В 1954—1955 гг. Соловьёв-Седой вновь пишет много песен. Их характер и
склад за эти годы особенно существенно не изменяются — если не считать
того, что новые песни всё более ясно и прочно связываются с образами мирной
жизни. Колорит песен заметно светлеет, они чаще проникаются радостными
чувствами, хотя не расстаются с дымкой грусти и задумчивости, столь показательной
для лирики Соловьёва-Седого вообще.
Композитор сочиняет очень большое количество музыки
для кинофильмов и театральных пьес. Из этой массы далеко не всё сочинено
«от сердца», не всё является плодом истинного вдохновения. Необходимость
писать много, особенно в силу весьма возросшей известности и популярности,
приходит в конфликт с теми чертами творческого характера, которые всегда
побуждали и побуждают Соловьёва-Седого не торопиться при обдумывании и
вынашивании любимых образов. Поэтому композитор постоянно вынужден заменять
вдохновение опытом, навыками «набитой руки», что неизбежно приводит к
возникновению ряда номеров лишь более или менее приемлемых, но поверхностных,
а то и холодных. Однако истинное вдохновение Соловьёва-Седого не погибает
посреди такой повседневной работы. Время от времени оно даёт себя знать
с прежней, а то и с возросшей силой, свидетельствуя о неугасающей жизненности
и о плодотворном, неторопливом развитии его таланта.
В 1954 году Соловьёв-Седой вторично избирается депутатом Верховного Совета
СССР. Бессменно продолжается его деятельность в качестве председателя
Ленинградского отделения Союза композиторов. К поездкам по стране и за
рубеж прибавляются новые и новые.
В 1954 году Соловьёв-Седой пишет музыку к ряду кинофильмов («Девушка-джигит»,
«Всесоюзная сельскохозяйственная выставка», «Доброе утро», «Чемпион мира»).
Приём в Кремле делегатов 1-го съезда композиторов РСФСР.
Слева направо: Т. Н. Хренников, Д. Д. Шостакович, В. П. Соловьёв-Седой,
Н. С. Хрущёв, А. Б. Аристов. (I960 г.)
Музыка к фильму «Девушка-джигит» интересна главным образом расширением
национальных основ творчества Соловьёва-Седого. По собственным словам
композитора, «соприкосновение с казахским национальным искусством во время
работы над фильмом «Девушка-джигит» показало, что у братских народов есть
много интонаций, которые могут обогатить нашу русскую музыку».1 Любопытным
примером подобного освоения казахского фольклорного колорита является
песенка Ангарвая на слова М. Вольпина из данного фильма с её своеобразными
ударными секундами, квартами и квинтами в аккомпанементе.
Музыка к кинофильму «Всесоюзная сельскохозяйственная выставка» оказалась
по преимуществу «сочинением к случаю». Так, например, в песне «Праздничная»
(на слова А. Фатьянова) есть ритмическая энергия, но нет яркости и мелодической
свежести родственной ей, более ранней «Студенческой попутной». Песни «Мы
не знали с тобой друг о друге» (на слова А. Фатьянова) и «Степь кругом»
(на слова Н. Лабковского) из того же фильма не обладают и достоинствами
«Праздничной» — вследствие стёртости, привычности мелодических оборотов,
которые композитор тщетно пытается оживить необычными гармониями. Песня
«Вечерняя» из этого же фильма («Хороши в лугах травы росные», слова А.
Фатьянова) представляет медленный вальс, не обладающий выдающимися достоинствами,
но отмеченный обычной мягкостью лирики Соловьёва-Седого (в частности,
приметны краски септаккордов).
Не отличаются яркостью и своеобразием песни из фильма «Чемпион мира».
В лирической песне Насти (на слова М. Светлова) даже чувствуется влияние
дурной эстрадности («джазовые» синкопы).
Иным оказался итоговый результат музыки к кинофильму «Доброе утро»: здесь
можно выделить две подлинно поэтичные песни.
Одна из них («Доброе утро») написана на слова самого композитора и посвящена
теме расставания с любимой. Текст отмечен столь присущей музыке Соловьёва-Седого
светлой грустью: печальна и трудна разлука, но она ведь не навсегда:
Даже солнце каждым утром
Ждёт свидания с землей.
