Вопросы певческого произношения, включающие такие важные моменты, как дикционная четкость, художественная выразительность, соответствие правилам орфоэпии, до сих пор не нашли достаточно широкого и полного освещения в методической литературе. Однако они чрезвычайно актуальны. Ведь не редки случаи, когда в одном спектакле мы слышим самые разнообразные (в зависимости от того, из какой части страны приехал певец) отклонения от норм русской литературной речи, плохо понимаем текст, недостаточно отчетливо произносимый вокалистами. Что же касается пения на иностранных языках, то в подавляющем большинстве случаев и оно, мягко говоря, далеко от совершенства.
Предлагаемая статья не имеет целью всестороннее и исчерпывающее освещение и раскрытие данной проблемы. Автор давно интересуется вопросами произношения в пении и хотел поделиться своими, может быть, весьма субъективными выводами из многолетних наблюдений.
В программах и учебных планах вокальных отделений и факультетов музыкальных училищ и вузов страны существует такая дисциплина, как культура речи. Но практика показывает, что даже в тех учебных заведениях, где этот предмет действительно ведется, методика его преподавания оставляет желать много лучшего. Вопросы произношения в пении, к сожалению, крайне редко привлекают к себе внимание певцов и, что еще более прискорбно, педагогов учебных заведений, дирижеров, режиссеров, пианистов-концертмейстеров, работающих в музыкальных театрах и концертных организациях. Прискорбно потому, что именно эти люди должны следить и за орфоэпией в пении, за тем, чтобы произношение певцов не только было безупречным в отношении четкости и правильности, но и способствовало художественному раскрытию воплощаемого образа. Если в классе сольного пения произношение ученика в какой-то степени находится под контролем его педагога, то в оперных театрах такой контроль должны осуществлять дирижер, режиссер или концертмейстер.
К сожалению, из практики последних лет я почти не могу привести примеров того, что концертмейстеры, дирижеры или режиссеры наших оперных театров обращают внимание на произношение, а тем более добиваются верного и художественно оправданного произношения. Но в годы моей работы в Ленинграде дирижеры и концертмейстеры «старой школы» были очень требовательны не только к музыкально-вокальной стороне пения, но и к чистоте и выразительности языка. Из опыта моих зарубежных выступлений приведу ряд примеров такого заинтересованного и ревностного отношения к языку.
На репетициях «Пеллеаса и Мелизанды» Дебюсси в Ла Скала меня поразил непривычный, на первый взгляд, метод работы постановщика спектакля французского режиссера Жан-Пьера Поннеля. Перед разбором каждой сцены он просил актеров декламировать текст, требуя при этом выразительного чтения (с интонацией и в ритме, приблизительно соответствующими мелодической линии), и тщательнейшим образом проверял и корректировал произнесение каждого слова. Кроме того, специально приехавшая ш Парижа концертмейстер ежедневно в течение месяца, параллельно со сценическими и музыкальными репетициями, по часу в день занималась с каждым актером произношением французского текста оперы. Почему-то среди части наших вокалистов бытует мнение, будто итальянские певцы обращают внимание только на красоту звука, игнорируя дикционную ясность. Это совершенно неверно. Для итальянской школы пения характерна именно отчетливая дикция. И более того — она является одной из ее основ, так как сама фонетика итальянского языка не допускает неясного и нечеткого произношения. В Ла Скала правильности произношения уделяется самое серьезное внимание. В этом театре невозможно1 петь по-итальянски хотя бы с небольшим акцентом. Основную работу в этом плане проделывают уже концертмейстеры, проходящие партии с певцами: они следят за произношением и работают над ним. Правильное итальянское произношение для них так же важно, как и точное и соответствующее музыкальному тексту исполнение. Это огромная работа, ведь в театре очень много певцов из разных стран, для которых итальянский язык не является родным.
Как это не похоже на почти полное отсутствие интереса к правильности и чистоте произношения вокалистов, которое проявляют концертмейстеры, дирижеры и режиссеры во многих наших театрах!
