Васко Мариз - Эйтор Вила Лобос

 

Вила Лобос глазами современников

 

 

Вила Лобос неоднократно посещал Бостон, и до моего приезда туда уже дирижировал Бостонским симфоническим оркестром. Дирижер он был отличный; он обладал властностью и чуткостью, присущими большому музыканту, каким он действительно и 'был.
Кульминацией в моих отношениях с Эйтором Вила Лобосом были 1955 и 1966 годы. В связи с празднованием 75-летия Бостонского оркестра мы обращались с предложениями к композиторам всего мира. В их числе были некоторые молодые американцы, а также самые маститые композиторы Европы. Эйтор Вила Лобос был не только величайшим композитором Бразилии, но и одним из самых великих во всем мире. Приезд его в Бостон для того, чтобы продирижировать своей симфонией № М', стал знаменательным моментом в истории оркестра и.весьма значительным в наших личных отношениях.
Шарль Мюнш
Эйтор Вилла Лобос был одним из величайших композиторов XX века, потому что он сумел отразить в своей музыке самые разнообразные стороны жизни своей родной Бразилии. К тому же музыка его понятна народам всех стран, так как она общедоступна. Музыка рождалась в нем с поразительной непосредственностью потому, что сама природа наделила его композиторским даром необычайной плодовитости. Своими творениями он обогатил мир музыки.
Леопольд Стоковский

Вила Лобос был музыкантом, который заслужил мое глубокое уважение с того момента, как я познакомился с его музыкой. В наше время, когда в музыкальном искусстве так редко встречаешься с искренностью и непосредственностью выражения, истинной радостью было видеть художника, отличающегося этими качествами в сочетании с техническим мастерством, позволяющим ему говорить собственным языком.
Как виолончелист я являюсь его коллегой, а потому превосходные произведения, которые он написал для этого инструмента, вызывают во мие особый энтузиазм. Бразилия может гордиться сыном, который завещал миру столь оригинальную и прекрасную музыку.
Джон Барбиролли

На одном состоявшемся в Париже между двумя мировыми войнами приеме, где присутствовали самые видные представители современной музыки всех стран, я беседовала со знаменитым композитором Флораном Шмиттом. Говоря о Бразилии, о нашем гениальном Вила Лобосе, который находился в соседней гостиной и произведения которого уже покорили публику и критику Старого света, Флоран Шмитт сказал мне: «Знайте, дитя мое, — и тут он повысил голос, чтобы все присутствующие могли его расслышать, — я отдал бы все свои произведения за одну единственную страницу музыки вашего соотечественника Вила Лобоса».
Никогда не забуду тех чудесных часов, которые мы провели за несколько лет до смерти Вила Лобоса в Театре Елисейских полей во время записи его фантазии «Не по возрасту развитый Момо» для фортепиано и оркестра, которую он мне посвятил. Я уже не раз играла эту вещь с разными оркестрами, а также и под управлением автора. На этот раз Вила Лобос дирижировал нациолальным оркестром Французского 'радиовещания, и репетиция прошла так успешно, что мы решили тут же приступить к записи. Когда мы дошли до последнего аккорда, лицо моего дорогого маэстро засияло. Удовлетворение свое он продеманстрировал выражением полнейшего блаженства, что глубоко взволновало меня и останется навсегда в моей памяти. Его радость передалась всем музыкантам оркестра, которые, вместе со мной, долго аплодировали не только великому таланту композитора и мастерству дирижера, но еще и динамизму и неисчерпаемой энергии человека, который в течение последних лет своей жизни сумел осилить столько препятствий, казавшихся непреодолимыми, и обеспечить себе победу, достигнув апогеи самой блестящей карьеры, когда-либо выпадавшей на долю бразильского музыканта.
Магда Тальяферро

 

Музыка обязана этому гениальному композитору не только тем, что он оставил нам в своих творениях, но еще и тем, что он имел мужество противостоять разрушительным тенденциям так называемого модернизма.
Вила Лобос следовал заповедям истинной музыки и он обогатил ее, наложив на нее печать своей могучей личности.
Примеру его честности и сознательности последовали лишь очень немногие, и это лишний повод ценить и любить его.
Вила Лобос останется одной из великих фигур современной ему музыки и величайшей гордостью страны, которая его породила.
Пабло Казальс

