Книги, литература, нотные сборники
В который раз приходится говорить о нашей художественной бесхозяйственности.
На нынешних филармонических афишах практически не увидишь имени Василия
Сергеевича Калинникова. А разве этот талантливый продолжатель традиций
Чайковского и „Могучей кучки" не заслуживает, хоть изредка, слушательского
внимания?
Вспоминаются годы Великой Отечественной войны. Тогда часто звучала Первач
симфония Калинникова. И это естественно: в музыке симфонии так много национального
пафоса, она пронизана чисто русским задушевным лиризмом, согрета непосредственностью
искреннего чувства. Композитор был влюблен в русскую природу, что нашло
отражение в лучшем произведении Калинникова. Проникновенная напевность
первой части имеет своим истоком народную песню, хотя автор не обращается
здесь к фольклорным подлинникам. Как бы печальным лунным светом озарена
вторая часть, не смену которой приходит оживленное скерцо танцевального
характера. И наконец, праздничный финал, в котором появляются образы предыдущих
частей, завершает эту душевную исповедь художника. Еще при жизни Калинникова
его произведение завоевало признание в России, исполнялось за рубежом.
Прошло почти сто лет. За это время отечественная культура обогатилась
неизмеримо. Но и на этом изобильном фоне симфония Калинникова, безусловно,
имеет право на концертное существование.
Жизненный путь Василия Сергеевича Калинникова был коротким. Тяжкая болезнь рано свела его в могилу. Сколько невзгод выпало на его долю, невзгод моральных и материальных. Приведем сообщение, записанное со слов О. А. Морозова, учителя композитора, и опубликованное в последнем номере „Русской музыкальной газеты" за 1901 год: „В. С. Калинников был сын бедного полицейского чиновника, сначала станового пристава, а впоследствии помощника исправника г. Брянска и г. Дмитровска, Орловской губ. Отец его, Сергей Федорович, будучи сам из духовного звания, по достижении Вас. Сергеевичем школьного возраста, определил его в 1-е Орловского духовное училище. Облядая хорошими способностями, но не владея даром слова, по причине косноязычности, В. С. не мог вполне высказать своих познаний, передавая свои ответы учителям не словесно, а письменно. Больше всего любил он церковное пение, преподаваемое в училище. В. С. поступил в Орловскую семинарию, в которой, как любитель церковного пения, получил в свое управление семинарский хор. Благодаря его усердию и энергии, а также содействию ректора, страшного любителя пения, ныне покойного Преосвященного Александра, епископа Тамбовского, семинарский хор достиг высшей степени совершенства и привлекал к богослужению массу молящихся, особенно в великопостное время: тихое и стройное пение ефимонов на вечерни первой недели поста, вызывало слезы у присутствующих при богослужении. Пение семинарского хора под управлением В. С. удовлетворяло даже опытных и строгих критиков церковного пения. Такую любовь к церк. пению у В. Сер. подогревал и развивал сам отец его таким образом: в каникулярное время Сергей Федорович с пятью своими детьми в приходской церкви в г. Орле (где проживал в то время, находясь в отставке), в воскресные и праздничные дни, пел литургии и всенощное бдение, предварительно спевшись дома, - чем доставляла семья Калинниковых великое утешение и священнослужителям, и прихожанам, которые и доселе с великим уважением и любовью вспоминают покойного Сергея Федоровича и старшего сына его В. С. Затем Сергей Федорович свободное от учебных занятий время детей, вместо отдыха, исключительно посвящал пению, под аккомпанемент В. С. на фисгармонии, которую последний особенно любил как выразительницу разнообразных чувств его души.
Но, не удовлетворяясь семинарским образованием, В. С, не докончив двух лет в семинарии, в 1884 г. выпросил у отца согласие и несколько рублей, чтобы отправиться в Москву и поступить в Филармоническое училище. В. С. всей душой предался своему делу и делу по сердцу, приезжая из Москвы на каникулярное время в Орел, Брянск и Дмитровск, где отец занимал служебные должности. В семейном кругу В. С. доставлял великое удовольствие как своими приятными рассказами, так и своим пением с импровизированным хором. В Дмитровске, познакомившись с семьею священника, где тоже процветала музыка и пение, В. С. женился на одной из дочерей священника -музыкантше-пианистке. В. С. умер, не оставив детей. Из пяти детей Сергея Федоровича только двое умели любить музыку и пение: В. С. и Виктор Сергеевич, также окончивший Московское филармоническое училище (ныне преподаватель Синодального училища церковного пения в Москве)".
Как бы продолжением этого рассказа может служить отрывок из дневниковой записи самого композитора, помеченной 3 сентября 1899 года. Жить оставалось недолго. „В семье я счастлив, жена моя, любит меня и подходит к моим убеждениям и взглядам и живет моими надеждами; арену деятельности я себе избрал и чувствую себя на своем месте - больше того - я люблю музыку до безумия и не могу без нее жить и, наконец, труд меня еще не утомил, и я жажду его. А все же я страдаю и страдаю потому, что не имею самого необходимого -средств к жизни. Грустно! Что-то будет дальше. А как хочется жить и трудиться! За этот последний год я уже порядком умаялся и все из-за этих проклятых средств. Что если не хватит сил!! Пиши тогда „пропало", Василий Сергеевич, ложись и умирай, бросив всякие мечты и надежды на все хорошее и светлое".
Вот такие невеселые мысли. А ведь слова эти принадлежат замечательному
музыканту. Так хоть посмертную судьбу его надо бы устроить как-то получше.
И для этого есть основания. Помимо Первой симфонии он оставил нам немало
талантливых сочинений. Среди них и Вторая симфония, и увертюра „Былина",
и симфоническая картина „Кедр и пальма", и романсы, лучшие из которых
в свое время пользовались любовью слушателей - „Колокола", „На старом
кургане". Все это заслуживает внимания исполнителей. А разве не интересно
было бы познакомиться с его музыкой к трагедии А. К. Толстого „Царь Борис"?
В этом жанре русскими композиторами созданы истинные шедевры. Вспомним:
Глинка - и трагедия Кукольника „Князь Холмский", Балакирев - и шекспировский
„Король Лир", Чайковский - и „Снегурочка" Островского, Прокофьев
- и. Часто ли слышим мы эти произведения на концертной эстраде? Все реже
и реже. В этом ряду и музыка Василия Калинникова к „Царю Борису".
Не из одной вершинной классики складывается национальная художественная
сокровищница. И произведения, так сказать, второго ряда не должны пылиться
в запасниках. Их проба тоже достаточно высока.
- Еще со студенческой скамьи я усвоил истину: композитором не станешь,
пока не сформируется твой собственный, ни на какой другой не похожий язык.
Ведь в том, как именно выразит художник обуревающие его мысли и чувства,
выражаются его отношение к миру, вкусы, симпатии и антипатии. Нередко
авторы, боясь оказаться непонятыми или попасть в число „несовременных",
изменяют своему уже сложившемуся языку (хотя слушатели его хорошо знают)
и в итоге становятся похожими на других. Иногда они искусственно усложняют
свои произведения, насыщают несвойственными их творческой палитре образами,
ассоциациями. Но музыка - в том числе и самая сложная - доступна лишь
тогда, когда идет от жизни, от души композитора, когда она органична его
творческой натуре.