Свадьбы игрались большею частью зимой, в период между двумя зимними постами,
от святок до масленой. Общим местом воспоминаний о прежних свадьбах является
то, что выдавали замуж девушек «насилу» — или «силом», как здесь говорят,—
по воле родителей. Часто при этом невеста не видала жениха до свадьбы.
«Когда из другой волости приезжали, век жених её не видал, да и невеста
не видала! — рассказывают пожилые женщины.— Мы-то уж выходили за того,
ково надо, на вецеринах знакомились».
Не защищая патриархальной старины, надо сказать, однако, что количество
благополучных и попросту счастливых семей было не меньшим, чем сейчас.
Браки, заключаемые молодыми людьми под влиянием увлечения (а увлечения,
увы, проходят!), подчас оказываются менее стойкими, чем браки по трезвому
родительскому расчету. Прибавить нужно большую, чем сейчас, традиционность
бытовых условий, большее единство вкусов и привычек, наконец, власть обычая.
Девушка ждала замужества, ждала свадьбы, и неизвестный суженый-ряженый
манил и тревожил воображение. (Даже и сказочный жених, мечта героини,
какой-нибудь Финист — ясный сокол, являлся всегда откуда-то издалека и
немедленно предлагал девушке руку и сердце!) Святочные гаданья, например,
были чуть не все о женихах. «На Святках ходили на кресты, на дорогу, слушать.
Сидят, вецеруют, потом скажут: «Пойдём на росстани слушать!» (росстань
— перекресток или развилок дорог). Садятся вкруг на дорогу. Одна девушка
огарком лучины очертит их всех (от нечистой силы) и сидят и слушают: где
зазвенят колокольцы — с той стороны и свадьба наедет. Там — из Верхованова,
здесь — из Ромашова. Сидят, молчат, потом кому послышится. Еще ходили
слушать под замок, где меньше народу: к амбарным дверям, к подвалам. Если
покажется, что доски тешут — кто-то умрёт, если колокольцы — замуж выйдет.
Ещё огарков от лучин вымочат в проруби и зажигают от светца. У которой
быстрее зажжётся — первая замуж выйдет. Ещё ходили в нежилую избу, хомут
с лошади брали, через него смотрели: должен суженый-ряженый показаться.
В стакан с водой колечко спускали в крещенский сочельник, тоже смотрели
суженого.»
Многие игры на вечеринах были с поцелуями. Девушки пели припевки, те же,
что и на свадьбах, припевая подружке парня, обычно ее вечеровальника.
Когда надо было поцеловаться, девушка стояла, опустив руки, парень брал
ее ладонями за щеки и, слегка наклоняя направо и налево ее голову, целовал
трижды в губы. Это называлось «поцеловаться в кресты».
«Припевали», впрочем, иногда и в шутку (а благодарить все равно надо было!).
Вот примеры таких шуточных припевок из Лохты:
Иванушка рачит (хлопочет),
По бережку скачит,
Рыбушку ловит,
Матрёнушку кормит.
Матрёнушка сива,
Принеси-ко мне сына:
О-два аршина,
Большая бацйна,
Шипицей набита,
Овциной зашита.
Какому-то некрасивому мужику и его жене:
Как Матвий-от зубоскал,
Лисавету истаскал,
Истаскал-изволоцил,
Да всю до нитоцьки смоцил.
Поволок в баню сушить,
О порог лобом зашиб.
(Следовало: «Бить целом Матвею Иванычу с Лизаветой Васильевной!»)
Если же парень, которому припели неугодную ему девушку, не благодарил
за припевку, могли спеть и «распевку» — насмешку.
Например:
Ехал Ванька на мутовке.
Штаны синие, худые,
Ноги долгие, кривые,
Нос-от длинный, призагнулсе,
Табаком призахлебнулсе.
Впрочем, вечеровальник редко становился мужем девушки. Соображения родителей почти не учитывали юношеских привязанностей молодежи. Чтобы настоять на своем, приходилось подчас прибегать к самым решительным действиям. «Бывает, украдут! Ерепеиху украл дружок. Украл, а пиво-то варили, засватали уже. Он и платил за пиво. Так уж развесилась, за ним побегла». Это рассказ из Илезы. Сходную историю вспоминали в Нижнем Спасе, когда невеста выпросилась из-за свадебного стола «прохладиться», и убежала с дружком. А еще и так случилось: «.приехали за невестой жонихи, а невестин дружок их с кольём стретил, ну, и заворотили. А пиво наварено, стыдно им! Заворотили в соседнюю деревню, Марью Кузьминскую и взяли. Ту безо всяково отдали, уж незавидная была девка». В Лохте нам уточнили, что самоходкой уходили с вечерин уже в 1920-х годах, когда старая жизнь начинала решительно уступать место новым бытовым требованиям. Перелом к свободным бракам произошел где-то в конце 1920-х — начале 1930-х годов в связи с коллективизацией, в корне изменившей всю внутреннюю жизнь деревни и, кстати, отодвинувшей в прошлое весь старинный «классический» фольклор.
До того, еще в 1920-х годах, невест по-старинному высматривали на гуляньях. Девушки, нарядные, ходили рядами, отдельно от ребят, а ребята во время гуляний дарили девчат конфетами и пряниками. Полагалось на пасху ребятам угощать девок пряниками, а девушки на троицу отдаривали ребят яйцами. На этих гуляньях, бывало, и родители приглядывали невесту для сына, а то узнавали через людей. Да, впрочем, в старой деревне все невесты, как и женихи, были наперечет и про каждую старухам, любительницам свадеб, заранее все было известно.
1 2