Можно ли научить тому, что сам не умеешь делать в совершенстве?. Нет, пожалуй, вопрос поставлен некорректно, сформулируем его точнее и справедливее: можно ли передать ученику мастерство, которым сам учитель не обладает? Ответ на этот вопрос кажется очевидным - отрицательным. Однако в музыкальном исполнительстве не все так очевидно. И подчас реальность оборачивается парадоксом. Специалисты давно спорят, вправе ли педагоги, не сделавшие настоящей артистической карьеры, считаться полноценными наставниками. Как правило, конечно, сомнения тут небезосновательны, но есть и исключения, как всегда в искусстве, - исключения необъяснимые или не до конца объяснимые. Одним из таких исключений, самым ярким, быть может, была фигура Петра Соломоновича Столярского.
Он никогда не был большим артистом, даже просто солистом. Правда, с музыкой вся его жизнь была связана неразрывно. В раннем детстве Столярский овладевал игрой на скрипке под руководством отца, потом развлекал гостей в домах богачей, помогая семье сводить концы с концами, уже с десятилетнего возраста сам давал уроки игры на этом инструменте. Позже он испытал все тяготы жизни бродячего музыканта, играл в различных оркестрах и оркестриках, сумел окончить Одесское музыкальное училище РМО по классу педагога И. Карбульки. Лишь после этого Столярский получил приличное место - концертмейстера оркестра Одесского оперного театра. Однако все эти годы он мечтал посвятить себя педагогике, учить музыке детей. И при содействии Леопольда Ауэра добился открытия в 1911 году в Одессе собственной музыкальной школы.
Однако в полной мере расцвел уникальный педагогический дар Столярского лишь после того, как закончилась гражданская война. В 1919 году музыкант оставил работу в оркестре, которой было отдано два десятилетия жизни, в следующем году начал вести класс скрипки в Одесской консерватории, где вскоре стал профессором, а в 1933 году стал создателем первой в нашей стране музыкальной школы-десятилетки для одаренных детей, которой и отдал весь свой щедрый талант наставника. Именно здесь он воспитал целую плеяду молодых артистов, ставших вскоре гордостью советского исполнительского искусства, увенчанных лауреатскими званиями на крупнейших конкурсах мира. На „фабрике талантов", как называли школу, ныне носящую имя Столярского, начинали свой путь Давид Ойстрах, Елизавета Гилельс, Борис Гольдштейн, Михаил Фихтенгольц, Александр Ливонт, а также переехавший позднее в США Натан Мильштейн и многие, многие одаренные артисты.
О творческом педагогическом методе Петра Столярского написаны солидные
исследования и мемуары. Основу его „Музыкальная энциклопедия" формулирует
так: „Педагогическое мастерство, тонкое музыкальное чутье и организаторский
талант позволяли Столярскому достигать поразительных результатов. Первостепенное
значение придавал методу отбора детей в музыкальную школу. Система занятий
была основана на глубоком понимании психологии ребенка, применялся метод
игр-занятий. Стремясь к воспитанию в ребенке с самого начала обучения
профессиональных и артистических навыков будущего исполнителя, Столярский
придавал исключительное значение развитию музыкальной фантазии, эмоционального
восприятия и передачи музыки". О том, что кроется за этими краткими
формулировками, вы можете узнать, познакомившись с многочисленными работами,
посвященными школе мастера. Мы же дополним их лишь небольшой выдержкой
из высказываний самого Столярского - словами его давнего, забытого ныне
интервью: „Я противник того, чтобы ребенку сразу же давать скрипку в руки.
Предварительно он должен быть подвергнут психотехническому и специальному
обследованию. В ряде бесед я выясняю, чем ребенок интересуется, увлекает
ли его окружающая музыкальная среда, каковы его вкусы, наклонности. Затем
я внимательно исследую чисто физические данные ребенка (плечо, руки, пальцы).
Только после этого ребенок начинает знакомиться с нотами и некоторое время
напевает их („сольфеджирует") под моим непосредственным руководством.
Лишь после этой подготовительной стадии переходим к работе с инструментом.
Но еще долгое время будущие скрипачи играют „беззвучно", т. е. со
смычком без канифоли, для того чтобы избежать отталкивающих, раздражающих
слуховых впечатлений, - скрипа, шипения и пр. Одновременно родители получают
указания о том, как им следует воспитывать и ухаживать за своими детьми.
В школе применяется так называемая „конвейерная система" преподавания,
т. е. в течение одного часа воспитанник переходит от гамм через этюды
к более сложным музыкальным упражнениям."
