История «Забытого романса» Листа не совсем обычна. В 1881 году Лист опубликовал у ганноверского музыкального издателя Арнольда Симона пьесу, которая сразу же обратила на себя внимание. Пьеса была издана одновременно или почти одновременно в нескольких- вариантах — для альта и фортепиано (с посвящением А. Риттеру), для скрипки и фортепиано, для виолончели и фортепиано, а также для одного фортепиано соло — и озаглавлена «Romance oubliee» («Забытый романс»). Характер основной мелодии не оставлял сомнения в том, что прообраз пьесы возник еще в годы странствий и, скорее всего, был связан с одним из эпизодов пребывания Листа в России. Но никто не знал, с каким именно эпизодом и что именно было забыто Листом и через несколько десятилетий всплыло в его сознании. Во всяком случае, среди сочинений Листа, которые систематизировали и каталогизировали первые исследователи листовского творчества, в том числе Л. Раман и Л. Фривитцер, не было обнаружено ни одного, которое сколько-нибудь походило на изданный у Симона романс.
Шли годы. Доступ к частным архивам намного облегчил разгадку вопроса:
нити к прошлому были найдены. Удалось установить, во-первых, что прообразом
«Забытого романса» является романс, некогда сочиненный Листом на слова
русской поэтессы Каролины Павловой, во-вторых, что Листом была сделана
обработка павловского романса для фортепиано соло с посвящением некоей
«г-же Жозефине Кощельской».
Казалось бы, что все стало ясным и источники «Забытого романса» были обнаружены.
Но, к сожалению, Ф. Шнапп (кстати, большой знаток творчества Листа, особенно
его автографов, рукописей и первых изданий), посвятивший истории «Забытого
романса» специальную пространную статью (см. Schnapp F. A forgotten romance.
«Music and Let-ters», 1953, № 3), сообщил о нем ряд неточных сведений.
Эти сведения, в силу авторитета Шнаппа, были без достаточной проверки
приняты другими исследователями (частично верил им и автор этих строк)
и привели к досадным заблуждениям.
Так, например, Шнапп без всяких колебаний отнес сочинение романса на слова
Каролины Павловой к началу 1848 года. На самом же деле этот романс был
сочинен Листом.в 1843 году во время пребывания в Москве и оставлен им
(в рукописи) в доме своих друзей Павловых для издания. В одном из неопубликованных
писем писателя Н. Ф. Павлова (мужа Каролины Павловой) к брату известного
русского поэта Дмитрия Веневитинова (письмо от 3 апреля 1844 года) содержится
прямое упоминание об отсылке «музыки» романса Листа графу Михаилу Юрьевичу
Виельгорскому: «Любезнейший друг Алексей Владимирович, — пишет Павлов,
— сделай одолжение, прилагаемую посылку — музыку Листа на слова жены моей
— отдай от нас графу Михаилу Юрьевичу». Это упоминание Павлова (сообщено
мне литературоведом Б. В. Смиренским) подтверждается, во-первых, пометкой
цензора на печатных нотах романса («Печат. позв. Цен. Н. Крылов. Марта
17, 1844»), во-вторых, самым .фактом издания романса в Москве весной 1844
года у издателя Гротриана. Романс был опубликован под названием «Женские
слезы» («Les pleurs des femmes»). Вот полный текст титульного листа изданного
романса:
«Les pleurs des femmes». Romance. Parole de Madame Caroline Pavloff. Musique
de F. Liszt, dediee a Madame Caroline Pavloff. Propriete de l'Editeur.
Moscou chez C. Grotrian au pont des marechaux Gagarine ci devant Dolgorucki»
[«Женские слезы». Романс. Слова госпожи Каролины Павловой. Музыка Ф. Листа,
посвященная госпоже Каролине Павловой. Собственность издателя. Москва
у К. Гротриана.] А вот и его музыка, которую мы приводим ниже в точном
соответствии с оригиналом:
Сочинил ли Лист эту музыку в один из тех вторников, которые устраивались
в доме Павловых на Рождественском бульваре и собирали весь цвет московской
интеллигенции (на одном из таких вторников в мае 1843 года Диет 0ыл почетным
гостем)? Или ще он написал ее в другое время и в другой обстановке? Мы
этого не знаем и, возможно, никогда не узнаем. Но мы смело можем сказать,
что романе был сочинен ^Листом весной 1843 года в Москве,
Шнапп, знал о романсе на слова Каролины. Павловой лишь ПО) рукописной,
копии (написанной, как свидетельствует рам, Шнапп, «женским почерком на
нарядной нотной бумаге—четыре страницы in octavo поперек— в духе альбомов
того времени»), нигде не сообщает нам об его издании и тем самым относит
его к числу неизданных сочинений Диета (а это, как мы видим, не соответствует
действительности). Не считает Шнапп опубликованными и сами стихи Каролины
Павловой; а между тем они полностью напечатаны на последней странице изданного
Гротрианом в 1844 году романса.
Автограф стихотворения, помеченный датой 22 мая 1840 года («Moscou, 22
Mai, 1840») и ныне хранящийся в Центральном государствен, ом архиве литературы
и искусства (Ф. № 752, Оп. № 1, ед. хр. № 512), имеет некоторые отличия
от напечатанного у Гротриана текста. Так вместо строфы «N'insultez pas
aux pleurs du ciel», повторяющейся-4 раза, в автографе значится «N'offensez
pas les pleurs du ciel»; встречаются небольшие расхождения и в знаках
препинания.
