Ю. Кремлев - Василий Павлович Соловьев-Седой

В.Соловьев-Седой ноты

Биография, ноты для фортепиано советского композитора

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1956-1960

 

За последние годы творчество Соловьёва-Седого сохраняет свой центр тяжести в области песни; большинство песен пишется им для фильмов.
В ноябре 1956 года Соловьёв-Седой получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. В апреле 1957 года на Втором всесоюзном съезде советских композиторов он был избран членом Правления и секретарем Союза композиторов СССР. В этом же месяце ленинградская общественность тепло и сердечно отметила пятидесятилетие композитора. На юбилейном концерте и чествовании (в Большом зале филармонии) ясно обнаружилось, как разнообразны и прочны связи его творчества с кругами любящих и благодарных советских слушателей, с кругами советского народа. Одновременно Соловьёв-Седой был награждён орденом Ленина, в этом же году, в связи с празднованием юбилея города Ленинграда, композитору было присвоено звание народного артиста РСФСР.
Среди сочинений Соловьёва-Седого, возникших в 1956 году, упомянем музыку к кинофильмам «Песня табунщика», «Она вас любит», «В дни спартакиады».
Интересны песни к кинофильму «Песня табунщика» (на слова М. Матусовского). Правда, они не получили широкой популярности. Но в них живо чувствуются настойчивые искания композитора, его попытки обновить круг своих выразительных средств, в данном случае на основе использования бурятского музыкального фольклора. Для всякого, знакомого с предыдущим творчеством Соловьёва-Седого, немалое кажется тут непривычным, словно «сдвинутым с места», а то и причудливым.
В «Марше милиции» Соловьёв-Седой, помимо любимых им и раньше ритмических «вольностей» (расширений и сжатий) добивается широкого ладово-тонального объединения. Песня начинается как будто в ре-миноре, но со странными, жёстко и как бы загадочно звучащими каданса-ми (пример 42). В такте пятом выясняется, что она в Си-бемоль-мажоре; однако уже в седьмом такте песни непринужденно наслоены две тоники переменного лада — соль-минор на Си-бемоль-мажоре (пример 43). Это — естественный результат того стремления к слиянию составных частей переменного лада, которое мы наблюдали и ранее. Но ещё дальше (на словах «пешком или в седле») музыка возвращается в ре-минор, где и закрепляется отчетливым доминантовым кадансом.

ноты для фортепиано баяна


В последующем развитии (на словах «Не напрасно горжусь я, родная») появляется ещё и Фа-мажор (с последующим возвращением в ре-минор). Вся же песня заканчивается ре-минором с параллельным движением трезвучия седьмой натуральной ступени в тонику. Таким образом, в «Марше милиции» Соловьёв-Седой своеобразно сцепляет два переменных лада: В—g и F—d. Необычные тональные повороты в сочетании с некоторыми альтерациями и, временами, целыми стайками септаккордов (как на словах «Не напрасно горжусь я, родная, милицейскою службой своей») — придают музыке «Марша милиции» оригинальный терпкий колорит, который, впрочем, более интересен, чем убедителен.
Стремление к терпкости и необычности присуще также другим песням из данного фильма. В песне «Как-то в утро вешнее» очень простая мелодия сопровождается тревожно и сгущённо звучащим аккомпанементом (ритм скачки!) с хроматизмами, создающими то те, то иные неожиданные гармонические «пятна». Не забыты и любимые краски септаккордов. В песне «Тебе, мой любимый, пишу я пись-

скачать ноты
В. Соловьёв-Седой с группой самодеятельности армейских музыкантов. (1949 г.)

мо» обращает внимание вовсе неожиданный поворот в ре-минор (на словах «и ты осторожней») наряду с характерным жёстким наслоением кварт — квинт в начале (стилизация фольклора). Что касается «Куплетов конюха», то в них также немало гармонических терпкостей; но тут уже чувствуется прямое влияние изобразительных интонаций «Песни пьяных» Т. Хренникова, которая привлекала внимание Соловьёва-Седого и раньше.
Если песни из кинофильма «Песня табунщика» отмечены «экспериментальными» поисками, то в «Серенаде» (на слова С. Фогельсона, из фильма «Она вас любит») выступило нечто иное — излишества фактуры аккомпанемента — громоздкого, рыхлого, перегруженного пятнами септаккордов, который не восполняет бледности и ординарности мелодической линии.

