, задорный юмор — все это сплавлялось
воедино, давая впечатляющее представление о советском бойце. Строго говоря,
сказанное в полной мере относится и к образу советского человека в целом,
каким он предстает в песнях военных лет. Здесь также перед нами самые
различные грани его коллективного образа.
Душевное здоровье, бодрость, жизненная сила — вот что всегда и во всех
случаях отличает лирического героя советских песен военных лет. Один из
самых ярких примеров тому — песенное творчество В. Соловьева-Седого.
Василий Павлович Соловьев-Седой достаточно ярко заявил о себе как о талантливом
композиторе еще в довоенные годы. Он плодотворно работал в жанрах песни,
романса, музыки для кино. В 1940 году Ленинградский Академический театр
оперы и балета имени Кирова поставил его балет «Тарас Бульба» (в первой
редакции). Однако полностью развернулось его дарование только в военные
годы. Теснейшим образом связанный с жизнью Советской Армии (в начале войны
Соловьев-Седой руководил фронтовым театром малых форм «Ястребок», а позже
возглавил группу артистов, обслуживавших Первый Прибалтийский фронт и
корабли Балтийского флота), композитор очень тонко ощущал эмоции, душевный
настрой солдат и матросов. И потому, обращаясь преимущественно к лирической
сфере, он создал в годы войны песни огромной выразительной" силы
и образной емкости. Одна из них — «Вечер на рейде» — на слова А. Чуркина.
Основной поэтический мотив ее — «Прощай, любимый город!» — был необычайно
близок тогда миллионам и миллионам советских людей, покидавших родные
края, уходивших на фронт. Любопытно, что сама история создания песни «Вечер
на рейде» непосредственно связана у композитора с этим кругом эмоций.
«Это было в памятные дни конца лета 1941 года,— писал Соловьев-Седой.—
Враг бешено рвался к Ленинграду, все ближе подходил к его подступам. По
ленинградским улицам вереницами проходили отряды народного ополчения,
направляясь на фронт. Многие — среди них были домашние хозяйки и рабочие,
художники и музыканты — ушли строить пояс оборонительных сооружений вокруг
города Ленина.
Я работал тогда в порту по выгрузке дров. Вечер был тихий и ясный. На
рейде стоял минзаг «Марти». Мелодичные звуки баянов, доносились с его
палубы. Я думал о моряках, которые отдают свою жизнь, защищая морские
подступы к нашему родному городу, и меня охватило горячее желание выразить
в музыке их настроение и чувства. Тогда же и сложилась тема песни «Вечер
на рейде,»
Как видим, рождение песни «Вечер на рейде» — яркий пример непосредственного
композиторского отклика на события окружающей действительности. И это
симптоматично. В „годы Великой Отечественной войны связи искусство — жизнь,
жизнь — художественное творчество еще более упрочились, стали особенно
ясными и четкими. Что же касается собственно «Вечера на рейде», то удивительное
единство в нем поэтических н музыкальных интонаций в немалой степени объясняется
именно прямой связью явлений жизни с поэтическим и музыкальным текстом.
Широкая привольная мелодия этой песни при всей своей распевности носит
в то же время почти декламационный характер. Декламационность эта ощутимее
всего в запеве с его размашистыми, скачкообразными мелодическими ходами
на октаву, на септиму (споемте, друзья) и даже на нону (споем веселей),
что в массовой лирической песне встречается довольно редко. Плавность,
закругленную мягкость мелодия обретает с момента вступления двух певцов
(прощай, любимый город). Меняются и ритмические контуры. Равномерная четырехдольность
в них скрадывается, они становятся более разнообразными, как бы «покачивающимися»
вокруг опорных интонационных точек. Все эти индивидуальные приметы мелодико-ритмического
облика песни способствуют тому, что она очень легко запоминается. Если
песня «Священная война» стала своего рода эпицентром героического в песенном
жанре военных лет, то песня «Вечер на рейде» стала таким же центром в
сфере лирических образов и эмоций.
Соловьев-Седой создал много лирических песен, приобретших огромную популярность
(всего композитором в эти годы было написано свыше 60 песен). Песни «Как
за Камой, за рекой» и «На солнечной поляночке», написанные на слова А.