 

Бразильский композитор, которого Институт Франции только что принял в свои ряды, дал нам прослушать один из своих «Шоро», этих в высшей степени красочных произведений, которые уже несколько лет тому назад утвердили славу их автора. В их глубоко волнующей и очень своеобразно оркестрованной музыке слышится эхо тайной меланхолии, которая так естественно сливается с огромными пространствами родной страны того, кто вполне заслуженно считается самым выдающимся композитором Латинской Америки.
Луи Обер

Для всех нас показательным уроком стал вечер, посвященный произведениям Вилла Лобоса, состоявшийся в прошлое воскресенье в концертах Паделу и превратившийся почти в фестиваль в его честь. «Уирапуру» — это птица далеких островов, птица любви, убитая безобразным индейцем. Уже говорилось, чем является для Вила Лобоса лес с его безграничными пространствами, его тайнами, с подавляющей силой его воздействия на человека. Когда-нибудь будут говорить, что бразилец этот сумел остаться одним из великих поэтов «ашего времени, ибо Таящийся в нем чародей оркестра, влюбленный в тембры, так властвует над звуковой стихией, что способен услышать и заставить петь в ней голоса мироздания.
Марсель Бофис

Эйтор Вила Лобос в течение своей долгой <музыкальной деятельности непрестанно обновлялся, никогда не утрачивая своеобразных качеств, завоевавших ему известность, — как в Европе, так и в Америке, — из которых слагается его могучая индивидуальность. Про него не раз говорили, что его переполняет некая первобытная творческая сила, роднящая его с тропической растительностью, и это соответствует истине. И вместе с тем в нем живет умный и властный художник, которому известны все ухищрения техники и доступны все тайны его искусства. Но что, пожалуй, наиболее примечательно в его личности, так это равновесие всех столь противоречивых качеств, равновесие, которое и придает ему по сравнению с другими музыкантами неповторимую оригинальность.
Рене Дюмениль
(«Le monde», 14.111. 1952)

 

Натура щедрая, неистовая, невероятно подвижная, он создает произведения по своему образу и подобию. Его Первая симфония, написанная в il916 году, если и не достигает несравненного мастерства, неслыханной оркестровой виртуозности таких вещей как, скажем, «Шоро № 8», «Шоро № 10» или «Амазонка», то позволяет их провидеть. -В ней автор не отказывается ни от классических форм, ни от традиционного деления на четыре части.
Он не стыдится прибегать в ней к ресурсам контрапункта, имитации или фугированной экспозиции, как, например, в скерцо. Но насколько милее он нам в тех сочинениях, где, отдаваясь своей музыкальной пылкости, своему буйному темпераменту, он под воздействием неудержимой силы дает волю своей фантазии. Эта фантазия воплощается то в каком-либудь определенном ритме, то в музыкальной теме, то в замысле, то в совокупности всех этих черт, образующих единое целое, пронизанное его вдохновением, его творческой силой, как в «Серестах» или в «Шоро».
Флоран Шмитт
(«Le Temps», 28X11. 1929)

 

Созданные им сочинения отличаются бесконечным богатством и разнообразием.
На всем его творчестве лежит печать его личности: она проступает в самой ткани его музыки, в мелодии и гармонии, в оркестровке. Для прославления родины, замечательной своей страны, он сделал то, что доступно лишь очень небольшому числу избранных.
Музыка его хранит все то, что «было свойственно его сердцу: она щедра; она отличается тем удивительным свойством, которое делает непреходящими как произведения искусства, так и чувства; это свойство позволяет «м стареть и при этом сохранять всю силу своего воздействия. Свойство это — искренность. Дорогой Эйтор, как нам его недостает! Он приезжал в Париж и щедро расточал свои богатства. Он оставил нам сокровища, которые даже смерть, разлучившая его с нами, не в силах отнять у нас и никогда у нас не отнимет.
Рене Дюмениль

