Когда издатель русской версии этой книги Рудольф Ясемчик предложил мне поработать над ней в качестве консультанта, я не просто обрадовался, а поразился, какие могут быть странные совпадения в жизни. Книга вновь как бы нашла меня. Дело в том, что с этой замечательной книгой судьба меня уже сводила, и не просто как читателя, а как подпольного ее издателя. В далекие времена 60-х — 70-х годов наше узкое и дружное сообщество советских джазменов существовало и пыталось что-то делать вопреки всем запретам со стороны властей и равнодушию большинства публики. Это было нелегкое существование, без прав и какой-либо перспективы. Но у этой жизни была и обратная сторона - минуты счастья, когда удавалось что-то сделать. Сыграть на фестивале, в клубе, на концерте. Увидеть благодарные лица верных поклонников. Осознать, что ты здесь кому-то нужен, несмотря на упреки советских идеологов в том, что джаз — искусство глубоко нам чуждое и буржуазное, разъедает советскую культуру, нанося вред всему делу социализма. Советский строй мне не нравился, но разрушать его при помощи джаза никто не собирался. Наоборот, многие из нас понимали, что созданием своего джаза мы сможем лишь обогатить отечественную культуру, сделав ее более современной. Но этого не хотели понимать те, кто знали о джазе лишь понаслышке, ведь «железный занавес» тогда был еще очень плотным. А если и понимали, то тщательно скрывали это. Если верить слухам, Громыко, Андропов и наверняка кто-нибудь еще из сильных мира сего были коллекционерами джазовых пластинок.
Так вот, наше «подпольное» сообщество состояло не только из музыкантов-джазменов.
Сюда входили преданные джаз-фэны, меломаны и коллекционеры, всячески помогавшие
нам в организации концертов, добывании записей, получении труднодоступной
информации о том, что происходит в мире джаза за рубежом. А это было важно
для нас, исполнителей, как глоток свежего воздуха. Постепенно круг джазовых
людей стал расширяться. Сперва у меня появились друзья в Ленинграде, затем,
когда в некоторых городах СССР начали проходить джазовые фестивали, наладились
постоянные связи с джазменами из Горького, Казани, Воронежа, Таллина.
На первый фестиваль в Воронеж я поехал уже как член жюри, как «авторитет»
и выступал там в качестве гостя. Там я и познакомился с человеком, о котором
раньше только слышал, благодаря его переводам книг о джазе. Звали его
Юрий Верменич.
В те времена мы знали много только о самой музыке, записывали постоянно
что-то с эфира, из передач Уиллиса Коиовера «Music USA», доставали пластинки,
обменивались записями. Но вот о наших кумирах, о музыкантах и композиторах,
о новых течениях и тенденциях и просто об истории самого джаза мы знали
скорее по слухам и легендам. Достать американские книги и периодику было
невозможно, да и английским языком по-настоящему в то время в нашей стране
мало кто владел. Поэтому, когда в Москве начали появляться и ходить по
рукам отпечатанные на машинке переводы книг и статей об американском джазе,
это стало событием в нашей среде.
Через общих знакомых экземпляры переводов Юрия Верменича попадали в первую
очередь к «своим», к джазменам. Когда у меня в руках оказалась увесистая
папка с машинописными листами текста книги «Послушай, что я тебе расскажу»
и я прочел ее, я понял, что это должно прочесть как можно большее число
людей. Ведь в сознании советского народа джаз представлялся тогда не иначе
как развращающей душу «музыкой толстых», вредной во всех отношениях. И
люди верили в это. Тогда я принял решение хоть как-то участвовать в распространении
этой книги. Но в те времена это подпадало под такую суровую категорию,
как «самиздат» и соответствующие статьи Уголовного кодекса. Тем не менее,
я привлек к этому делу своего ученика, саксофониста Леву Гречаникова,
который, в свою очередь, нашел тех, кто мог обеспечивать распечатывание
и переплет книги. Так образовалась компания самиздатчиков, которая решила
проставлять на титульном листе скромную аббревиатуру — ГВПК, представлявшую
собой сумму первых букв фамилий участников этой незаконной группировки.