Весьма требовательны к вопросам дикции в Ла Скала дирижеры. Клаудио Аббадо, Ламберто Гарделли, Риккардо Мути в работе с артистами (даже итальянцами), как правило, делают очень много замечаний, добиваясь более точного, более выразительного или более отчетливого произношения. Этому правилу следуют и в Венской опере, и во многих других зарубежных театрах. И дирижер, и режиссер, и концертмейстер, и даже суфлер как бы стараются защитить свой язык от искажения, сохранить его* чистоту и правильность. Хорошо бы и нам так же бережно относиться к своей родной речи.
В равной мере и мы, педагоги, готовящие молодое поколение певцов, представителей советской вокальной школы, должны обращать более пристальное внимание на певческое произношение. "На первых же уроках в моем классе каждый ученик слышит от меня: «Мы с вами говорим и поем на одном из самых прекрасных языков мира. Как нам повезло, какое это счастье!» Общепризнанно, что русский язык воспринимается на слух как необыкновенно красивый (сколько таких признаний приходилось слышать за границей!). И петь по-русски очень удобно. «Слова русского языка часто оканчиваются на гласный звук, что сообщает ему приятность и мягкость. В устах певца он порой не менее благозвучен, чем итальянский»1, — утверждает выдающийся итальянский драматический актер Эрнесто Росси. Замечательная певица Рената Скот-то говорила, что она с огромной радостью работала над партией Антониды в «Иване Сусанине» М. Глинки в постановке Ла Скала 1952 года. Она исполнила эту роль по-итальянски, но ее мечта — спеть Антониду на русском языке, так же как и Лизу в «Пиковой даме». Ламберто Гарделли, дирижируя в 1978 году в Москве «Аидой», исполнявшейся советскими певцами, с удивлением говорил мне: «Я не могу слушать, как итальянскую оперу поют не по-итальянски, а здесь я как будто не замечаю этого — русский язык так похож своей мягкостью и красотой на итальянский!»
Но какую бы оценку мы ни пытались дать нашему языку, какие бы примеры ни приводили, нельзя найти более справедливые и емкие слова, чем гордые слова М. В. Ломоносова: «Карл Пятый, римский император, говоривал, что ишпанским языком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италиян-ским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную 'в изображениях краткость греческого и латинского языка».
А чем богаче, чем прекраснее язык, тем больше внимания он требует к себе от говорящих и поющих на нем. И первое требование — это хорошая дикция.
К сожалению, многие молодые наши певцы в этом уступают певцам старших поколений. Очень верно сказано об исполнительском мастерстве одного из крупнейших советских вокалистов: «Алексей Иванов принадлежит к тому немногочисленному среди оперных певцов отряду исполнителей, слушая пение которых наслаждаешься и восхищаешься не только красотой тембра голоса, мощью звуковой волны, ровностью всех регистров, великолепно поставленными верхними нотами, но и прекрасной, предельно внятной дикцией, доносящей до слушателей каждое пропетое слово. Поколение певцов, к которому принадлежит Алексей Петрович, справедливо считало четкую, ясную дикцию не только обязательным признаком совершенного мастерства, но и просто признаком культуры, хорошего тона, воспитанности артиста!»3 (разрядка моя. — Е. Н.)
В искусстве пения вокальные качества голоса, выразительность, ясность и четкость донесения смысла поэтического текста должны быть слиты воедино. Пение, при котором слушатель не может разобрать половины слов или хотя бы части из них, не произведет должного впечатления. Это по телефону мы можем диктовать по-буквам: «Москва — Михаил, Ольга, Сергей, Константин, Владимир, Александр». Со сцены диктовать по буквам не будешь. Произносить текст нужно так, чтобы слушатель сразу же все понимал. В наше время значительного роста технического прогресса, ускорения темпа и изменения ритма жизни речь становится все более поспешной, а оттого часто и неразборчивой (как и почерк). Это, к сожалению, отражается на сценической речи драматических артистов. Распетое слово в искусстве вокалистов должно стать как бы хранилищем красоты языка. А для достижения этого необходимо тщательнейшим образом следить за ясностью, отчетливостью, фонетической правильностью произношения, на каком бы языке артист ни пел: на русском или грузинском, эстонском или украинском, латышском или узбекском, татарском или армянском.
В мою задачу не входит широкое освещение и разбор правил? русской орфоэпии. Хочу лишь коснуться роли произношения в качестве одной из художественных красок при создании образа, а также отчасти затронуть проблему правильности певческого произношения в интересах более точного восприятия текста.