Фатьянова, любопытно и очень органично сочетают сердечную задушевность
с улыбчатым, мягким юмором. Песни «Услышь меня, хорошая» (слова М. Исаковского)
и «Когда песню поешь» (слова В. Гусева) принадлежат к чисто лирической
сфере эмоций. Они написаны в форме письма к любимой. Жанр этот был, естественно,
в те годы особенно популярен. Вспомним хотя бы, какое широчайшее распространение
получило стихотворение К. Симонова «Жди меня». Кстати говоря, это стихотворение
К. Симонова вызвало яркий отклик и среди композиторов.
На текст его писали песни и романсы И. Дзержинский, М. Коваль, В. Соловьев-Седой,
М. Блантер, В. Мурадели и некоторые другие.
Кроме лирических песен, В. Соловьев-Седой писал и песни героического плана.
Такова, в частности, «Над Родиной грозные тучи» (на слова И. Уткина),
где сам автор определил манеру исполнения словами — сдержанно, сурово.
Но все же крупнейший вклад был сделан В. Соловьевым-Седым в песню лирическую.
Здесь им созданы десятки великолепных сочинений. Традиции их до сих пор
активно живут в музыкальном быту. Мелодико-ритмический строй песен композитора,
их гармонический язык, эмоционально-образный строй принадлежат к вершинным
явлениям русской песенной лирики. В его песнях фокусировались многие Лучшие
черты советского песенного творчества: благородство и сердечная чистота
эмоций, демократизм (но отнюдь не упрощенность!) языка и очень точное
ощущение пульса современности, сегодняшнего дня.
Много и успешно работал в эти годы в жанре песенной лирики М. Блантер.
(Им написано в это время около 40 песен). Широко популярна, в частности,
была его песня «В лесу прифронтовом» (слова М. Исаковского), своеобразно
претворяющая традиции русского вальса. Ряд прекрасных песен, органически
сочетающих высокое профессиональное мастерство и эмоциональность, сердечную
задушевность интонаций, создал Т. Хренников, Активно трудились М. Фрадкин,
Л. Бакалов, М. Табачников, Н. Богословский, К. Листов, нередко завоевывая
горячую любовь широкого слушателя. Вспомним хотя бы «Песнь о Днепре» (слова
Е. Долматовского) и «Песню о волжском богатыре» М. Фрадкина (последняя
написана на собственный текст композитора), «Темную ночь» Н. Богословского
(на слова В. Агатова), «В землянке» К.
Листова (на слова A. Суркова), «Есть на севере хороший городок» (на
слова B. Гусева), «Прощание» (на слова Ф. Кравченко) Т. Хренникова.
Очень интересна судьба песни Блантера «Катюша».
Созданная еще в довоенные годы и уже. тогда завоевавшая- большую популярность,
в годы войны она зажила второй жизнью. У нее появилось много сатирических
подтекстов. Любимая песня переосмысливается, приобретает эмоциональную
окрашенность, иные подтексты и тексты и начинает жить новой жизнью. В
годы войны ее пели буквально повсюду. Без помощи каких бы то ни было массовых
информационных каналов она перелетала фронты и границы. Ее Мелодия стала
своего рода гимном итальянских и французских партизан, сражавшихся в рядах
Сопротивления. «Катюшей» любовно назвали советские бойцы один из самых
грозных наших видов оружия.
Судьба этой песни М. Блантера — яркий пример массовости слушательского
адреса советской песни в Великую Отечественную войну и прочности контактов
между композитором и аудиторией, художественным творчеством и жизнью.
В годы Великой Отечественной войны песня была истинным другом советских
людей и настоящим бойцом.
На Воронежском фронте у старшего сержанта Швелидзе была «любимая песня,
сложенная им самим. — рассказывает музыковед Л. Данилевич, много работавший
во фронтовых ансамблях и печати; — Швелидзе с группой товарищей выполнял
боевое задание. Шквальный огонь вражеских автоматов и пулеметов прижал
наших бойцов к земле. А время не ждало. Внезапно Швелидзе поднялся с земли.
Он выпрямился во весь рост и бесстрашно пошел на врага. И тут, сквозь
шум и грохот, бойцы услышали знакомый напев:
Прекрасна ты, великая Отчизна.
Это было невероятно: человек шел навстречу смерти и пел. При виде такой
неслыханной дерзости немцы растерялись и на мгновение прекратили огонь.
Тогда товарищи Швелидзе выскочили из-за укрытий и ринулись вперед. Немцы
пытались отбить нападение, но было уже поздно. Наши бойцы забросали немецкий
окоп гранатами и овладели тактически важным рубежом»'.
