…Шли первые послевоенные годы. Мне исполнилось восемь
лет. Я очень хорошо помню, как мы тогда жили с матерью в нашей деревне.
Мужчин почти не было. Вскапывали лопатами колхозное поле и сеяли рожь.
Вместо лошадей на себе перепахивали огород и сажали картошку. деревня
глухая, света нет, радио нет, клуба нет, даже керосина нет. И вот женщины,
отработав день, собирались с ребятишками около единственного на всю деревню
патефона. Слушали пластинки, вздыхали, вытирали глаза и снова ставили
«Златые горы» в исполнении Лидии Руслановой. Позднее появились «Валенки»
и «Саратовские частушки» — «Ах, Вася, Вася, не пришел вчера-ся.». Голос
Руслановой не уставали слушать. Эти песни, этот голос я тоже запомнила
навсегда.
В. Архипова, г, Тихвин (Из писем к Л. Руслановой. — B.C.)
Когда я вчитываюсь в эти взволнованные строчки, мне кажется,
что все, описанное в письме, про меня. Про нашу послевоенную кубанскую
станицу Староминскую, про наш дом, про патефон, привезенный родителями
с фронта, который был, наверное, не единственный в станице, но на нашей
улице другого тогда точно не было. Вечерами собирались около него и взрослые,
и мы, дети, и как зачарованные слушали пластинки с такими красивыми песнями в исполнении Леонида Утесова, Изабеллы Юрьевой, Клавдии Шульженко, Вадима
Козина, Георгия Виноградова и Лидии Руслановой. Ее-то селяне любили больше
других, потому что мощный и удивительно близкий по интонациям голос певицы,
вылетавший из музыкального ящика, сливался с нашими кубанскими песнями,
звучавшими во всех дворах.
В памяти всплывает и рассказ моей мамы, которой в качестве медфельдшера
пришлось служить в армии в период финской войны. Тогда к ним в часть приезжала
Лидия Русланова в составе небольшой концертной бригады. Из артистов, помимо
Руслановой, мама запомнила только куплетиста Илью Набатова и очень толстого
мужа Лидии Андреевны Михаила Гаркави. Жили артисты в санчасти, и маме
даже как-то пришлось лечить Лидию Андреевну, певшую бойцам на морозе и
сильно простудившую горло. Для нее она специально заваривала горячий чай
из листьев брусники, в который добавляла шоколад из летных пайков и медицинский
спирт. Лечение было весьма эффективным, поскольку по причине болезни ведущей
солистки не было сорвано ни одного концерта.
.Когда началась война с белофиннами, Всесоюзный комитет по делам искусств
организовал фронтовую бригаду для обслуживания наших бойцов и командиров,
вспоминал уже упомянутый мною известный исполнитель политических куплетов
Илья Семенович Набатов.
— В тридцатиградусный мороз нам приходилось выступать порой на открытом
воздухе, на поляне или в лесу.
Вот тут обнаружилась стойкость Руслановой и ее преданность своему делу.
Несмотря на частые простуды, глотая по нескольку раз в день бывший тогда
в употреблении красный стрептоцид, она не пропустила ни одного концерта.
А всего мы их провели сто один.
В разгар войны, по предложению Руслановой, мы отправили в политуправление
Красной Армии телеграмму с просьбой оставить нашу бригаду на фронте до
окончания войны и получили согласие.
Везде, во всех подразделениях, нас встречали радушно, но особенно радостно
приветствовали Лидию Андреевну — и неудивительно. Она ведь пела песни
о России, о Волге — и как бы привозила с собой частицу Родины.
Однажды нам предложили дать концерт для бойцов, которые должны были отправляться
на передовые позиции. Причем маршрут нам был предложен в двух вариантах:
либо двадцать пять километров лесом, который подвергался обстрелу вражеской
артиллерии, либо в объезд, где дорога была безопасной, но гораздо более
длинной — сорок с лишним километров.
Мы все предложили безопасный путь. Все, кроме Руслановой.
— Как не стыдно, — взволнованно кричала она, — что, не лесом ли едут наши
солдаты, такие же люди, как мы! И потом, нас там ждут ребята, которым
в бой. А вдруг запоздаем?!
Мы поехали лесом. Доехали благополучно. И действительно, сразу же после
концерта бойцы прощались с нами, уходя на передовую.
— Спасибо, спасибо вам, — говорили они, пожимая нам руки. — Теперь в бой
идти веселее.
.Через несколько лет, когда я уже был старшеклассником, мы с родителями
и очередной раз поехали в ближайший от нашей станицы город — Ростов-на-Дону,
где жило много их однополчан по Великой Отечественной войне.
Приехали, и в тот же вечер нас повели на концерт Лидии Руслановой. Помню,
мы с трудом пробивались к Дому офицеров, где проходило ее выступление.
Лидия Андреевна была в ударе — и песням, и восторженным аплодисментам
не было конца. Тогда-то я впервые, как это говорили, «живьем» услышал
те песни, что звучали в нашем доме с патефонных пластинок. Впечатление
от этого концерта было непередаваемое.
