„Хоть он и универсален по своему отношению к музыкальным жанрам и репертуару,
но, думаю, в репертуаре у него есть свои склонности и симпатии. Прежде
всего -чувство нового. Ему интересно первым дать жизнь тому или иному
новому сочинению и, таким образом, начать традицию его исполнения. Новому
или редко исполняемому, или несправедливо забытому. Это касается и классики,
и современной музыки - зарубежной, русской, советской".
Так писал о Геннадии Рождественском известный советский композитор Родион
Щедрин.
Чувство нового. Да, это действительно отличительная черта. Причем не только,
так сказать, в прямом смысле. Интерес к современной музыке всегда был
характерен для Рождественского. Сколько премьер он провел - не сочтешь.
И этот интерес не ослабевает у него с годами. Можно напомнить, что именно
он в конце восьмидесятых годов представил слушателям крупные сочинения
Альфреда Шнитке, Эдисона Денисова, Софьи Губайдулиной и многих других
композиторов.
Но это чувство нового владеет Рождественским и тогда, когда он обращается
к музыкальным созданиям прошлого. Правда, и в признанной художественной
сокровищнице он умеет найти своего рода новинки. В качестве примера назовем
его грандиозный концертный цикл „Антон Брукнер и его время", где
наряду с симфониями великого венца звучали практически неизвестные у нас
сочинения Брамса (так называемая Нулевая симфония), кантаты Мендельсона
и Малера, хоры Шёнберга, мелодекламация „Энох Арден" Рихарда Штрауса,
песни К. Леве, Г. Вольфа, Ф. Ницше, А. Иенсена. Грандиозная панорама!
Не менее внушительно выглядел и другой цикл восьмидесятых годов - „Богуслав
Мартину и чешская музыка XX века".
Однако новизна исполнительского облика Рождественского не сводится только
к открытию неизвестных (в той или иной степени) пластов музыки. Новизна
заключена и в самом подходе дирижера даже и к хорошо знакомым сочинениям.
Его склонности не пребывают в неподвижной засты-лости. „Близость стиля,
- говорит он, -понятие относительное. Восприятие того или иного стиля,
одного или другого автора со временем меняется. Так, в моем сознании поменялись
местами Чайковский и Рахманинов: раньше предпочитал Рахманинова, теперь
- наоборот. Одинаково близки остались Скрябин, французские импрессионисты.
За последние годы громадно „вырос" Брукнер, постепенно приближается
Бетховен. Все более привлекают Моцарт и Гайдн. Отношение к современной
музыке в общем стабильно: Стравинский, Прокофьев, Шостакович."
Как видим, диапазон колоссальный. И это касается не только концертной эстрады, но и музыкального театра. Именно театр открыл нам новый дирижерский талант. Конечно, в его становлении значительную роль играли семейные традиции: мать - певица Наталья Петровна Рождественская и отец - дирижер Николай Павлович Аносов. Но главное, сам склад человеческой и художественной натуры Геннадия Николаевича. Вот его слова: „Одним из основных качеств дирижера является способность к живому контакту с людьми. Если инструмент при этом имеет в виду только публику, то у дирижера, образно говоря, два фронта воздействия, два фронта общения с людьми - публика и оркестр. Молодой человек, мечтающий стать дирижером, должен обладать способностью к передаче своих намерений другим исполнителям, он должен заставить их поверить, что они хотят того же, чего хочет он сам. И при этом дирижер должен подавить в каждом из них „служащего" и каждого из них сделать артистом, творцом. Он должен интуитивно чувствовать, что нужно пробудить в каждом оркестранте, как наилучшим способом использовать его дарование, как добиться от него максимальной художественной отдачи. Я уже не говорю о таких „пустяках", как отличное знание музыкальной литературы, более чем среднего уровня память, выразительные руки, наконец, острый слух. Кстати, дирижеру, мне кажется, предпочтительно иметь темброво-высотный слух, нежели абсолютный, хотя последний тоже, в общем, не мешает".
Всем этим артистическим и одновременно профессиональным комплексом обладает
Геннадий Рождественский. Разные его грани по-разному развертывались на
каждом этапе многолетней художественной деятельности артиста. В Большой
театр он пришел совсем молодым, начинал здесь с балета (среди премьерных
работ - „Спартак" А. Хачатуряна и „Кармен-сюита"), а затем осуществил
памятные оперные постановки. В бытность Рождественского главным дирижером
Большой театр жил насыщенной творческой жизнью. Столь же плодотворным
было содружество Геннадия Николаевича с Большим симфоническим оркестром
Гостелерадио. Сколько концертных программ, сколько выступлений в эфире,
сколько записей. Это была золотая страница в истории нашей симфонической
культуры. Бюрократическая машина застойных лет оборвала эту художественную
связь.
С именем Рождественского сопрягается и расцвет Московского камерного музыкального
театра, где он поставил ряд опер, о которых любители музыки до тех пор
знали лишь понаслышке, и в том числе такие шедевры, как „Нос" Д.
Шостаковича, „Похождения повесы" И. Стравинского.
К тому времени артистический авторитет Рождественского приобрел мировые
масштабы. Гастроли дирижера' с нарастающим успехом проходили в разных
странах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно он стал первым
советским музыкантом, возглавившим зарубежный симфонический оркестр. Сперва
Стокгольмская филармония, затем оркестр Би-би-си и Венский симфонический
оркестр. Наконец, в 1983 году Рождественский снова обретает свой художественный
коллектив в Москве. За короткое время Симфонический оркестр Министерства
культуры СССР стал одним из главных действующих лиц столичных концертных
сезонов.
Имя Геннадия Рождественского прочно вписано сегодня в список современной
артистической гвардии. Его замечательное искусство знают и любят миллионы
людей. Он заслужил эту любовь всей своей деятельностью, своей беззаветной
преданностью музыке.