Так неужто, дорогая,
Мы не встретимся с тобой?
Мелодия — не из самых ярких у композитора, но в музыке всё же явственно
чувствуются некоторые наиболее характерные черты его поэтичного мироощущения.
Вокальная партия непринуждённо сочетает песенность и «разговорность»,
привлекает ласковыми и искренними оборотами. Узорчатый аккомпанемент как
бы вьётся вокруг голоса, то украшая пение грациозным орнаментом, то набрасывая
штрихи пейзажа — плеск волн, сиротливый крик чайки.
Другую песню из того же фильма — «Что нам ветры» («Дорожная», слова А.
Фатьянова) можно назвать превосходной — мелодия её достигает особенной
ясности, чеканности и обобщенности. Это опять лирический пейзаж дороги,
но уже сухопутной. Простейший остинатный ритм пронизывает всю песню, словно
отдаваясь стуком колёс, а в конце замирая серебристым звуком колокольчиков.
Основной образ излюблен композитором — это (как и в «Вёрстах») томление
ищущего, ждущего и надеющегося чувства. Но колорит несравненно светлее,
чем в «Вёрстах». Прекрасно найден контраст запева и припева. В запеве
с его романтической квинтой тоники («Что нам ветры.») и отчетливым си-минором
эмоция проникнута печалью. В припеве поворот в Ре-мажор и появление пунктированной
ритмики знаменует преображение эмоции: она становится более светлой и
активной. Но как тонко это сделано! Ре мажор в припеве всё время смешан
с си минором; а во фрагменте «бегут, мелькают вёрсты, но где же тот перекрёсток?»
пробудившаяся решительность вновь сменяется мечтательностью — теперь уже
сладкой, полной надежд. Так Соловьёв-Седой вновь обнаруживает психологическое
богатство своих песенных образов, способных переливаться целым рядом оттенков.
Когда же под конец музыка песни затихает вдали, мы не можем отдать себе
ясного отчёта — была ли она в си-миноре или в Ре-мажоре? Таково пленительное
по мастерству использование переменного лада D-h для создания образа романтического
стремления к счастью.
В 1954 году Соловьёв-Седой написал также музыку к пьесе «Сын Рыбакова»
В. Гусева. Вот его слова об этом, относящиеся к 1956 году: «Работа в кино
отвлекла меня от театральной музыки. Из последних театральных своих работ
я доволен лишь музыкой к пьесе «Иван Рыбаков», поставленной Малым театром.
С большим волнением знакомился я с этой пьесой, ибо это была посмертная
пьеса моего друга, напомнившего спустя десять лет о себе.
Товарищ, болит у меня голова,
Тревога промчалась над нами,
От крови бойцов потемнела трава,
Склони своё красное знамя.
Я читал эти строки и видел перед собой Виктора Гусева последних дней его жизни.
Товарищ, должно быть, я нынче умру.
При чтении этих слов на глазах у меня выступали невольные слёзы. Мне
казалось, что Виктор говорил о самом себе.
Понятно, с каким волнением писал я музыку на слова, этой песни, которую
считаю одной из лучших моих песен последнего времени».
«Песня бойцов» («Товарищ, болит у меня голова», слова В. Гусева) из спектакля
«Сын Рыбакова» — глубоко волнующее воспоминание о суровых, трагических
событиях войны. Здесь, как и в некоторых ранних песнях Соловьёва-Седого,
воскресают связи с традициями старой революционной песни. Но теперь они
обогащены обширным песенным опытом самого композитора. При наличии контраста
между мучительно мрачным запевом и рвущимся к свету и жизни припевом,
верно, правдиво выдержан общий строй скорбных чувств умирающего, но не
сломленного бойца. Видение близкой смерти не лишает его силы и теплоты,
чувств. Плач контральто соло (без слов) лишь оттеняет мужество и стойкость
души погибающего. Одна из очень приметных и существенных особенностей
песни — экспрессивность гармонических сочетаний. Достигнутая в особенности
хроматизмами, диссонансами секунд и септаккордов, она очень выразительно
передаёт эмоции тоски и скорби. Композитору удаётся с обычным мастерством
воплотить переходы, оттенки чувства, то освещаемого горением души, то
меркнущего в тягостном сознании бессилия. Эта песня — едва ли не высшее
достижение трагической лирики Соловьёва-Седого, которому, как мы видели,
несравненно более свойственны иные сферы переживаний.