С этого вечера Лидия Русланова стала моей любимой певицей.
Ну, а события продолжали развиваться, и после окончания концерта родители
со своими друзьями направились за кулисы в грим-уборную Руслановой. Нас
пропустили. Лидия Андреевна к этому времени уже успела сменить свой сценический
русский сарафан на элегантный светский костюм. Она внимательно вглядывалась
в лица ввалившихся к ней фронтовиков и вдруг обняла моего отца.
— Митя, ты ли это? Откуда?
В общем, начались воспоминания о фронтовых буднях. Появилась выпивка,
вареные раки, привезенные нами, и был импровизированный товарищеский ужин.
И, конечно, воспоминания, разговоры и даже песни.
Знаменитая улыбка и поклон певицы
Тут-то я узнал о том, что мой отец, а он был известным штурманом и в парадно-победные
дни 1945 года летел над Москвой в группе самолетов, составлявших в воздухе
два знаменитых слова: «Сталину слава», в период военных действий в Молдавии
больше месяца перевозил Лидию Андреевну вместе с другими артистами вдоль
линии фронта, где они выступали с концертами. Вообще-то папа летал на
тяжелых бомбардировщиках, но в то время из-за ранения врачи разрешали
ему подниматься в воздух только на легких самолетах. Тогда он и получил
это почетное задание — был прикреплен к фронтовой бригаде Лидии Руслановой,
с которой подружился в самой настоящей боевой обстановке. Как говорится,
не было бы счастья, да несчастье помогло.
А в тот вечер Лидия Андреевна покидала Ростов и мы всей компанией провожали
ее на поезд — она спешила к своим поклонникам, кажется, в Краснодар, а
мы долго махали вслед великой певице.
Несколькими годами позже мне выпало счастье снова и снова бывать на концертах
Лидии Руслановой, и все же часто вспоминались наш старенький, прошедший
фронтовыми дорогами патефон с русла-новскими пластинками и эта первая
в моей жизни встреча с известной певицей. Не могу сказать почему, но к
ее голосу меня притягивало словно магнитом.
Поначалу я наивно думал: это из-за того, что и мама, и отец соприкасались
с Лидией Андреевной, а потому выделяли ее среди других исполнителей. Но
со временем я понял, что дело не в этом. Был у этой певицы какой-то особый
«народный нерв», да и любимыми героями ее песен были простые люди — колхозницы, извозчики, бродяги, ямщики и «красотки
в высоком терему» с их радостями и нехитрым счастьем, бодростью, любовью
и изменами, разлуками и встречами, грехами и раскаянием, горем и страданиями,
с их думами и мечтами.
Как задушевно и искренне пела обо всем этом Лидия Андреевна! Были у ее
слушателей и смех, и восторг, и слезы. Видимо, секрет ее успеха и удивительной
популярности у нашей станичной сельской аудитории таился в ярком, глубоко
народном, русском таланте, демократичности и доступности ее песенной вязи,
истинной народности ее искусства. Тот, кто хоть раз слышал Лидию Русланову,
помнит не только ее голос, мастерство, но и манеру исполнения, яркую,
сердечную, смелую и по-русски бесшабашно-разудалую, но безукоризненно
правдивую. В ее пении, таком вольном и эмоциональном, не было фальшивой
слезливости, надрыва, — оно звало к жизни, придавало нам, молодым и старым
слушателям, уверенности и силы, звало к жизни, ее радостям. Как же прав
был Борис Со-пильняк, писавший, что «.эту женщину на одной шестой части
суши знали и любили все!» И не только за ее редчайший по тембру и красоте
голос, типично русскую, я бы сказал, разудалую внешность. Она так умела
проникнуть в душу песни, прочувствовать каждое слово. Так донести до слушателей
радость и страдание, что зал смеялся и плакал. Любили ее и за то, что
в любой среде она была абсолютно своей, — своей считали ее шахтеры и полярники,
моряки и летчики, рабочие и крестьяне. А что творилось в частях Красной
Армии в годы войны! Бывало, говорят, что батальоны пускали на концерт
только в порядке поощрения: возьмете высоту, у которой топчетесь неделю,
— на концерт пустим, не возьмете — сидите в окопах. И, что вы думаете,
брали высоты и, не сняв бинтов, спешили на встречу с Лидией Руслановой!.
С момента первой встречи с Лидией Андреевной прошли годы, даже десятилетия.
За это время мне удалось сосредоточить в своей коллекции значительный
материал о ее жизни и творчестве, а также грампластинки, магнитные записи,
компакт-диски, тексты песен, фотоматериалы, пригодившееся при написании
этой книги.
Хочу сказать добрые слова в адрес Веры Анатольевны Кореницыной, Нины Петровны
Красновой, Юрия Викторовича Немытина и поблагодарить их за помощь, которую
они оказали при подготовке ее к изданию.
Валерий Сафошкин,
заслуженный работник культуры России