Гораздо значительнее оказался песенный итог кинофильма «В дни спартакиады».
Правда, «Песня дальних дорог» (на слова М. Матусовского) из данного фильма не отличается яркостью. Это одна из дорожных песен Соловьёва-Седого, сильно уступающая не только замечательной песне «Что нам ветры», но и менее оригинальной «Студенческой попутной». В «Песне дальних дорог» хороша простота фактуры, но мелодия — в силу чёрт вялости и пассивности — не создаёт выразительного образа.
Зато крупной удачей явилась песня из того же фильма — «Подмосковные вечера» (на слова М. Матусовского). Песня эта получила первую премию и большую золотую медаль на VI Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве летом 1956 года. Начало её славы, её широчайшей мировой популярности и совпадает с днями фестиваля, когда эту песню запели представители молодёжи всех стран мира. Вскоре «Подмосковные вечера» пели в Китае и США, Ливане и Бразилии, Брюсселе и Париже, Будапеште и Лондоне.

нотный пример


Сила «Подмосковных вечеров», как и других лучших песен Соловьёва-Седого — в меткости и полноте психологического образа. Композитор сочетает выдержанность и цельность настроения с правдивым показом его оттенков — и это на протяжении всего лишь двух десятков тактов, не считая повторений!
Рисунок мелодии песни замечательно пластичен (пример 44). Первые четыре такта она находится в глухом, сумрачном миноре, поднимается на кварту, затем на квинту и опадает. Тут уже заметна интонация тихого убеждения. Далее сдвиг на терцию вверх, в параллельный мажор — даёт нежно-контрастную светлую краску. К тому же, подъём голоса на словах «всё здесь замерло» с мажорной тоники на сексту, а не квинту, как вначале, придаёт мелодии более сердечный, задушевный характер. Но теперь вместо четырёхтакта только трёхтакт! Воспользовавшись действенным эффектом сжатия, Соловьёв-Седой продолжает развитие мелодии. Он возвращается в до-минор путём движения шестой и седьмой мелодических ступеней на вторую — то есть максимально подчёркивая ладовую остроту. Этот ход совпадает с кульминацией настойчивого убеждения, со словами текста «Если б знали вы». Дальше постепенное ниспадание мелодии по уступам. На словах «как мне дороги» — опять секста. Синкопа на слове «как» и пунктированная группа на слове «дороги» представляют нарушения последовательной пластики, они вносят мимолётный элемент джазовой «нервозности», низкопробного стиля. Но это — только момент, и он исчезает в мерном опадании мелодии.
Выразительная мелодическая дуга оттенена сопровождением. В аккомпанементе непринуждённо, естественно сливаются гитарность (вступительные отрывистые и «вкусные» по гармониям аккорды) с баянностью (переборы на словах «дороги подмосковные»). В целом характер аккомпанемента очень интимен, задача его — также рисовать обстановку тишины и чуткого сосредоточения переживаний. Этой же цели служит и хор, напевающий с закрытым ртом ту неясную, мечтательную песню, которая «слышится и не слышится».

Ранее Соловьёв-Седой написал немало тихих лирических песен (начиная с «Таёжной»). Но ни в одной из них не было такого вникания в лирическую звуковую прелесть пейзажа, в «пение» его, как в «Подмосковных вечерах».
Образы музыки «Подмосковных вечеров» есть, по сути дела, образы северные, а точнее — ленинградские. Правда, текст песни говорит о лунной ночи: «Речка движется и не движется, вся из лунного серебра». Но хрупкость и затаённость музыки вызывает в памяти иное — загадочную и обаятельную поэзию белых ночей, их «блеск безлунный», некогда воспетый Пушкиным.
Из числа других песен, написанных в 1956 году, отметим детскую песню «Зорька догорает» (на слова Н. Глейзарова), отличающуюся большой простотой. Это — вновь образ затихающей северной природы, хотя и ясный, прозрачный, без томления «Подмосковных вечеров». Окончание песни квинтсекстаккордом шестой ступени показательно для не раз отмечавшейся любви композитора к мягким краскам септаккордов.
Что касается песни «Станция Снегири» (на слова М. Матусовского, 1956), то этот печально-мечтательный вальс содержит излюбленный композитором элемент романтики: случайная встреча, взгляд из окна вагона, мгновенное чувство и расставание — быть может, навсегда.
Огромный успех песен Соловьёва-Седого, и особенно «Подмосковных вечеров», на VI Всемирном фестивале молодёжи вызвал отклики композитора, свидетельствующие об особом внимании его к теме международных дружеских связей.
Один из таких откликов — «Фестивальная песенка» (на слова Н. Глейзарова, 1957) — о дружбе юношей и девушек разных стран:

Мы проходим по бульварам,
Мы идём Москвой-рекой —
Ты с гавайскою гитарой,
Я с гармошкой костромской.