Праздник песни в Ленинграде. В. Соловьёв-Седой дирижирует на стадионе
им. С. М. Кирова. (1959 г.)
Упомянем и другой песенный номер из музыки к пьесе «Сын Рыбакова» — «Песенку
о весне» (на слова В. Винникова). Разумеется, она несравнима с «Песней
бойцов», так как носит эстрадный характер и не свободна от эмоциональной
элементарности. Но у неё есть известное достоинство, заключающееся в легкожанровой
бойкости и пикантности.
Написанная в 1954 году «Летняя песенка» (на слова Н. Глейзарова) продолжила
опыт творчества Соловьёва-Седого для детей. Приметна особенность её гармонии,
основанная опять-таки на свободном пользовании переменным ладом. Песня
начинается доминантой ми-минора с колоритным смешением хроматической и
диатонической седьмых ступеней. В припеве музыка сдвигается в мажорную
субдоминанту ми-минора, равную мажорной второй ступени Соль-мажора. Здесь
краски ми-минора и Соль-мажора всё время смешаны, но в конце побеждает
Соль-мажор.
В 1955 году Соловьёв-Седой написал музыку к кинофильмам «Максим Перепелица» и «В один прекрасный день».
Довольно многочисленные песни из этих фильмов не поднимаются над средним
уровнем, хотя исправно выполняют свою «служебную» роль, обладая теми или
иными достоинствами и характерными частностями.
Песня «В путь» (фильм «Максим Перепелица», слова М. Дудина) — хороший
образец походной песни с достаточно отчётливыми и выразительными интонациями.
В песне «Журавель мой, журавель» из того же фильма примечательно систематическое
применение септаккордов в фортепьянном сопровождении. Выше мы видели,
как септаккорды постепенно развиваются и закрепляются в гармонии Соловьёва-Седого
— оказываясь очень выгодным средством смягчения, затуманивания функциональных
ходов гармонии, кадансов и т. п. Здесь септаккорды гипертрофированы и
перестают выделяться.
«Песня об Украине» (из фильма «В один прекрасный день», слова Б. Палийчука)
импонирует значительностью масштабов, гимничностью, эффектами скачкообразного
ведения хоровых голосов. Впрочем, тематический материал не настолько рельефен
и выразителен, чтобы придать этой песне непреходящее, самостоятельное
значение. К тому же, достаточно формальный текст не даёт здесь возможности
развиться лучшему у композитора — его лирике.
В песне «Завелась в душе забота» (тот же фильм, слова В. Бокова) оригинальная,
слегка ироническая лирика (напоминающая «Песню Васи» из оперетты «Самое
заветное») присутствует. Однако интонационный строй этой песни бледнее,
чем в других аналогичных песнях Соловьёва-Седого — что не может способствовать
её истинной популярности.
Песня «Гляжу в поля просторные» (тот же фильм, тот же автор текста) обладает
широко развитой фактурой аккомпанемента (отчасти напоминающей фактуру
«На лодке»). Но это не искупает вялости тематического материала.
Неплоха лирико-юмористическая «Жалоба» (тот же фильм, тот же автор текста).
Творческие итоги 1954—1955 гг. неоспоримо свидетельствуют как о значительном
количестве средней по качеству, более или менее равнодушно написанной
музыки, так и об отдельных ярких удачах, нисколько не уступающих лучшим
достижениям Соловьёва-Седого в прошлом.
Не забудем, к тому же, что в 1955 году композитор завершил доделку второй
редакции балета «Тарас Бульба», премьера которого состоялась в июне. Успех
балета воодушевил композитора на дальнейшее творчество в области крупных
форм. В ноябре 1955 года он начал работу над оперой «Любовь Яровая». Эта
работа продолжалась до марта 1956 года, но затем была временно приостановлена
и отложена, уступив место новым сочинениям мелких форм.