Многие песни Реваза Лагидзе приобрели в Грузии поистине всенародную популярность.
Кто не знает его чудесную мелодию
„Тбилисо, край солнца и роз", ставшую истинным гимном столицы республики.
Любовь соотечественников по праву завоевали и его лучшие произведения
в академических жанрах. Музыка композитора была рельефным отражением его
внутреннего мира, его человеческого облика. Это тонко и точно подмечено
Родионом Щедриным в дружеском рассказе о грузинском мастере.
- Первый раз я увидел Реваза Ильича Лагидзе в Москве. Было это в Колонном
зале Дома союзов, где тогда впервые прозвучало его ставшее вскоре знаменитым
„Сачидао".
Я и до этого, конечно, слышал имя Лагидзе, слышал добрые отзывы о его
музыке, о его музыкантской личности. И все же тот вечер принес мне радость
открытия. Музыка „Сачидао" произвела настоящий фурор. Темпераментное,
броское, прямо-таки солнечное сочинение увлекло оркестр, и это увлечение
передалось публике, заразило ее искрящимися ритмами, терпкими мелодиями
и гармоническими ходами; хороша была и оркестровка этой эффектной пьесы.
На вызовы из зала вышел автор - могучего телосложения человек с орлиным
носом и ярко-голубыми глазами. Внешность его как-то удивительно гармонировала
с только что прозвучавшей музыкой. В числе многих я зашел в артистическую,
чтобы поздравить незнакомого мне человека: так увлек меня его талант и
своеобычность. В ответ -приветливый грузинский акцент, лучистость глаз,
выражающих редкую доброту человеческой натуры. Это была первая встреча
с Ревазом Лагизде и его музыкой.
Позже мы многократно встречались - и на композиторских съездах, пленумах,
заседаниях секретариата, и за традиционным грузинским столом, где он всегда
занимал почетное место тамады. И добавлю - исполнял эти освященные традицией
обязанности с покоряющим юмором и неизменным вниманием к каждому из присутствующих.
Все эти годы я следил за творческой жизнью замечательного музыканта, радовался
его успехам. Знаю, что и он был искренне расположен ко мне. И на эту взаимную
приязнь никак не влияло разделявшее нас расстояние.
Последние годы мы каждое лето проводили вместе в Сухуми, в композиторском
доме „Лилэ". Дружеское наше общение было в эти дни каждодневным.
Резо, как звали его друзья, многое открыл мне, помог постичь красоту грузинской
природы, фольклора, обычаев, традиционного ритуала человеческого общения.
Велика была притягательная сила его обаяния. Помнится, когда он приезжал
в Сухуми, все проффессиональные охотники и рыболовы сразу же окружали
его, радуясь возможности встретиться со знаменитым композитором, для которого
охота и рыболовство были, пожалуй, страстью, уступавшей только главной
страсти его жизни - музыке.
Однажды Реваз Ильич уговорил меня и Майю Плисецкую поехать вместе на рыбалку.
Предприятие это оказалось не слишком удачным, хотя целлофановый пакет
рыбы мы все-таки изловили. Но после этого Резо направил свою серую „Волгу"
в горы, в сторону Цебельды. Долго блуждая по проселочным горным дорогам,
мы, наконец, остановились у неприметного дома, где, как ему было известно,
жил дальний родственник одного из сухумских охотников. С ним Лагидзе не
был раньше знаком, но с каким радушием приняла эта семья любимого в Грузии
автора песни о Тбилиси! Был торжественно раскопан и вырыт традиционный
сосуд с вином, снята пленка с поверхности, после чего Реваз Ильич сам
дегустировал напиток. А затем был накрыт стол под большим грушевым деревом
и началось удивительное грузинское застолье.
Я с удивительной точностью помню все детали того волшебного и неповторимого
дня, который мы провели вместе с Лагидзе. Помню, как пел он народные песни,
изображал звучание грузинских ударных инструментов, как остроумны и талантливы
были его тамадинские речи.
Возвращались мы поздно ночью. Реваз Ильич вел машину одной правой рукой
(последние годы левая уже плохо слушалась его). Но даже в том, как он
управлял машиной, легко ведя ее вперед по горному серпантину, по-своему
проявлялась его природная грация, человеческая одаренность.
Для меня Реваз Лагидзе всегда был и остается в памяти олицетворением истинной
природной доброты и широты грузинского народа, олицетворением свободолюбия,
человеческого достоинства, гордости за свою культуру и ее традиции, наконец,
олицетворением неизбывной народной музыкальности. В нем покоряло полное
отсутствие того прагматизма, которым заражены сейчас, к сожалению, столь
многие, подчас даже люди его поколения.
По древнему поверию Господь Бог не засчитывает дней, проведенных человеком
на рыбалке и на охоте. Как жаль, что век Реваза Лагидзе оказался так короток.
Но он прошел свои дни с такой полнотой мироощущения, жизнелюбия, человеческой
отдачи! Своим искусством, своей личностью он одарил всех нас.
.Летом 1983 года в Большом зале Московской консерватории Джансуг Кахидзе
и Государственный симфонический оркестр Грузии давали концерт из произведений
грузинских и русских композиторов. В тот вечер исполнялись две арии из
оперы „Лела" - одного из лучших созданий Реваза Лагидзе. Музыка прозвучала
ярко, солнечно, увлекая слушателей редкостной непосредственностью чувства.
И вновь я подумал, что Реваз Лагидзе прошел свой путь в искусстве счастливо
- не изменяя себе и, своему замечательному природному дару. Он прожил
свою жизнь светло и не зря.