Музыка этой песни — ясная и незатейливая, с отпечатком лёгкой грусти, — очень удачно сливает различные интонации, среди которых проглядывают моментами и отголоски русских революционных песен.
Из числа других песен 1957 года некоторые менее значительны, другие же получили широчайшую популярность.
Песни, написанные Соловьёвым-Седым для пьесы «Дальняя дорога» А. Арбузова, знаменуют возврат в его творчестве тревожно-печальных элементов. Как всегда, Соловьёв-Седой чутко откликался на настроения общества и, надо думать, отразил теперь эмоции, вызванные угрозой войны.
Песня «Доставай свой старый чемодан» (на слова А. Арбузова) полна тоскливой взволнованности. В песне поётся о дороге, которая только предстоит, но колёса уже стучат — неумолимо и неотвязно, их ритм подобен навязчивой идее. А заключительное тоническое трезвучие хора звучит, как затихающий стон.


Больше светлых красок в «Песне расставания» из того же спектакля (слова А. Арбузова). Запев этой песни:

Ноты к песням Соловьева-Седого

очень близок к «Народной мелодии» Грига из № 2 «Лирических пьес», соч. 38 (пример 46):

песенники ноты песни

Этим вновь подчёркивается «северность» эмоционального образа. Любопытна ладово-гармоническая структура данной песни, в которой вновь, как и в музыке к кинофильму «Песня табунщика», сказываются интонационные искания композитора, особенно склонные к неожиданным хроматизмам и поворотам. Здесь, в частности, заметна попытка сблизить до-минор с ми-минором по принципу переменного лада.
В «Вечерней песне» (на слова А. Чуркина), посвящённой Ленинграду, вновь чувствуется затаённая тревога. На этот раз она скрыта глубоко и выказывается лишь штрихами элегичности, волнующе печальной нежности, с которой композитор обращается к засыпающему Ленинграду. Здесь думы и о былом, о «поре огневой», о ровесниках, некогда шедших в битву «за родимый край», и о новой молодёжи, в которой поющий песню узнаёт «беспокойную юность свою». Что предстоит этим, ныне юным? В сущности, именно забота и боль о судьбе юных наполняет песню.
В начале её мы слышим характерные интонации томления, некогда любимые Чайковским:

скачать ноты для фортепиано

Появись они на фоне спокойных колыханий, как например, в начале пьесы «Март» из «Времён года» Чайковского, мы могли бы не усматривать в них ничего, кроме печально-мечтательных вздохов. Однако Соловьёв-Седой с самого начала устанавливает мерный маршеобразный ритм басов, что придаёт музыке жанровую образность, прочно связывает её со сферой гражданских воспоминаний и дум.

 

Характерно строение вокальной мелодии. На протяжении четырёх тактов она едва поднимается на квинту, а затем опадает секвенциями и почти траурными попевками (на словах «задушевную песню свою»). За истекшие восемь тактов сказано, в сущности, всё, так как последующее — только повторения и фактурные варьирования. Перед самым концом песни тревожно, как далекий призыв, звучит акцент септаккорда (терцквартаккорда) четвёртой ступени с повышенным основным тоном, плагально разрешающегося в тонику.

ноты для голоса и фортепиано


Каким же образом композитор достиг того, что песня, тяготеющая к маршеобразной траурности, всё-таки не оказывается траурной, и в ней сквозь печаль светит улыбка отрады и покоя?
Вот тут-то и сказывается столь присущее Соловьёву-Седому замечательное искусство полутонов, эмоциональной светотени. Не случайно, конечно, самое «опасное» в смысле сгущения печали место композитор сопровождает в аккомпанементе любимыми издавна пятнами септаккордов (пример 48). Благодаря радужно мерцающим краскам гармоний, приметно «джазовых», суровость и грозность мелодических оборотов смягчается, сглаживается, и мы уже вправду не знаем, что нам слышится прежде всего — звуки приглушённого марша или ласковый плеск вечерних невских волн?
В этом взаимопроникновении эмоций, в этой эмоциональной двупланности тревожного и баюкающего — большая правдивость образа, который именно поэтому оказывается глубоким, многогранным, а не плоскостным, контурным, схематическим.
Наибольшей удачей песенного творчества Соловьёва-Седого в 1957 году следует, очевидно, считать песню «Если бы парни всей земли» на слова Е. Долматовского, быстро завоевавшую наряду с «Подмосковными вечерами» мировую известность и популярность.
Как и «Фестивальная песенка», песня «Если бы парни всей земли» явилась отголоском впечатлений VI Всемирного фестиваля молодёжи. Но в «Фестивальной песенке» выражено лишь взаимное доброжелательство молодёжи различных стран, тогда как здесь образ поднимается да воплощения политической идеи всенародной борьбы за мир.
Песня представляет блестящий драматургический афоризм, основанный на сильном и покоряющем контрасте. Начинается она исключительно добродушно и безмятежно. Ритм сопровождения указывает не столько на марш, сколько на прогулку с бодрой и чёткой поступью. Суть мелодии — ритмованно-напевный разговор, в котором, как и обычно у Соловьёва-Седого, чутко выделены смысловые акценты. Так секстовый ход на тонику подчеркивает слова — «всей земли»; настойчивым, хотя и беглым, призывом звучат слова — «вместе собраться»; и уже как радостное, возбуждённое восклицание слова — «вот было б весело в компании такой».
Для чего же следует собраться парням всего мира? Для шуток, смеха, гуляний? Мы ещё не знаем, но слова «и до грядущего подать рукой» исподволь намекают на что-то важное. Громкий каданс в Ля-бемоль-мажоре с резким диссонирующим столкновением доминанты и субдоминанты мгновенно настораживает наше внимание.