Ну, а о том, какие результаты давал метод Столярского, свидетельствуют
успехи его учеников. Вот что рассказывал, пожалуй, самый знаменитый из
них - Давид Ойстрах.
„Совершенно ясно, что в детские годы главное влияние на меня оказывал
мой профессор, очень мною уважаемый и высокочтимый Петр Соломонович Столярский.
Он был не только замечательным музыкантом и педагогом, но также необыкновенной
души человеком, что делало общение с ним каким-то особенно приятным. А
это чрезвычайно важно именно в детском возрасте, когда ребенок нуждается
не только в руководителе музыкальном, но также и в воспитателе человеческих
качеств. Это было для меня очень важно. И я думаю, что целая плеяда скрипачей,
вышедших из его школы, обязана ему как своим музыкальным развитием, так
и той любовью к труду, высоким чувством долга, которые он сумел привить
этим музыкантам с детских лет.
Столярский внушал своим ученикам, что самое главное, самое ценное для них -работа, музыка, искусство, что, лишь отдавая этому не только свое время, но и всего себя, можно преуспеть в жизни, выполнить свой долг. И как ни странно, но действительно мы с самого малого возраста нашего воспринимали это как закон. К тому же Петр Соломонович являлся для нас сам замечательным примером. Он работал невероятно много, с большим энтузиазмом и при этом никогда не скучал во время работы. Всегда в нем чувствовалось какое-то необыкновенное оживление, какое-то внутреннее напряжение и счастье, радость от того, что он занимается любимым делом. Для него не существовало выходных дней. Можно сказать, он не нуждался во втором выходном дне в неделю, потому что не использовал даже первого: не было ни одного воскресенья, когда бы он не работал. И если у него случался просвет в час-два, когда, казалось бы, можно было отдохнуть, он вызывал к себе ученика, с которым занимался накануне - для того, чтобы еще раз повторить ту или иную пьесу. Словом, это был замечательный пример для нас.
.Я не убежден, что у Столярского были какие-то особые познания в педагогике, хотя он прошел очень хорошую школу. Его воспитателем был профессор Карбулька, известный в то время на юге России чешский музыкант. Столярский в юности очень старательно занимался, хотя вышел он из совсем простой еврейской семьи и в молодости, кажется, играл где-то в местечковом оркестре своего отца, в глухой провинции. И поэтому, когда он, бедным мальчиком, приехал в Одессу и стал учиться, заниматься, во всем себе отказывая, голодая, то проявил необыкновенное трудолюбие и целеустремленность. Причем они всегда сочетались у него с невероятной любовью к своему делу. Это было призвание, понимаете? Я ведь знаю немало педагогов, которые очень хорошо преподают, но для которых педагогический процесс не есть призвание. Просто они это делают, даже с интересом, иногда с меньшим, иногда с большим, и делают порой очень хорошо. Но у него это было, повторяю, 'жизненное призвание, он был одарен истинным талантом общения с детьми.
Столярский, например, считал, что педагог никогда не должен быть скучным для ученика, что скучный педагог, какими бы знаниями он ни располагал, как бы ни старался, - не сможет обеспечить правильного процесса развития ребенка. Я думаю, что в этом он был глубоко прав. Потому что дети и так неохотно занимаются, а когда они встречаются еще со скучным педагогом, то из этого ничего хорошего не может выйти. И вот этого - скуки - у него не было. Наоборот, необыкновенная живость, а иногда так даже просто экзальтированность. Например, занимаясь с ансамблями, с детскими оркестрами, он мог не заметить, что, скажем, репетиция продолжается уже два с половиной - три часа без перерыва, что дети очень устали, что они, наконец, просто голодны. В таких случаях жена вынуждена была напоминать ему об этом. Она заходила в комнату и говорила: „Ты знаешь, что дети уже сидят два с половиной часа? Дай им возможность отдохнуть пять минут!" „Как?! Неужели два с половиной часа прошло?" - спохватывался Петр Соломонович.
При этом у него не было какой-то определенной системы. Но была отдача
необыкновенная, любовь к делу и, конечно, музыкальный талант, это несомненно.
Поэтому он, например, проходил с учениками произведения, которых даже
сам не знал. Я не убежден, что он знал, скажем, все квартеты Бетховена,
которые проходил с нами. Но он тут же их познавал, тут же находил к ним
какие-то свои „ключи". Может быть, потом все это надо было пересмотреть,
но в принципе он находил, благодаря своей интуиции, очень правильные,
верные вещи. Таковы были, вероятно, „секреты" Столярского."