Здесь песня — боец в прямом, точном смысле этого слова. Запевая песню,
ведет солдат в атаку старший сержант Швелидзе. С песней на устах врываются
бойцы в окопы гитлеровцев, побеждают в бою. Невольно вспоминаются слова
великого русского полководца Суворова: «Музыка в бою нужна и полезна,
и надобно, чтобы она была самая громкая. музыка удваивает, утраивает армию.
С распущенными знаменами и громогласной музыкой взял я Измаил». И в другом
месте: «Хороший полный хор музыкантов возвышает дух солдата, ускоряет
шаг».
В годы Великой Отечественной войны армейские
духовые оркестры часто играли на передовых позициях, в боевой обстановке,
нередко под артиллерийским огнем. Случалось, что музыкантам приходилось
принимать и прямое участие в сражениях. Музыковед П. Апостолов рассказывает,
что «13 августа [1943 года] в районе Ярцева. музыкантский взвод по приказанию
командования был спешно выдвинут на передний край, чтобы — до прихода
подкреплений — удерживать тактически важный рубеж. Утром. фашисты после
ураганной десятиминутной артиллерийской подготовки предприняли атаку.
Музыканты совместно с бойцами встретили немцев дружным огнем. В этих боях
оркестр понес большие потери, но задача была выполнена., а через десять
дней, оставшиеся и легко раненые музыканты уже давали бойцам концерты,
приободряя их музыкой в походе и на отдыхе». Подобные примеры легко продолжить.
Музыканты нередко непосредственно участвовали в боевых действиях, в художественном
обслуживании фронтовых частей. Многие из них отдали свою жизнь в борьбе
с врагом. Мраморные доски с их именами есть во всех музыкальных учреждениях
и организациях, начиная с Большого театра СССР, Союза композиторов СССР
и Московской консерватории. Десятки имен на каждой. Эти десятки складываются
в тысячи и десятки тысяч. Среди них немало крупных художников, талантливейшей
артистической молодежи. Героически погибли участники подпольной борьбы
с фашистскими захватчиками—талантливый пианист, проректор Московской консерватории
профессор
A. Дьяков, певец А. Окаемов, хормейстер Г. Лузенин. Отдали свои жизни
на фронте талантливые молодые музыканты В. Томилин, К. Курпеков, И. Надиров,
М. Душский, К. Макаров, Ракитин, В. Тарнопольский, Б. Трошин, Н. Голубев,
В. Фризе, Б. Гольц.
В рядах Советской Армии и Военно-Морского Флота служило немало музыкантов.
Композиторы, музыковеды, дирижеры работали руководителями военных ансамблей,
дирижерами военных оркестров, корреспондентами фронтовой прессы. Д. Кабалевский,
Т. Хренников, Н. Чемберджи; М. Блантер, В. Белый,
B. Кручинин, С. Кац, Ю. Кочуров, А. Животов, М. Чулаки регулярно бывали
на фронте и писали там музыку по горячим следам событий. В. Макаров, Ю.
Слонов, Н. Чаплыгин (руководивший Черноморским ансамблем песни и пляски)
работали в героическом осажденном Севастополе. В. Кочетов, Е. Жарковский,
Б. Терентьев провели войну на Северном флоте. Теснейший повседневный контакт
с воинами-фронтовиками был у В. Мурадели, имеющего, подобно другим видным
советским художникам, высокое воинское звание.
Чрезвычайно интенсивна была концертная деятельность артистов-профессионалов
во фронтовых частях. Артисты часто выступали прямо на передовой, используя
немногие минуты затишья. Только на Воронежском и Первом Украинском фронтах
выступали артисты Большого театра СССР, Ленинградского театра имени Кирова,
Московского театра оперетты, Харьковского оперного театра имени Шевченко,
Воронежского театра эстрады и миниатюр, Ленинградской филармонии.
Крупнейшие коллективы страны создали свои постоянные фронтовые филиалы.
25 фронтовых театров дали за время Великой Отечественной воины более 11
тысяч спектаклей. Всего за годы войны в частях армии и флота было дано
1 350 000 художественных выступлений и концертов. 473 000 из них состоялось
на передовых позициях. При этом на фронт выезжали лучшие артистические
силы страны, в частности, . Барсова, Е. Кругликова, М. Михайлов, Л. Александровская,
М. Литвиненко-Вльгемут, квартеты имени Бетховена, имени Глазунова.