Перевод стихотворения на русский язык был сделан поэтом Вс. Рождественским
и впервые опубликован в 1964 году в книге: Каролина Павлова. Полное собрание
стихотворений. М.—Л. 1964. Мы приводим этот перевод также полностью:
ЖЕНСКИЕ СЛЕЗЫ
О, почему, когда всечасно
Судьба не шлет уже угроз,
Так много льется слез напрасных,
Неизъяснимых женских слез?
Не понимая их значенья,
Вы презирать их не должны.
Ваш смех земной — лишь оскорбленье
Тех слез, что небом рождены!
Что сердце женщин наполняет,
Вам никогда не испытать.
Пускай их души утешает
Небесной тайны благодать.
Не горем и не сожаленьем
Сердца их бедные полны.
Ваш смех земной — лишь оскорбленье
Тех слез, что небом рождены!
Всё это г-г- нежных душ напиток,
Небесный отсчет высоты,
И слезы женские — избыток
Рос, освежающих цветы.
Нежней в их горечи цветенье
Любви бессмертной, ярче сны,
И жизнь земная — оскорбленье
Цветов, что небом рождены!
Как знать, не высшая ль награда
Вот эти слезы в их глазах,
Не послана ли в них отрада
Тем, кто всю жизнь провел в скорбях?
Не понимая слез значенья,
Вы презирать их не должны.
Ваш смех земной — лишь оскорбленье
Тех след, «что небом рождены!
Далее Шнапп относит к неизданным сочинениям Листа и фортепианное переложение
романса, сделанное для Жозефины Кощельской в июле 1848 года. Он сообщает,
между прочим, следующее: «Музыкальное сочинение, написанное Листом в его
юношеские годы, то есть первоначальный вариант «Забытого романса», оставалось
ненапечатанным и неизвестным. Но в конце 1920-х годов, приводя в порядок
и каталогизируя музыкальную коллекцию Феруччо Бузони в Берлине, я нашел
рукописный экземпляр ми-минорной фортепианной пьесы Листа, названной «Романс»,
с пометкой в конце «Веймар 8 июля 48» и «написано для г-жи Жозефины Кощельской».
К моему удивлению, это оказалось ранним вариантом «Забытого романса».
Я немедленно сообщил о моем открытии тогдашнему куратору Музея Листа в
Веймаре Петеру Раабе, который в то время работал над большой биографией
Листа (изданной в 1931 году). Он включил это сочинение в свой каталог,
указав, что это «листок, взятый из альбома, который Симон послал шестидесятидевятилетнему
Листу».
Раабе действительно поверил Шнаппу и в своем списке сочинений Листа, обнародованном
в 1931 году, указал, что фортепианная версия романса осталась неизданной.
А между тем она еще в 1909 году была издана Р. Строблем у Ф. Гофмейстера
(в Лейпциге) и Э. Венде (в Варшаве) под названием «Romance dediee a Madame
Josephine Koscielska. Weymar 8 Juillet 1848» [«Романс, посвященный госпоже
Жозефине Кощельской. Веймар 8 июля 1848»]. Остается непонятным, как эта
публикация осталась неизвестной и Шнаппу и Раабе, жившим в Германии и
имевшим достаточно надежные связи с немецкими издательскими фирмами.
Наконец, Шнапп не смог точно установить, «кто же такая была г-жа Жозефина
Кощельская», А ведь Жозефина (Юзефа) Кощельская (Косцельская) являлась
довольно известной польской писательницей-мемуаристкой, и ее родственные
связи (она была родной сестрой Марии Водзиньской) приближают ее к определенным
кругам польского общества, в частности к кругам, связанным с Шопеном.
В заключении своей статьи Шнапп кратко анализирует музыку «Забытого романса»
и сообщает ряд интересных соображений о творчестве позднего Листа и об
отношении к этому творчеству Ф. Бузони и Г. Бюлова. «Всякому, — пишет,
например, Шнапп,— кто подобно Бузони имеет склонность к «второй наивной
простоте», находящей свое выражение в сочинениях Листа в старости и являющейся
«плодом большого опыта», «Забытый романе» сразу понравится. Бузони всегда
обращал внимание сввоих учеников на «позднего Листа»; он называл его «пророком»
и сам публично исполнял такие сочинения, как 19-ю венгерскую рапсодию,
Траурную, гондолу, «Забытые вальсы» и сборник «Рождественская елка». С
другой стороны, Ганс фон Бюлов, после своей «чрезвычайно быстрой перемены
тестей» и своей привязанности к Брамсу, нашел только слова презрения для
поздних сочинений своего учителя- но будучи благородным, говорил их лишь
своим ближайшим ученикам»,
Нам представляется позиция Бузони куда более проницательной, чем позиция,
Бюлова. При всех отдельных несовершенствах формы и изложения сочинения
позднего Листа являют нам такое огромное количество новых выразительных
средств — интонационных, гармонических, фактурных (отсюда черпали и Барто,
и Скрябин, и Дебюсси)> — что невольно склоняешься перед силой гениального
художника, столь далеко «метнувшего свое копье в будущее».
Москва 1963-1964 Я. МИЛЬШТЕЙН