Двенадцать лет назад, по случаю 70-летия Нино Рота, мы рассказали в нашем
издании об этом „волшебнике из Бари", композиторе, популярность которого
прежде всего была основана на музыке к фильмам, сочинявшейся им на протяжении
большей части жизни. Уже в процессе работы над тем выпуском пришло печальное
известие о смерти композитора. Но, видимо, Рота и вправду был волшебником:
и сейчас, спустя более чем десятилетие, когда большинство даже великих
фильмов, созданных с его участием, уже покрылись паутиной времени, его
популярность отнюдь не уменьшилась. Не случайно, когда в 1989 году в Москве
проходили дни культуры итальянской области Лацио, был организован специальный
показ фильма об этом удивительном художнике. Значит, наследие Нино Рота,
память о нем живы. А значит, и у нас есть основание вернуться к этой необычной
личности.
Нино Рота ушел из жизни внезапно, в разгар работы над музыкой к очередному
фильму своего друга Федерико Феллини „Город женщин", съемки которого
еще только начинались. Так, в одной из римских клиник замкнулась арка
его трудов в кинематографе, начавшихся в далекие тридцатые годы, на заре
звукового фильма. Действительно, для подавляющего большинства почитателей
искусства Рота был прежде всего - и исключительно - композитором киномузыки.
Ведь еще в 1933 году он появился на римской студии „Чинечита", а
впоследствии его имя оказалось связано с именами самых крупных режиссеров,
с названиями самых знаменитых фильмов. И вместе с тем почти никто не знал,
что еще за год до своего кинодебюта молодой музыкант написал водевиль
„Соломенная шляпка Флоренции" (фарс по М. Лабишу), что и позже он
был автором опер, симфоний, камерных ансамблей. Даже то, что изредка исполнялось,
вызывало в лучшем случае снисходительные улыбки критиков, знатоков: они
не принимали Нино Рота всерьез. Так было, а частности, и на одном из международных
музыкальных фестивалей в СССР. В чем тут причина? Видимо, приходится признаться,
что всем складом своего таланта этот музыкант был словно бы создан для
кино. „Нино Рота владел искусством создания зримых образов, - писала вскоре
после его кончины газета „Паэзе сэра". - В фильмах, для которых он
сочинял, и особенно в фильмах Феллини, соответствие между музыкой и образом
достигается полное; часто образ и звук рождаются одновременно как бы в
результате плодотворного совмещения фантазии двух творцов. И это спонтанное
соответствие - самое главное достоинство киномузыки Нино Рота. Искусный
музыкант, талантливый автор мелодий и изысканных гармоний, Нино Рота -
композитор вне рамок времени: он остался верен тем традициям и тому музыкальному
языку, который переживал кризис еще в эпоху Вагнера, а затем был отодвинут
на второй план наступлением экспрессионизма. Его творческое воображение
витает в музыкальной атмосфере, охватывающей традиции французской оперы
18 века, Пуччини, Герш-вина, мелодий американских мюзиклов. Его способность
преображаться - удивительна."
Что ж, такая музыка, конечно, не могла прийтись по вкусу тем, кто пережил,
усвоил весь калейдоскоп иных направлений, исканий авангардизма музыки
нашего столетия; не потому ли Рота и остался в „серьезной" музыке
аутсайдером? Но что поучительно и заставляет задуматься - это тот бесспорный
факт, что в кино его работа оказывалась органичной именно в контексте
зрительного ряда, в контексте замыслов отнюдь не только реалистических,
но и самых что ни на есть авангардистских. Мы не будем тут анализировать
причины этого, но подчеркнем лишь: это напоминает о зыбкости многих параллелей,
которые любят проводить иные исследователи, сопоставляя разные искусства.
