Олега Лундстрема по праву называют рыцарем джаза. Этот вид музыкального
искусства претерпевал у нас взлеты и падения, джазмены долгое время находились
в загоне. Теперь, наконец, они обрели полноценные права гражданства и
даже очертания некоей классичности. Теперь новая напасть - фронтальные
атаки рок-музыки, то есть приходится обороняться на совершенно другом
фланге. Но Лундстрема все эти повороты судьбы не смущали.
Пять лет назад мы рассказывали на страницах Ежегодника о творческом пути
музыканта. За долгие годы Олег Лундстрем воспитал в своем коллективе многих
талантливых артистов. Среди них и джазовые певицы, известные у нас всем
любителям эстрады. Одна из ярких „звезд", по сути дела, открытых
в лундстремовском джазе, -Ирина Отиева. Вокальному уклону джазового музицирования
и посвящены следующие заметки Олега Лундстрема, написанные несколько лет
назад.
- Я вырос в семье советского служащего на КВЖД, в тридцать четвертом году
в Харбине и возник наш студенческий оркестр. Нас увлекал инструментальный
джаз, но, обретя профессионализм и в поисках самоутверждения направившись
в Шанхай, мы стали работать в боллрумах (так назывались достаточно фешенебельные
залы, где можно было потанцевать и вообще провести вечер), и публика ждала
шлягеров, популярных песен из кинофильмов. Так у нас появилась солистка
Нина Келлан. Она была украинкой, но взяла для сцены звучный псевдоним.
Она пела по-русски и по-английски. Хорошо „Катюшу" пела. Была, пожалуй,
лучшей певицей среди оркестровых солисток тогдашнего Шанхая, но такого
понятия, как импровизационное джазовое пение (стихия Ирины Отиевой!),
в те годы еще не существовало.
Когда в пятидесятые годы - уже на родине - мы продолжили свою концертную
деятельность, нашим солистом стал Игорь Сорокин. Сейчас он известный оперный
певец, народный артист Белорусской ССР, а начинал у нас. Он прекрасно
чувствовал джаз, но нам еще предстояло воспитать своего зрителя, и мы
лишь слегка джазировали песни, которые исполнял Сорокин. И этого было
достаточно, чтобы такое пение считалось джазовым.
Позднее довольно близко подойти к джазу удалось Ирине Понаровской, но
она недолго у нас работала.
В восьмидесятом году мой брат Игорь услышал на джазовом фестивале в Куйбышеве
Иру Отиеву. Брат привез кассеты с ее пением, мы их послушали и моментально
решили пригласить Иру в оркестр. Но пришлось подождать немного: она еще
была студенткой.
А когда пришла к нам - сразу попала в свою стихию. Ведь первый успех
или неуспех иногда очень много решает в профессиональной судьбе. И что
бы Ира ни пела у нас: и ритмические импровизации - „Неповторимую весну"
Эшпая или мою песню „Музыка - любовь моя", и баллады Гершвина, например,
- все у нее получается. Она заводная, компанейская, то есть и характер
ее целиком джазовый.
Было время, когда у меня возникало даже пенсионное настроение. Вот, казалось
бы, было искусство, с нами развивалось и с нами умрет. В ту пору „гитарных
бурь" многие оркестры распались. Но мы оставались верны джазу и вознаграждены,
я считаю, сегодняшним ренессансом за эту верность. Ведь когда мы организовались,
было начало всех оркестров, а Бени Гудмен, например, или Глен Миллер появились
позже. Хотя, признаться, я был сразу заражен Эллингтоном, и по сей день
он остается кумиром нашего оркестра.
…У советского джаза славные традиции. Достаточно вспомнить Генриха Терпиловского,
Александра Варламова, Александра Цфасмана, Леонида Утесова. Наш оркестр
вслед за оркестрами Терпиловского и Варламова всегда отдавал предпочтение
инструментальной музыке, стремясь исполнять ее в собственных аранжировках.
Еще сложнее, чем в инструментальном джазе, сказать свое в джазовом пении,
где уже многие годы царит Элла Фицджералд.
Ира поет джаз и на английском языке, которым прекрасно владеет, но главное -отлично поет джазовые песни на русском, а таких певиц у нас прежде не было. Завидное чувство музыки слова (в русском языке в отличие от английского гораздо сложнее, не искажая смысла, делать вольную акцентировку на гласные) она сочетает со столь же завидным умением изощренно - и оставаясь в ладу со словом - синкопировать мелодию. Вот в чем секрет. Вспомним, кстати: когда-то у нас считалось, что оперу допустимо петь только на итальянском.
Ира поет, наслаждаясь музыкой - ритмической джазовой атмосферой. Чувство
джаза, внутреннее ощущение ритма, я убежден, - от природы. Ведь есть прекрасные
музыканты, которые совсем не умеют импровизировать. А есть музыканты,
которые только-только научились играть, а уже блестяще импровизируют.
Так что это, повторяю, природный дар. И Отиева в полной мере наделена
им. Она импровизирует -поет без слов - буквально, как инструменталистка.
И, кроме джазовых способностей, имеет очень хорошую вокальную школу. В
Гнесинском училище ее педагог Мирра Львовна Коробова прекрасно выровняла
ее тембры. А если уж на то пошло, у нас на эстраде далеко не все певцы
и певицы имеют настоящую вокальную школу.
Ире я бы хотел пожелать оставаться верной своему жанру, даже если ты не
звучишь сегодня в любом доме (а это так соблазнительно!), ибо джаз не
диско. Подлинный музыкант, артист - лишь тот, кто не изменяет себе, а
мода на ширпотреб как приходит, так и уходит.