И вот сразу, без околичностей, истинная цель встречи открывается в припеве. Музыка переходит в драматический минор (f-moll). В аккомпанементе уже не прогулка, а истинный марш с мужественным отбиванием шага, с фанфарами труб. Но и тут композитор выделяет два контрастных выразительных момента. Музыка слов «Парни, парни, это в наших силах» звучит как тревожный и безапелляционный призыв. А на словах «мы за мир и дружбу, за улыбки милых, за сердечность встреч» чувствуются уже сила, уверенность в том, что задача осуществима, что мир можно отстоять. И здесь обычные для Соловьёва-Седого сменяющиеся пятна гармоний, в частности, септаккордов, как бы показывают многокрасочность жизни. Однако припев оканчивается в драматическом миноре (заключительный каданс подобен барабанному бою!), и это очень правдиво выражает трудность борьбы с тёмными силами.
Песня «Если бы парни всей земли» свидетельствует о высокой зрелости гражданской лирики Соловьёва-Седого, способной воплощать глубокие и всеобъемлющие общественные идеи самыми простыми и задушевными средствами. В этой песне легко заметить, разумеется, и показательную синтетичность стиля, использующего очень непринуждённо и целостно обороты революционных песен, элементы джаза, фактуру походного духового оркестра.
Можно упомянуть ещё один отклик композитора на впечатления фестиваля. В декабре 1957 года Соловьёв-Седой начал работу над новым балетом, которого мы ещё коснемся ниже.
В 1958 и 1959 гг. Соловьёв-Седой пишет музыку к новым кинофильмам («Очередной рейс», «Авиапраздник», «Невские мелодии», «Повесть о молодожёнах» и др.), к пьесе А. Штейна «Весенние скрипки», а также детские хоры, отдельные песни.
Песня «Дорога, дорога» (из кинофильма «Очередной рейс», слова А. Фатьянова, 1958) —одна из изрядного числа, написанных Соловьёвым-Седым, как и И. Дунаевским, в жанре «дорожности», требующем моторной ритмики аккомпанемента. В этой песне привлекательны некоторые свежо звучащие мелодические обороты, например, на словах «увидев твой взгляд озорной», «ты в ситцевом платье похожа», а также колоритные гармонические сопоставления: сдвиги в начале припева на словах «дорога, дорога», колокольные хроматические звучности дальше — на словах «быть может, до счастья осталось немного». Но песня не достигает психологической полноты — она звучит несколько однообразно и даже слегка уныло, не выражая разнообразных чувств, намеченных текстом.
«Песня шофёра» («Ты не верь») из этого же фильма (слова С. Фогельсона) обнаруживает отдалённое влияние песни Ф. Лемарка «Шофёры», исполнявшейся у нас Ивом Монтаном. Здесь, кстати сказать, характерен драматический минорный припев; такого рода припевы не раз появляются в поздних песнях Соловьёва-Седого, свидетельствуя о новых выразительных элементах (ср. «Если бы парни всей земли»). Песня «С добрым утром, комсомольцы» (на слова А. Чуркина, 1958) звучит бодро и жизнерадостно, но лишена той поэтичности музыки, которая всегда присутствует в лучших песнях композитора. Песня «Старому другу» (на слова М. Матусовского, 1958), несмотря на черты традиционной маршеобразности, привлекает энергией ритма, мужественной суровостью эмоций, свежими оттенками привычных интонаций и гармонических красок. В песне простодушно и убедительно передан образ мирных советских людей, не утративших готовности биться за счастье человечества:

Если всем на планете народам
Светит ясная наша заря,
Значит, эти великие годы
Были прожиты нами не зря.