Приведем лучше еще одно объяснение „феномена Рота", которое принадлежит французским исследователям А. Лакомбу и К. Роклю: „Нино Рота был по сути своей народным музыкантом. Когда его профессиональная школа, культура и амбиции подталкивали его к небезопасным берегам, инстинкт заставлял его выбирать такой музыкальный подход, что был всецело подчинен естественным ритмам, мелодиям и темам, издавна вошедшим в подсознание итальянского народа. Удовольствие, глубокая радость, которые мы испытываем, слушая некоторые музыкальные мотивы Нино Рота, свидетельствуют о весьма прозаической тайне, властвовавшей над его творческим методом. Для него кино возрождает чувства, предпочтения, которые могли бы найти подтверждение и воплощение только в совершенном синтезе. А то, что музыка Нино Рота звучит знакомо, близко, не должно заслонять от нас его упорного труда и неустанного творческого горения."
При всем том следовало бы напомнить, что Нино Рота - не полуграмотный мелодист, а высокообразованный музыкант, вкусивший самые изысканные плоды искусства нашего столетия. Получив образование в римской академии „Санта-Чечилия", он затем совершенствовался в США, в знаменитом Институте Кертис, был в ту пору близок с Игорем Стравинским и многому у него научился. В 1939 году он возвратился в Италию, начал преподавать в консерватории в Бари, а с 1943 возобновил свои связи с миром кино. Причем на первых порах от там занимает не особенно заметное место: в отличие от своих коллег А. Чиконьини, Ренцо Росселини, Ф. Лаваньино, М. Нашимбене, смело и активно экспериментирующих, Рота предпочитает сохранять верность традиционным музыкальным формам, пользуется чистыми гармониями, тяготеет к старым мотивам, близким народной музыке. И вообще он не настаивает на особом, привилегированном положении музыки в фильме: „Кино мчится вперед, -говорит он, - и музыка не должна слишком задерживать на себе внимание".
Й в ту пору, а позднее по мере того, как растет его известность, Нино Рота сотрудничает с лучшими мастерами кинематографа: Р. Кастеллани, Л. Дзампа, А. Латтуадой, Л. Коменчини, Л. Висконти, а позже - с Кингом Видором, Франко Дзеффирелли, Френсисом Фордом Копполой („Крестный отец"). Но все же прежде всего и наиболее тесно на протяжении самых плодотворных лет своей карьеры Нино Рота связан со своим гениальным соотечественником Федерико Феллини. Впервые пути их скрестились в совместной работе в 1951 году; результатом стал фильм „Белый шейх". Затем была „Дорога", в которой замыслы режиссера и композитора слились в удивительном, редком единстве, создавшем неповторимую атмосферу печали, тревоги, зрелища. Да, именно зрелища, ибо оно, по мысли Нино Рота, всегда составляет чрезвычайно важный компонент сложных концепций Феллини. И он становится достойным партнером мастера в „Сладкой жизни", „8 ", „Сатириконе"; его музыка чутко следует каждому повороту действия, каждому, пусть самому неожиданному ритму, приему монтажа. Быть может, вершиной этого содружества стал фильм Феллини „Репетиция оркестра", созданный не просто совместно с Нино Рота, но отчасти и для него - фильм, в котором режиссер и композитор вместе воплотили свою мечту о великой созидающей гармонии искусства.
Подводя итоги своего пути, Нино Рота говорил: „Встреча с Феллини была
поворотным моментом. Уже в первое мгновение мы оба поняли, что она принесет
нечто исключительно важное. Я чувствую себя лучше всего, когда работаю
с Феллини, хотя иногда и сержусь из-за своей рассеянности или из-за того,
что он понимает в музыке лучше меня и хочет мне что-нибудь внушить. Очень
приятно с ним работать - это вдохновенный творец, и он повествует о том
мире, который является и моим миром. Мир „Крестного отца" мне чужд.
Я не могу принять предпосылки подобного мира - кражи, жестокость. Между
всем этим и мною существует некий психологический барьер. Может быть,
мой мир - именно феллиниевский: разве он не прекрасен?. Фелллини - волшебник.
Он всегда чувствует и знает, когда необходимо включить музыкальное сопровождение.
Если он сказал: „Весь фильм пойдет под эту мелодию", то вы можете
быть уверены, что это лучшее решение. Я не настолько уверен в себе. Работая
над музыкой, над фильмом, никогда не убежден категорически, каков будет
конечный результат. Феллини сочиняет музыку вместе со мной."