Ноты и тексты исторических песен о Ермаке и казацкой вольнице
Песни о движениях казацкой вольницы и походах Ермака встречаются во многих областях и районах России. Особенно много этих песен отмечено в казачьих районах: на Дону, на нижней Волге, на Кубани и Тереке. Широко известны они также на Урале, в Зауралье и Сибири; поют их на средней и верхней Волге, в центральных областях и на Севере.
В этих песнях изображены жизнь и подвиги „вольных людей", столкновения с царскими воеводами и их отрядами; захват добычи и пленных. Самые старшие песенные тексты о Ермаке и вольных людях, записанные с мелодией, известны по сборнику Кирши Данилова, относящемуся ко второй половине XVIII в. Старинная эпическая песня „Во славном понизовом городе Астрахани" (см. Прилож., 1) является наиболее подробным вариантом из всех песен, относящихся к данному циклу. Сравнение этого текста с более поздними записями дает основание говорить об устойчивости главнейших, наиболее значимых моментов их содержания, картин вольной жизни, выборов атамана и есаула, удалых походов.
Особенно устойчивы в песнях эпизоды выборов походного атамана. Тема выборов атамана и сборов в поход является основной и организующей песенное творчество о вольнице и Ермаке. „Казаки люди вольные" собираются на Волге или на синем море и „думают-гадают", кому из них атаманом быть. В атаманы они выбирают Ермака, и все вместе намечают план дальнейших действий. Многие варианты сохранили только один эпизод выборов атамана.
Основной вопрос, обсуждаемый казаками, заключается в том, куда направиться зимовать, — вопрос, тесно связанный с взаимоотношениями „вольных людей" и царской власти. В различных песенных вариантах вопрос этот разрешается по-разному, что свидетельствует о многообразии возникавших мнений:
В Астрахани нам жить нельзя.
А на Волге жить — все ворами слыть.
На Яик итти — переход велик,
На Москву итти — перехватанным быть,
Под Казань итти — грозен царь стоит,
Грозен царь Иван сын Васильевич.
(См. 4).
Как одна из важнейших в цикле о Ермаке встает тема конфликта вольных людей с царем. В некоторых вариантах отмечается, что Ермаку предстоит „быть повешену", а его молодцам „по крепким тюрьмам порассаженным", что царь послал на казаков „рать великую — в сорок тысячей" и тогда атаман предлагает „вольным людям" итти „в Усолье к Строгановым". Другие варианты повествуют о том, что казаки собираются зимовать в Астрахани, а потом предполагают заслужить себе прощенье за самовольные действия, неугодные Москве. В песнях нередко перечисляются и „вины"—столкновения, которые были у казаков с Московским царством: здесь и вольные разъезды их „по синю морю Хвалынскому", и.нападения на бусы-корабли, и встречи с царскими послами, кончавшиеся иной раз убийством последних.
Если сравнить текст песни о Ермаке по сборнику Кирши Данилова с остальными текстами, записанными позднее, легко заметить, что с течением времени в процессе бытования песня менялась, сохраняя лишь те эпизоды, которые имели обобщающее значение.
В образе Ермака, как он показан в песнях, подчеркнуты самостоятельность, бесстрашие и удаль. Сила и независимость предводителя вольных людей оттенены в ряде вариантов и его внешним обликом. Собираясь итти к царю, Ермак „шубочку берет на напашечку", „сафьяны сапожки на босу ногу", „кунью шапочку берет Ермак под мышечку". Этот образ напоминает „сынка" Степана Разина.
Когда Грозный царь спрашивает Ермака, „не гулял ли он по чисту полю и по синю морю", не разбивал ли „бусы-корабли турецкие?" — Ермак прямо признается в этих действиях своей дружины, а потом заявляет, что он пришел Казань-город взять. Он уверен, что это трудное дело ему удастся, в то время как „царь стоит под Казанью семь годов".
Характеризуя песни о Ермаке в целом, следует отметить единство их социальной направленности. Песни прославляют вольных людей, их жизнь на свободе, их независимое положение и исполненные достоинства переговоры с царем, а также признание со стороны царя значительности и важности их военных подвигов.
К песням о волжской вольнице и Ермаке относятся также песни о встрече и расправе казаков с царскими доверенными лицами, с московским послом Иваном Карамышевым и с астраханским воеводой.
Песни о царском посланце Иване Карамышеве образно рисуют отношения :царской власти и казачества в XVI—XVII вв. Со стороны Московского царства эти отношения строились тогда в равной мере на угрозах и на увещеваниях. И песенная поэзия запечатлела характерный образ „царёва посла", облеченного ответственными полномочиями. В песне изображается, как он плывет к казакам „в легкой лодочке", держа в одной руке „царев указ", а в другой руке „саблю вострую".
