Обрядовое (магическое) действие возникает
как способ древнего принудительного воздействия на природу и человека.
Этой своей стороной обрядовость отражает еще доисторический «магический»
способ мышления наших далеких предков. Однако в обрядах есть и другая
сторона, значительно более важная: они являются могущественным средством
национального воспитания и сплочения народа в одно духовное целое (обряд
един и общеобязателен, а следовательно, объединяет всех живущих членов
народа друг с другом), а также средством связи живущих с предками (обряд
совершается так же, как его совершали деды и прадеды, следовательно, он
объединяет народ не только географически, но и исторически, образуя духовную
связь, уходящую в глубь времен).
Объединение людей в рамках своей культуры и передача, сохранение с его
помощью этнического стереотипа поведения, воспитание национальных и культурных
особенностей данного человеческого коллектива,— эти свойства и позволили
обрядам прожить века и века, позволили им стать важнейшим элементом народной
жизни и заставляют нас с максимальной тщательностью изучать наши народные
обряды, ибо в них и через них открывается духовная жизнь нации в ее историческом
бытии. Особенно это касается обрядовых действий массовых, всенародных,
часто повторяющихся, сопровождающих основные этапы жизни человека. Среди
подобных обрядов (по принятой терминологии, календарных и семейных) свадьбе
принадлежит, бесспорно, самое важное место.
Прибавим: русская народная свадьба чрезвычайно многолика и образует по
местам свои локальные варианты, отражающие этническую историю расселения
восточных славян не только в последние три-четыре столетия, но и в удельный
период, а возможно, даже и в период дофеодальный (дохристианский). Вместе
с тем народная свадьба при всех ее изменениях это не произвольный набор
песен, причетов и обрядовых действий, а это всегда определенная, исторически
сложившаяся целостность. Свадьба существует как целое и как целое должна
быть изучаема.
В настоящей публикации продолжена разработка метода целостного описания
свадебного обряда, предложенного еще при издании «Русских свадебных песен
Терского берега Белого моря». Такой метод использовался при организации
материалов сборника, подготовке их к печати и определял принципы экспедиционной
записи материалов по русской свадьбе.
Начало исследованию народно-песенной культуры бассейна реки Кокшеньги
было положено многолетними экспедициями студентов Ленинградской консерватории
в Вологодскую область. Идея последовательного (район за районом, сельсовет
за сельсоветом, деревня за деревней) сбора и изучения материалов по музыкальному
фольклору Вологодской области, предложенная Ф. А. Рубцовым, была с успехом
осуществлена на практике студенческими экспедициями Ленинградской консерватории.
Были охвачены обширные районы Восточной Вологодчины, выявлен характер
разных местных традиций, произведены тысячи записей, позволившие в конце
концов обнаружить те районы, в которых фольклорная традиция образовала
органически целостные разновидности. Были выявлены также наиболее талантливые
и знающие исполнители, найдены местные стихийно образовавшиеся «ансамбли»
(что для записи свадебного фольклора особенно необходимо). Таким образом,
была проделана работа, которая обычно занимает много лет.
В феврале — марте 1975 года была организована экспедиция в составе Д.
М. Балашова, Ю. И. Марченко, Н. И. Калмыковой и И. А. Серого. (Последние
участвовали прежде в студенческих экспедициях Ленинградской консерватории.)
Наша группа шла по готовому маршруту и по известным заранее адресам, и
задача ее заключалась уже не в поисках материала, а в строго научной и
последовательной записи всего того, что относится к свадьбе, поскольку,
естественно, далеко не все предварительные записи, сделанные студентами,
могли быть использованы в работе, другие же требовали проверки и систематизации.
В дальнейшем, уже в процессе подготовки сборника, в работу включился
А. М. Мехнецов.
Хочется поблагодарить всех наших бескорыстных помощников, всех знатоков
свадебного «чина», от которых мы записывали свадебный обряд, за их дружескую
помощь, поддержку и многочасовое терпение, когда мы буквально замучивали
их, выспрашивая свадьбу каждый раз от начала до конца (всего таким образом
было сделано до полусотни записей свадебного обряда!), без чего, разумеется,
подобная работа никогда бы не могла быть сделана.