Песня «Новгород великий» (на слова А. Прокофьева, 1959), написанная к 1100-летнему юбилею города, представляет, в сущности, краткое праздничное приветствие с имитацией колокольного звона в традициях русской классики.
Сочинённая весной 1959 года по просьбе рабочих ленинградского завода «Красный выборжец» песня «Любите свой завод» на слова А. Чуркина носит характерные приметы задумчивых песенных разливов, столь любимых композитором.
«Недавно, — сообщала Н. Сергеева в газете «Советское искусство» от 12 мая 1959 года, — В. Соловьёв-Седой и А. Чуркин приехали на завод в обеденный перерыв, чтобы «выдать» плавку — свою новую песню.
Зал заводского клуба был полон. Василий Павлович сел за рояль и сам начал песню. В конце второго куплета несколько робких голосов начинают вторить композитору. Этих голосов становится всё больше и больше, они звучат уже в разных концах зала, звучат уверенно и звонко. Наконец поёт весь зал. Песня понравилась.
С этой песней коллектив завода вышел на первомайскую демонстрацию. И теперь её поют уже не только красновыборжцы. Часто в вечерних сумерках над городом плывёт эта песня, рождённая творческим содружеством композитора, поэта и рабочих».
В апреле 1959 года Соловьёву-Седому была присуждена Ленинская премия за «Подмосковные вечера», «В путь», «Марш нахимовцев», «Вёсты» и «Если бы парни всей земли».
В апреле 1960 года на Первом (учредительном) съезде композиторов РСФСР Соловьёв-Седой был избран членом Правления и секретарем нового союза.

***

Говорить о новых крупных произведениях Соловьёва-Седого, ещё не законченных им, преждевременно. Композитор рассчитывает вернуться к своей опере «Любовь Яровая», для которой сделано уже немало, и завершить её. Другая задача — довести до конца сочинение нового балета. В конце апреля 1959 года Соловьёв-Седой высказался по этому поводу: «Что я делаю сейчас? Конечно, продолжаю писать песни, музыку для кино. Но, пожалуй, самое главное моё дело в настоящее время — это новый балет «Фестиваль». Его героиня — простая итальянская девушка Пепелина, полюбившая советского моряка. В музыке балета мне хочется рассказать о дружбе людей разных стран, о борьбе их за своё счастье, о торжестве сильной и чистой любви. Эта тема у меня родилась в связи с впечатлениями от Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве и от поездки по Италии, которую я недавно совершил».

Принципиальные, обобщающие творческие высказывания мы находим в статье Соловьёва-Седого «Доступно и понятно, волнующе и красиво», выражающей его нынешние взгляды. Вот некоторые отрывки из неё, которые говорят сами за себя.
«Любовь народа к музыке, его строгий суд и требовательность ко многому обязывают композитора. И прежде всего народ требует, чтобы композиторское творчество было реалистическим, чтобы оно полно, глубоко и правдиво отражало сегодняшнюю жизнь, чтобы музыка была доступной и понятной, волнующей и красивой. Музыка должна увлекать. В наше героическое время более чем когда-либо нетерпимы в искусстве серость, душевная вялость. Нужно, чтобы услышал песню человек и ему захотелось бы запеть её самому, нужно, чтобы прослушал симфонию, оперу, посмотрел балет — и захотелось бы ему посмотреть и услышать ещё и ещё раз.

К достижению этого у нас есть только один путь — настойчивая, упорная борьба над всё более ярким, мастерским воплощением в своём творчестве современной темы.
Самое лёгкое — формально «откликнуться» на то или иное явление жизни, «отобразить» его. Примеров такого «отображения» актуальных событий современности, к сожалению, немало. Появляются у нас подчас легковесные песенки и о спутниках, и о целинных землях, появляются симфонические поэмы, где актуальная тема звучит только в названии. Но это, конечно, не творчество, а всего лишь холодное ремесленничество, досадная и обидная спекуляция на важной и общественно значимой теме. И не случайно народ отвергает подобные сочинения, не случайно живут они в лучшем случае несколько дней.
Автору этих строк немало пришлось написать песен. Я счастлив, что многие из них поются советскими людьми. Работая над этими песнями, я всегда стремился заглянуть в самые сокровенные уголки души моего героя, с наибольшей теплотой и сердечностью передать его чувства, показать, что чувства эти свойственны не только ему одному, а близки и понятны всем, кто окружает его».
Не будем пытаться предсказывать дальнейшие пути творчества Соловьёва-Седого, но попробуем суммировать наблюдения над тем, что он уже сделал.