Массовые песни той поры нередко создавались композиторами специально для
какой-либо воинской части, с которой у них завязывалась жизненная и творческая
дружба. Вообще «персональный адрес» музыкального произведения, концертной
программы был на фронте широко распространен, что выражало горячую любовь
к воинам-героям. Часто делались, например, такие «актерские подарки» фронтовикам:
весь концерт или часть его посвящалась отличившемуся бойцу или группе
снайперов, артиллеристов, летчиков. В этих случаях героев вечер* сажали
торжественно на лучшие места первого ряда и весь репертуар строился из
их любимых песен и танцев.
Борьба с фашизмом всколыхнула все народы Советского Союза. На фронтах
Отечественной войны бок о бок сражались солдаты, сержанты и офицеры десятков
национальностей. Для всех них борьба с гитлеровскими захватчиками была
борьбой за свободу Отчизны.
Многонациональной была и музыка, звучавшая на фронтах и в тылу. Рядом
с русскими пелись украинские, белорусские, грузинские, армянские, азербайджанские,
молдавские песни. Звучали напевы эстонцев, латышей и литовцев, казахов,
узбеков, киргизов, таджиков, туркмен, татар, башкир — всех народов необъятной
Советской Отчизны. Здесь было рассказано о некоторых наиболее популярных
во время войны песнях. К сожалению, полная история советской многонациональной
песни военных лет не создана, да к тому же сколько-нибудь полное изложение
ее в рамках небольшой брошюры практически невозможно. Подчеркнем лишь
еще раз всепроникаемость, активное участие песни в жизни не только в эстетически-опосредованном,
но и в самом прямом смысле слова.
Песня звучала повсюду — на привале
и перед боем, у партизанского костра и в различных профессиональных, полупрофессиональных
и чисто самодеятельных концертах.) Очень широко было распространено творчески
активное отношение к музыке. Песенники, баянисты имелись в каждом подразделении
и были весьма уважаемыми людьми. Не случайно, кстати, среди разнообразных
талантов и достоинств знаменитого Василия Теркина далеко не последнее
место занимает музыкально-исполнительское дарование.
Не случайно и старший сержант Швелидзе повел бойцов в атаку, воодушевляя
их песней, сложенной им самим. Стихийная музыкально-творческая интенсивность
народных масс была в военные годы очень велика. Сильнейшие душевные потрясения
переплавлялись в художественные образы быстрее и ярче в песне, с ее всеобщей
доступностью, с ее волнующей эмоциональностью. Пели, выражая свои чувства
черев песню, все — от солдата до самых знаменитых маршалов (перечтите
очень интересные в этом отношении страницы в воспоминаниях генерала армии
С. М. Штеменко о том, как музицировал порой маршал Советского Союза Г.
К. Жуков и его собственные высказывания об этом).
При составлении сборника песен фронтовиков, изданного Политическим управлением
Третьего Украинского фронта, было просмотрено свыше 500 песен. И это типичный
факт. Многие армейские и партизанские подразделения имели свою «персональную»
песню — свое «музыкальное знамя». Песни эти писались и самодеятельными
авторами и композиторами-профессионалами.
Насыщенна, творчески активна была жизнь советской массовой песни в годы
Великой Отечественной войны. Огромна роль, которую она играла в борьбе
советского народа с врагом. «Мне вспоминается 1941—42 год — время, когда
нам было особенно тяжело, — писал Маршал Советского Союза И. Баграмян
в статье «После битвы». — Именно в этот труднейший период войны я наблюдал
явление неожиданное и в то же время вполне закономерное: у народа-великана
— советского народа, и прежде всего у русского народа, родилось в те дни
много песен. Они были бодры и воспевали славу Родины и ненависть к врагу,
мужество, отвагу, боевую дружбу — все то, что помогало преодолеть военные
трудности, которым не было числа.
У народа, слабого духом, не могли родиться такие песни: песни-призывы,
песни, вдохновляющие на справедливую и кровавую борьбу с врагом, которого
надо было уничтожить, чтобы спасти Родину, будущее наших детей, счастье
и цивилизацию мира.
Песни рождались народными массами и приносились массам фронтовиков нашими
композиторами и певцами. Мы слышали их по радио, с киноэкрана, с маленькой
эстрады на фронте, и всегда песня достигала своей благородной цели: звуки
ее и слова как нельзя лучше выражали наши собственные чувства, и мы ощущали
ее своей родной, кровной помощницей»
Песня в годы Великой Отечественной войны поистине была песней-бойцом,
песней-воином, сплачивавшей войска в сражениях, сплачивавшей весь советский
народ.