Он и его творения ошеломляли нас так же, как некогда поднимавшиеся из глубины океана новые, незнакомые звезды поражали древних мореплавателей.
Музыка Вилла Лобоса стала выражением и формой народной души его страны и заставила нас полюбить эту душу еще сильнее или во всяком случае ее понять.
В его операх, в его оратории, в камерной музыке, в пьесах для фортепиано бразильские мелодии рождаются из недр древнего мелоса. Но вместе с тем в стиле его проявляется и то, чем он обязан был 'Европе, Старому свету, начиная от самого чистого классицизма и кончая самой причудливой фантазией. Таким образом, то, что до него было фольклором, стало музыкально-всеобщим, доступным для всех выражением в звуках духа нового мира.
Луи Жокс

Я вновь его вижу (увы — это последнее мое воспоминание о нем!) за рабочим столом, ибо этот великий труженик, даже принимая друзей, все время над чем-нибудь работал. Оркеструя, он говорил о музыке, расспрашивал о работах своих друзей и собратьев по искусству, интересовался всем тем, что в жизни представляет ценность. Обычно вечер заканчивался в одном из ресторанов, куда он постоянно (приглашал своих друзей и где угощал с очаровательным радушием. Каждой весной он возвращался в дорогой его сердцу Париж, который он всю жизнь горячо любил и который отвечал ему взаимностью. Теперь без него весна утратила для меня часть своей прелести, но, к счастью, нам остались его творения. Благодаря им, он не совсем нас покинул, ибо в них он оставил нам лучшее, что было в нем самом.
Сюзанна Демаркез

Когда я познакомился с Вила Лобосом, я был поражен 'богатствам его натуры, удивительной силой его музыки, внесшей нечто совершенно навое ,в музыкальную атмосферу Парижа. А главное, — так воспеть свою страну, доказать с таким жаром, что музыка и родная земля могут слиться >в одной безраздельной любви, а музыка может вырваться за пределы чистых абстракций, которыми она столь часто ограничивается,—вот что особенно радовало мое сердце бретонца.
Вила Лобос и я, мы стали друзьями, почти братьями. Я.встречался с ним каждый год, так как атмосфера Парижа, восхищавшегося им, была ему по душе. Деятельность он развивал невероятную; живой, восприимчивый, открытый всем богатством чувства, он не испытывал, однако, никакого почтения к привычкам и этикету, принятому в музыке,.нарушая все запреты с присущей ему независимостью. С веселой уверенностью он ввязывался в потасовки, проявляя при этом смелость л не страшась 'быть дерзким, хотя ему и приходилось расплачиваться за это царапинами, нанесенными аристархами от музыки, не желавшими нарушить спокойствие, приобретенное тяжелыми усилиями.
И такого друга, такого 'брата больше нет среди нас. Я часто вспоминаю этого чудесного человека, и особенно—в день, посвященный его памяти. Если он воспел свою страну, если он прославил ее величие и превознес ее красоту в выражениях, полных врожденного благородства, он останется жить не только как поэт, как рапсод, в котором трепещет бразильская душа, он останется в веках еще и как музыкант, тот, кто беззаветно предан своему искусству, человек, вся духовная жизнь которого пронизана глубокой привязанностью к родной земле, всегда будет жить, как носитель и выразитель великой идеи.
Поль ле Флем

«Шоро», Бахианы, «Открытие Бразилии» — вот врата в новый мир, открывавшиеся перед молодой аудиторией, которая сразу приняла щедрый дар великого композитора. Атмосфера горячей симпатии, окружавшая маэстро в нашем маленьком зале, так растрогала его, что он выразил (готовность посетить нас еще раз. И за концертом последовали новые концерты, которые он сопровождал пояснениями с присущим ему юмором, лукавством и порой грубоватой прямотой.
Мы пользовались плодами его долгой музыкальной деятельности, часто связанной с нашими великими музыкантами Равелем, Шмиттом, Мийо и другими, которых он любил настолько, что популяризировал их имена у себя на родине.
©первые нам довелось встретиться с художником-творцом, достойным этого имени, чье искусство, отличающееся неисчерпаемым мелодическим и ритмическим богатством, воплощалось в произведениях все более широких и величественных. Неизменно оставаясь оригинальным, он делал вид, что не знаком с последними модными веяниями и уверенно следовал по избранному им пути.
Пьер Видаль