Обычная для одаренной певицы судьба. Легкая и трудная одновременно. Поначалу она не обращала внимания на ниспосланный ей природой дар. Просто напевала полюбившиеся мелодии. И все же однажды ее способности привлекли внимание профессиональных музыкантов. Так, учась в Харьковском ремесленном училище, Евгения Мирошниченко попала в художественную самодеятельность, а вскоре стала даже солисткой Ансамбля трудовых резервов и выступала с ним в Москве и Киеве. Не было ничего удивительного и в ее появлении перед экзаменационной комиссией Киевской консерватории. Ее возможности оценивали такие прославленные мастера оперной сцены, как М. Литвиненко-Вольгемут, 3. Гайдай, И. Паторжинский.
Но тут безоблачное продвижение несколько затормозилось. Винить было некого: просто методичные и однообразные занятия оказались ей не по душе. И вот она уже почти не появляется в консерватории. Что же впереди? Однако друзья сумели наставить ее на путь истинный, заставили ее бережно и ответственно относиться к своему таланту. „Теперь-то я понимаю, что мне несказанно повезло, - говорит Евгения Семеновна. -Повезло, что попала в Киевскую консерваторию, а потом в наш прославленный театр, ставший для меня настоящей академией певческого искусства. Повезло, необыкновенно повезло и с педагогом. Им оказалась Мария Эдуардовна Донец-Тессейр. Все, что я знаю и умею, от нее. Она привила мне не только требовательность, но и вечное, мучительное недовольство собой. Моим дебютом в театре была Виолетта из „Травиаты" Верди. Готовили мы ее с Марией Эдуардовной очень тщательно, по многу часов не отходя от рояля. И вот, наконец, спектакль. Театр полон. Принимают прекрасно. Вызовы без конца. В общем, победа. Я, естественно, счастлива сверх меры. Возвращаюсь домой, задаренная цветами, и тут звонок. Поднимаю телефонную трубку: голос Марии Эдуардовны (она в тот вечер не смогла быть в театре). „Как пела?" - тихо спрашивает она. И я, пребывая в радостно-приподнятом настроении, беспечно отвечаю: „По-моему, хорошо!" И слышу в ответ: „А мне говорили, кстати, очень сведущие люди, что выла, как собака на заборе. - Это для нее было самое бранное выражение. - Чтоб завтра была на уроке!" Конечно, такой выпад был всего лишь методической уловкой.
Под руководством педагога Мирошниченко продолжала совершенствовать свой
талант. И вот первый большой успех - в 1958 году молодая солистка Украинского
театра оперы и балета становится лауреатом Международного конкурса вокалистов
в Тулузе. Плодотворной оказалась и стажировка в миланском театре „Ла Скала".
С тех пор прошло более четверти века. За это время Евгения Мирошниченко
создала на киевской сцене впечатляющие образы в операх Моцарта, Россини,
Верди, Римского-Корсакова, Массне, Лысенко, современных украинских композиторов.
Ее партнером по разным спектаклям неоднократно выступал известный певец
Анатолий Мокренко. Предоставим ему слово: „Преодолев не одну сотню километров,
я лежу в курене на пасеке моего отца у прибоя белого гречишного моря под
синим-синим небом. С наслаждением вдыхая благоухание свежей пшеничной
соломы, смешанное с ароматом меда, растворившись слухом в жужжании пчел,
я все не могу уйти из позавчерашнего спектакля. Почему она так сразу доверилась
мне, Жоржу Жермону? Ведь начиная свой разговор с Виолеттой, я делаю это
довольно жестко, не скрывая своей неприязни и даже презрения к падшей
женщине, увлекшей моего сына: она нарушила расчеты семьи и поставила под
угрозу не только судьбу сына, но и дочери, запятнала тем самым честь рода!.
Почему она так сразу доверилась, на первых же моих фразах порывисто схватив
меня за руку и упав на колени? Доверие ли это? Или, может, инстинктивное
движение женщины унять мою агрессивность? Да, в этом было что-то неосознанное,
но. в высшей степени органичное. Я был смущен. Как актер, не ожидавший
подобной мизансцены. И как Жорж Жермон, что намного важнее, потому что,
подчиняясь логике чувств, я должен был оправдать новые неожиданные нюансы
и органично продолжать развитие сцены, развитие отношений с Виолеттой
до финального: „Дай бог вам счастья! Прощайте".
Давно отшумели аплодисменты, а я все думаю о том смутившем меня мгновении
на сцене. И восторг наполняет мою душу. Я восторгаюсь актрисой.
Давно ли я был поражен ею в сцене драматического дуэта с Лючией в опере
Доницетти „Лючия ди Ламмермур"? Это было так неожиданно и так сильно,
что я не боюсь назвать это актерским потрясением на всю жизнь. Генрих
вероломен и жесток. Перед лицом заката своей звезды во имя спасения престижа,
а быть может, и собственной жизни он готов заплатить счастьем своей сестры,
а в конечном счете платит двумя жизнями - ее и ее возлюбленного, давнего
своего врага Эдгара.
Я высоко ценю эту сцену, полную контрастов, бесчисленных нюансов настроений,
накала страстей и необычайной музыкальной красоты. Я всегда жду этой сцены
как источника огромного творческого наслаждения. И помню тот спектакль,
когда в сцене с Лючией мне стало страшно. В кульминации дуэта Лючия в
высочайшем отчаянии, с настоящими, живыми слезами на глазах неожиданно
поползла на коленях за мною, Генрихом, через всю сцену из дальнего ее
угла до рампы. Я, Генрих, раздираемый остатками совести и сострадания
к сестре, не знал, куда деваться, и тем охотнее заглушил все это в себе
новым взрывом жестокости.
Да, если актерские потрясения бывают, то потом ты хранишь их в творческой
памяти как величайшие откровения человеческого духа. Сколько таких откровений
подарила мне актриса, возможность быть партнером которой на сцене я воспринимаю
как подарок судьбы!.
Почему Виолетта или Лючия у Мирошниченко глубоко трогают, волнуют современного
человека? Потому что для актрисы это повод показать свое отношение к главным
проблемам человеческого бытия.
Мирошниченко близка своим современникам, потому что пробуждает в их сердцах
силу и жизнелюбие, зовет к красоте и радости, восстает против унижения
и насилия. Евгения Семеновна создала много вокально-сценических образов,
но Виолетта и Лючия -это те наивысшие ее достижения, в которых она наиболее
полно, широко и могуче реализуется как творческая личность. Я воспринимаю
ее в этих ролях как большую трагедийную актрису нашего времени, относя
эти работы также к числу наивысших достижений советского оперного искусства".