Такой оставалась в лучших своих образцах песня, посвященная тематике Отечественной
войны и в последующие годы. Изменения в ее облике, конечно, происходили,
но они касались главным образом роли отдельных жанровых ответвлений в
структуре целого, их образной наполненности, не затрагивая основы жанра,
как песни военно-патриотической, гражданственной.
В послевоенные годы для песни военной тематики стало характерным смыкание
ее с песнями, посвященными борьбе за мир, поскольку та и другая темы тесно
взаимосвязаны. Отчетливее всего это ощутимо в песнях героических, гимнически-призывных,
героико-трагедийных. «Гимн демократической молодежи мира» А. Новикова,
«Мы за мир» С. Туликова, «Гимн Международного союза студентов» и «Бухенвальдский
набат» В. Мурадели — яркое тому подтверждение. Особенно характерна последняя
из упомянутых песен, поскольку тематика ее непосредственно связана с образами
минувшей войны, фашистских зверств и борьбой за то, чтобы они никогда
не повторились.
Эмоциональный настрой «Бухенвальдского набата» впечатляет суровой грозной
силой. Скорбь о погибших героях перерастает в яростный гнев. Его всплески
в кульминациях раскрывают несокрушимую мощь борцов против фашизма. Маршевая
ритмика преломлена здесь через мелодический образ патетического монолога-призыва,
обращенного к миллионам. И над всем господствует как вечное напоминание
о трагедиях, пережитых человечеством, как предостережение против возможности
их повторения, образ сурового колокольного звона — бухенвальдского набата,
подымающего народные массы против угрозы новых захватнических войн. Эта
песня — героико-трагедийная лаконичная музыкальная фреска огромной выразительной
силы. Как видим, «Бухенвальдский набат» продолжает традиции «Священной
войны» А. В. Александрова и подобно ей он стал эпицентром героического
начала в песне на военную тематику последующего периода ее развития.
Лирические песни послевоенного
времени связаны с темами возвращения солдата на Родину и воспоминаний
о фронтовой жизни, раскрытых через восприятие героя. Такова, например,
радостная, увлекающая порывом веселья, песня И. Дунаевского «Ехал я из
Берлина» (слова Л. Ошанина), песни М. Блантера на слова М. Исаковского
«Под звездами балканскими».и «Летят перелетные птицы», воплощающие те
же эмоции, но в более лиричном плане. В этих песнях используются в трансформированном
виде, в каждой по своему, традиции походных песен с их энергичной метроритмикой.
Своеобразная красочная картина деревенского праздника предстает в мелодически-щедрой
песне В. Захарова «Как с войны пришли ребята», (слова М. Исаковского).
Тепло встретили слушатели песенный цикл В. Соловьева-Седого «Сказ о солдате»,
лучшие страницы которого развивают характерный для композитора круг светлых,
ласковых, подернутых дымкой задумчивости лирических образов. Такова, в
частности, напоминающая лирической чистотой и проникновенностью эмоций
песню «Вечер на рейде», песня «Где же вы теперь, друзья-однополчане» (слова
А. Фатьянова). Песня В. Соловьева-Седого «В путь» (слова М. Дудина), «Комсомольская
прощальная» (слова А. Галича), «Пора в путь-дорогу» (слова С. Фогельсона)
продолжают созданные композитором ранее традиции маршевых походных песен,
где брызжущие через край удалое веселье, молодой задор окрашены какой-то
удивительной лирической мягкостью и теплотой.
Интересное развитие получила военная тематика и в песенном творчестве
А. Новикова. Мелодический напев песни «Дороги»
(слова Л. Ошанина) прост и очень близок к мелодике народных песен. Но
это опять-таки простота, синтезирующая целый комплекс выразительных средств.
В нем чувствуется и влияние бытового русского романса прошлого века, и
использование принципов мелодического и ритмического варьирования звеньев
секвенции, характерных для народных песен, и ярко индивидуальное умение
с помощью двух-трех характерных интонационных штрихов создать яркий мелодический
образ.
Существенно, что во всех лучших песнях послевоенной поры как героического,
так и лирического планов, отчетливо чувствуется ясное, оптимистическое
мироощущение. Это в равной степени относится ко всем, только что упомянутым
сочинениям.
Мужественный, душевно-бодрый эмоциональный тонус отличает и наиболее яркие
песни самых последних лет, тематически связанные с Великой
Отечественной войной. В сфере героико-маршевой это — «Хотят ли русские
войны» Э. Колмановского (слова Е. Евтушенко), где традиции суровых, внешне
сдержанных, но внутренне пламенеющих вспышками яростного гнева песен военных
Лёт получили новое интенсивное развитие. В сфере лирической — песня В,
Баснера «На безымянной высоте» к кинофильму «Тишина» (слова М. Матусовского)
с ее поэтической чистотой музыкальных образов.