Нами планомерно исследован бассейн Кокшеньги в верхнем и среднем течении,
начиная с бывшей Илезской волости: Илеза, Айга, Верх-Кокшеньга, Озёрки,
Маркуша, затем деревни близ Тарногского городка (здесь материал смешанный
из-за сильных недавних передвижек населения, и потому в сборник мы его
не брали), Верхний и Нижний Спасы, Шупова, Сарбала, с ниже расположенными
деревнями, включая Вирову, и несколько отрывочнее бассейн притока Кокшеньги
— Уфтюги (на последней два куста деревень, три бывших волости: Лохта и
Верховье с Почей). Границы местной обрядовой традиции в общем проходят
по водоразделам рек: на юге и юго-западе — Кокшеньги и Сухоны, на востоке
— Кокшеньги и Ваги. На севере постепенное изменение традиции обнаружилось
уже в пределах современной Архангельской области, там, где Кокшеньга сближается
с рекой Устьей (на территории бывших устьянских волостей). Вниз по течению
Кокшеньги, к северу, мы добрались до Вировов. Низовья Кокшеньги, река
Устья и особенно Вага (с которой в новгородские времена начиналось заселение
Кокшеньги) остались неисследованными.
Экспедиции Ленинградской консерватории 1977 года в Верховажский район Вологодской области, в низовья Кокшеньги и на Устью установили, что местная (по нашей терминологии, кокшеньгская) традиция проникает и во вновь обследованные районы, но неглубоко, замыкаясь верхним и средним течением реки Устьи, междуречьем Уфтюги и Кулоя (восточного притока Ваги) и междуречьем Ваги с Устьей при впадении Устьи в Вагу. Таким образом, бассейн Кокшеньги является центром традиции, отраженной настоящим сборником.
В указанных пределах, то есть на Верхней и Средней Кокшеньге с Уфтюгой,
отмечается принципиальное единство традиции как в свадебном обряде, так
и в напевах свадебных причетов. Повторяются и варьируются одни и те же
темы, одни и те же образы. Иногда какая-то деталь (причёт, особенность
обряда) перенесена на другое место — так, значительные перестановки наблюдаются
в порядке свадебного дня,—- но и только. Меняется от деревни к деревне
набор припевок и «городков» или «кружков» (так называют здесь хороводно-игровые
песни, включаемые частично и в свадебный чин).
Некоторые изменения на поверку оказываются всего лишь отражением естественно
исторического забвения обряда. По всему району известны два варианта обряда
— полный и краткий («на два стола» и «на один стол»). Мы всюду записывали
полный вариант. Ряд магических действий, отлично известных в Верховье,
неизвестен или почти неизвестен на Кокшеньге. На Уфтюге (в Лохте и особенно
в Верховье) наблюдаются заметные изменения, связывающие местную традицию
с более южной, тотемской. С другой стороны, особенности, наблюдаемые на
Уфтюге, проявляются и на Кокшеньге, но ниже по течению, в Спасах и Шуповах.
Похоже, что фольклорная традиция Верховья вливается в традицию Верхнего
и Нижнего Спасов, Шуповов и Сарбалы, как воды Уфтюги — в воды Кокшеньги.
Объясняется это, впрочем, влиянием Тотьмы и старого торгового пути, который
шел из Тотьмы через Уфтюгу и Спасы к низовьям Кокшеньги, на Устью.
Однако даже и в наиболее ярких разновидностях отличия свадьбы на Уфтюге
и Кокшеньге слишком малы, чтобы почесть их за два разных свадебных обряда.
В пределах охваченного ареала свадебная традиция образует изменения по
бывшим волостям. Расположение деревень здесь, по-видимому, сохраняет древнее
северное деление на десятидворки. Деревни не вытянуты вдоль дорог по ниточке,
а расположены кустами вокруг бывшего погоста, и каждый куст деревень (Илеза,
Верх-Кокшеньга, Озёрки, Шевденцы и т. д.) отделен от следующего большим
массивом леса. В целом весь этот район — сейчас Тарногский район Вологодской
области — некогда относился к Тотьме, а вместе с нею принадлежал к Архангельской
губернии. Ниже мы излагаем историю края по материалам, любезно предоставленным
для нас местным краеведом — историком В. Е. Величутиным.