Вольные молодцы издали видят Ивана Карамышева и, раздумав „крепкую думушку", ставят на берегу „пушку медную":
Ай закатали-то вот ядро чугунное,
Ай палили-то, братцы, во ту легкую лодочку,
Ай потопили-то вот бы тот царёв указ.
(См. 5).
Царского посла казаки бросают в воду.
Песни о встрече и наказании астраханского воеводы, как и песни об Иване Карамышеве, навеяны событиями 30—40-х годов XVII в.; вместе с тем в их содержании обобщенно отразились и более поздние события, особенно столкновения казаков с представителями власти, имевшие место в период разинского восстания.
В песнях об убийстве астраханского губернатора ярко запечатлелось народное возмущение царскими ставленниками. Тема справедливой народной мести угнетателю выступает в этих песнях как основная.
В сибирском варианте, известном по сборнику Кирши Данилова, астраханский губернатор носит определенное имя — князя Д. А. Репнина. Действие здесь, как и в песне о расправе с царским послом, развертывается в низовьях Волги, на Камышинке-реке. Казаки поджидают астраханского губернатора на Коловинских островах, в тихих заводях, развлекаясь на зеленых лугах различными потехами. Наконец вдали появляются гребные суда. Это караван губернатора и купеческих судов, идущих из Астрахани. Тогда „бросались казаки на свои легоньки стружки”, „напущались казаки на гребные струги"; „они спрашивают губернатора из Астрахани", до купцов же им „и дела нет". Но купцы прячут губернатора под свои товары; молодцы вынуждены обыскать суда. Они находят своего врага и расправляются с ним: „Изрубили его во части мелкие, разбросали по матушке Волге-реке". За обман они наказывают также и купцов.
Необходимо подчеркнуть, что в песне особенно четко показаны социальные устремления казаков и расстановка классовых сил. Целью нападения молодцев на гребные волжские суда является вовсе не захват товаров (до купцов-молодцов им „и дела нет"), но расплата с губернатором за обиды. Вместе с тем жене губернатора с малыми детьми молодцы дают помилование. Характерно изображение в песне также купцов, которые помогают губернатору, стараясь спасти его от казаков. (См. 6).
Другой вариант песни о расправе вольных людей с астраханским губернатором более тесно связан с разинским восстанием.1 Действующими лицами здесь являются „бурлаки люди вольные", т. е. те бывшие крепостные, та беднота, которая составляла разинское войско. В этом варианте с ясностью раскрываются причины народного гнева, направленного против- губернатора.
Когда „бурлаки, молодчики заволжские" выплывают из засады навстречу воеводе, он догадывается об опасности. Богатым выкупом думает он сохранить свою жизнь и обращается к молодцам:
Ой вы гой еси, бурлаки, люди вольные.
Вы берите золотой казны, что надобно,
Вы берите цветно платье губернаторско,
Вы берите все диковинки заморские.
Вы берите все вещицы астраханские.
Но молодцы отказываются принять выкуп и отвечают: „Дорога нам твоя буйная головушка". Молодцы срубают голову губернатору и бросают ее в Волгу, с насмешкой приговаривая:
Ты добре ведь, губернатор, к нам строгонек был, Ты ведь бил, ты губил нас, в ссылку ссылывал, На воротах жен, детей наших расстреливал.
(См. 39).
Песни эти, замечательные по своей художественности, особенно ценны идейным содержанием: не грабеж и убийство являются целью вольных молодцев, но справедливое наказание народного притеснителя.
Песни о Ермаке, о походах казачьей вольницы и особенно песни о расправе с астраханским губернатором открывают единую линию развития устного творчества антифеодальных освободительных движений.
Напевы песен о Ермаке и казацкой вольнице, несмотря на все их разнообразие, обладают общностью характера эпического склада, близкого к былинному. Даже между такими далекими по времени и месту записи песнями, как „Промеж было Казанью, промеж Астраханью" (из сб. Кирши Данилова см. 6) и „Ай, да по матушке, по речке Камышинке" (из сб. Листопадова см. 5) можно наблюдать сходство не только в общем эмоциональном складе, но и в отдельных мелодических оборотах.
Напевы их сходны также и с песнями о Степане Разине. Иногда можно отметить даже совпадение напева песни о Ермаке с разинскими песнями (см. 1 и 10 нашего сборника).