О РУССКОЙ НАРОДНОЙ ЛИРИЧЕСКОЙ ПЕСНЕ
Текты, слова народных лирическиих
песен
русские народные песни тексты
Обрядовая поэзия представляет только одну сторону крестьянской жизни.
Переходя к песням необрядовым, мы прежде всего остановимся на песнях о
крестьянской неволе. При крепостном праве, при феодально-помещичьем, а
позднее капиталистическом гнете жизнь крестьян была чрезвычайно тяжела;
статистика крестьянских бунтов показывает постоянное увеличение их числа
и размаха. Можно было бы ожидать, что песни о крестьянской неволе окажутся
многочисленными. На самом же деле количество их ничтожно, или во всяком
случае очень незначительно по сравнению с огромным количеством песен,
например любовных, свадебных и семейных, которые составляют основной костяк
крестьянской лирики.
Чем это объяснить?
Одна из главных причин состоит в том, что собиратель, даже если он сочувствовал
народу, в глазах крестьянина был «барин», то есть помещик или чиновник,
и песни, направленные против помещиков, крестьянами в присутствии собирателей,
приехавших из города, не пелись. В свою очередь и собиратели XIX века
знали, что такие песни опасны.
Возможна и другая причина, почему песни о крепостной неволе немногочисленны.
Можно заметить, что песни очень конкретного содержания недолговечны. Так,
например, исторические песни о войнах XIX века почти полностью забыты.
По этой же причине могли оказаться забытыми песни о крепостном праве после
того, как оно было отменено.
И тем не менее все эти причины не полностью объясняют малое количество
таких песен. Если бы таких песен было много, это было бы известно, несмотря
ни на какие преграды и рогатки. Основная причина лежит, по-видимому, в
природе самой лирической песни. Песня дает, как мы увидим, опоэтизированную
действительность. Но поэтизации поддается далеко не все. Борьбу против
феодально-помещичьего гнета народ опоэтизировал в песнях о Ермаке, Разине,
Пугачеве, то есть в жанре исторических песен. Постоянная же, будничная,
ежедневная борьба с помещиком-угнетателем не представляла благодарной
почвы для создания лирических песен. Тем не менее такие песни есть, и
они обладают для нас первостепенным интересом.
Большинство песен о крестьянской неволе имеет своим содержанием те невыносимые
условия, в которых находился закрепощенный крестьянин. Чаще всего такие
песни поются женщинами. Сенная девушка хотела бы кукушкой полететь к матери
и рассказать ей, как тяжело жить в барском доме, и просит ее выкупить.
Но выкупить дочь нечем, и мать призывает ее к терпению (см. стр. 103).
Выкуп был единственным легальным способом выхода из крепостного состояния,
но фактически этот выход для крестьянина был закрыт; такой выход иногда
удавался богатым кулакам.
В нескольких вариантах известна песня «Калинушку с малинушкой водой залило.»,
в которой женщина через три года после замужества обращается пташкой и
летит домой, но уже никого не застает: родителей увезли за Волгу, старшего
брата куют в солдаты, среднего берут в лакеи, а младшего в приказчики
(стр. 104).
Призыва к бунту или протесту эта песня не содержит. Такой протест содержит
более поздняя местная песня об Обозерской слободе («Вы кудри ль, мои кудри.»).
«Злодей боярин-господин» разорил постоянной посылкой на работу всю слободу.
Но в этом случае крестьяне «собрались на «руту горушку», то есть уже созывают
сходку, организуются, и «отказали своему боярину-господинущке» (стр. 105).
Чем кончаемся этот конфликт, песня не сообщает.
Изображаются в песнях и более резкие столкновения. В песне «Как во городе
во Устюжине.» описывается, как появляется «экзекуция царя белого», то
есть карательный отряд для усмирения крестьян. Все мужское население скрылось
в леса. Но и здесь дело не доходит до открытого восстания. Песня кончается
призывом написать царю «просьбу однокровную, однокровную, однослезную».
Крестьяне верили в какую-то высшую справедливость даже тогда, когда знали,
что «экзекуция» прислана от самого «царя белого, православного». Противоречия
и односторонность крестьянской психики в этой песне сказывается очень
ясно (стр. 106).
Одна из иллюзий крестьянина состояла в том, что жизнь дворовых легче,
чем жизнь пахотных крестьян. Подавать барину кофе или одевать его — это
с точки зрения крестьянина, привыкшего к самому тяжелому физическому труду,
не работа. Но такие иллюзии рассеиваются песнями дворовых. Есть песни,
содержание которых — спор между крестьянами и дворовыми. В таких песнях
рисуются истязания, которым подвергаются дворовые за малейшую провинность.
Жизнь крепостного крестьянина везде одинаково тяжела.
О том, «акая бедность свирепствовала в разоренных крепостничеством деревнях, свидетельствует песня «Государь ты наш, Сидор Карпович.», в которой в мнимо-шуточной вопросно-ответной форме говорится о том, как семидесятилетний Сидор Карпович со своими семерыми детьми -в зимнюю стужу в лаптях пойдет по миру побираться. В этой песне ни о каких помещиках не упоминается, но тем не менее это, может быть, наиболее жуткое песенное изображение крестьянских бедствий. Она не местная, не говорит об отдельных барах Обозерской или иной слободы, а общерусская, известная в многочисленных вариантах (стр. 109).
Особое место среди фольклорных песен о крестьянской неволе занимает песня
«Как за барами житье было привольное». Текст этой песни был извлечен Н.
Л. Бродским из судебного дела 40-х годов о побегах крепостных Саратовской
губернии и опубликован им в статье «Крепостное право в народной поэзии».
Текст был найден в бумагах некоего Абутина, обвиняемого в подстрекательстве
крестьян к побегу. Н. Л. Бродский сообщает, что в 40-х годах песня была
распространена среди крестьян Саратовской губернии. В этой
«потаенной» пеоне Открыто и с необычайной реалистической силой говорится
о бедствиях крепостных крестьян и о нечеловеческом с ними обращении. Песня
вложена в уста разбойников, которые теперь «"пашут» уже не пашню,
а собирают хлеб не сеявши, молотя «слегами» (жердями) по дворянским головам
и купеческим спинам. Текст этой песни в советское время был записан уже
в крестьянской среде, в Ульяновской области, Менекесском районе, селе
Никольском. От текста Бродского этот вариант отличается иным концом:
Мы дворян господ на веревочки,
Мы дьяков да ярыг на ошейнички,
Мы заводчиков на березаньки,
А честных крестьян на волю вольную.