Песня Э. Колмановского впечатляет яркостью эмоционального тонуса. Ее мелодия
проста почти до лапидарности. Однако простота эта не мешает объемной скульптурности
музыкального образа. Четкий ритм, размашистые мелодические ходы придают
ему динамизм и внутреннюю энергию. В песне В. Баснера лирическое начало
пропущено сквозь призму своеобразно трактованных маршевых интонаций.
Маршевость, ее жанровые признаки в тех или иных аспектах — характернейшая
черта песен о войне самых последних лет. Теперь она часто возникает как
своего рода ретроспекция. Через нее и посредством нее у слушателя вызываются
ассоциативно-интонационные связи с песнями военных лет. С ее помощью музыкальный
образ обретает «колорит времени и места действия». Маршевость здесь имеется
в виду не абстрагированно-обобщенная, а с четким ассоциативным адресом.
Адрес этот — суровые, порой окрашенные в эпически-могучие, порой в гневнояростные
тона маршевые песни эпохи грозных боев с фашистскими захватчиками. Это
ясно ощутимо в песне С. Туликова «Неизвестный солдат» на слова А. Ганова,
в близкой ей своей мужественной суровостью песне Б. Терентьева «Цемесская
бухта» на слова А. Софронова. В жанре торжественно-сурового маршевого
шествия выдержана песня С. Нисс «Вечный огонь» на слова И. Светличного.
Несколько иная по характеру песня С. Каца «Возле старого дота» на слова
А. Софронова. Мелодия здесь более развита» Ее тесситура с трудом вмещается
в рамки куплетной песни. Это скорее вокальный монолог. Еще ярче черты
концертности в песне Р. Бойко на слова А. Дементьева «Где-то около Бреста»,
Мелодический образ ее очень ярок и впечатляющ. Песня «Сказ о Мамаевом
кургане» А. Пахмутовой на слова В. Бокова привлекательна характерным для
творческого почерка этого композитора органичным единением строгой мужественности
и одновременно душевной теплоты.
Во всех этих песнях маршевость возникает как экстраполяция в мир суровой
героики военных лет. Реже сейчас возникает иной ее вариант — походно-боевой.
Но здесь также есть яркие удачи. К их числу, в частности, относится энергично-неудержимая
песня В. Сорокина «Живут герои среди нас» на слова В. Гурьяна. Особенно
хорош в этом марше панфиловцев (такой подзаголовок предпослан песне) чеканный
пружинящий припев.
С. Кац в песне «Места партизанские» (слова Л. Куксо) и Е. Жарковский в
песне «Давай помолчим!.» (слова В. Лазарева) избрали жанр вальса. В данном
случае это также прием, способствующий возникновению у слушателя ассоциативных
интонационных связей, ибо эмоциональная окрашенность обоих вальсов восходит
к «Землянке» К. Листова и задушевным вальсам М. Блантера военных лет.
Как видно, в песнях этих силен элемент ретроспекции. Но это не ретроспекция
как таковая, это песни-воспоминания, песни-размышления о былом. Такова
и одна из самых последних песен на военную тему —«У могилы неизвестного
солдата» А. Новикова на слова И. Юшина. В ее суровой эпичности возникают
отзвуки ариозо Матери из его же кантаты «Нам нужен мир». Неторопливо,
но с большой внутренней силой развертывается мелодия, развивающаяся из
начального мелодического ядра. Мастерски использована в припеве динамическая
сила вступления хорового многоголосия.
Усилившаяся роль моментов воспоминаний о прошлом и осмысления его объясняется
временем, отделяющим нас от событий военных лет, а также и тем, что большинство
авторов песен принадлежит к старшему и среднему поколениям композиторов,
у которых с войной связаны личные воспоминания.
Прекрасные традиции советской массовой песни военных, лет продолжают развиваться
и сегодня. Правда, тонус творческой активности за последние годы подчас
ослабевает. Нельзя не отметить, в частности, с сожалением, что тематика
эта остается в стороне от творческих устремлений композиторской молодежи.
Но в целом наша массовая песня была и остается сильнейшим средством военно-патриотического
воспитания. Ее образная яркость помогает ей находить дорогу к сердцам
миллионов слушателей.