Конспирация была настолько соблюдена, что даже я не знал точно, кто скрывается
под буквами «В» и «П». Только в процессе подготовки этой книги к печати
выяснилось, что «В»-—это Михаил Воробьев, кандидат экономических наук,
по совместительству ресторанный музыкант, «П» — Виктор Пакулин — инженер,
любитель джаза. Мое дело было доставать тексты,
а потом раздавать книги нужным людям. Так появились самодельные книги
в картонных переплетах, с тисненым золотом заголовком на обложке. Мы тратили
свои деньги, чтобы платить машинисткам и переплетчикам, и поэтому за книги,
которые раздавали только своим знакомым, брали мизерную плату, чтобы просто
окупить расходы. Ни о какой выгоде даже и мыслей не было; была радость,
что люди узнают правду о джазе. Это было время энтузиазма.
А книга «Послушай, что я тебе расскажу» — это не просто историческое или
теоретическое исследование жанра, это — совсем другое. У нее нет аналогов.
Это живой рассказ, это правда изнутри, из того скрытого от посторонних,
истинного мира джаза. Когда читаешь ее, в очередной раз осознаешь всю
специфичность самого образа жизни джазовой среды. Еще тогда, в годы тоталитарной
безнадеги, я вдруг понял, прочтя эту книгу, что джаз по-настоящему неприемлем
ни в каком обществе, даже в американском. Что этот независимый импровизационный
способ существования чужд как простому обывателю-приспособленцу, так и
чиновнику-бюрократу в любой стране. Когда, прочтя книгу, я узнал подробности
о жизни американских джазменов, то прежде всего ощутил, насколько много
общего в судьбе у всех тех, кто решил играть именно эту музыку.
В нашем московском джазовом кругу, со своими привычками и специфическим
жаргоном, особыми манерами и повадками, всегда было недоверие к профанам,
к «жлобам», как мы их называли. Будучи в середине 50-х начинающим бопером-модернистом,
я застал на «бирже» старых, еще довоенных «лабухов», у которых мы многому
научились. Если бы кто-нибудь сумел тогда записать их байки, то вряд ли
все это возможно было бы адекватно перевести на английский. С такой проблемой
столкнулся и Юрий Верменич, переводя живые, непосредственные рассказы
мастодонтов американского джаза, в большинстве своем негров, с жаргона
на русский язык. Мне кажется, он справился с этой задачей прекрасно.
Первое издание этой книги, которая даже в своем английском названии несет
отпечатокслэнга— «HEAR ME TALKIN' ТО YA», — было сделано в 1955 году.
Уже тогда многие из пионеров джаза были стариками, а некоторые поумирали.
Так что создателями этой книги, публицистами Ыэтом Шапиро и Нэтом Хентоффом,
не вставившими в текст от себя ни единого слова, была проделана бесценная
работа. Они сохранили уходившую в безвестность часть истории не только
американской, но и мировой культуры, К сожалению, никто и никогда не услышит,
как играли многие из героев этой книги. Ведь они либо не дожили до поры,
когда джаз стал появляться на грампластинках, либо не проявляли никакого
интереса к записи, поскольку не осознавали себя частью культуры. Для них
играть джаз было естественным образом жизни да и способом прокормить себя,
О богатстве или славе многие даже не задумывались, что тоже является одной
из черт их бытия.
Для меня было большим удовольствием вновь перечитать эту книгу в процессе подготовки ее к первому изданию на русском языке. Я снова нашел здесь подтверждение своим мыслям о судьбе джаза — этого типичного для XX столетия вида искусства. Несмотря на то, что джаз прошел все стадии своего развития: от обслуживания похорон и публичных домов, от танцулек и шоу до фестивалей, филармонических концертов и духовной музыки — он так и остался каплей масла в воде. Практически он не растворился в остальной культуре. И даже после того, как на коммерческой арене ему на смену пришла сперва рок, а затем поп-культура, вытеснив его из средств массовой информации, джаз так и не стал классическим искусством, как иногда утверждают музыковеды-теоретики. Истинный джаз так и остался в собственном культурном андеграунде, сохранив к себе полупрезрительное отношение, смешанное с восхищением и комплексом неполноценности, со стороны тех, кто не способен импровизировать ни в музыке, ни в жизни. Со стороны тех, кто идет по жизни проторенными путями, не вступая по возможности в конфликты ни с собой, ни с обществом. Истинный джаз, с его нонконформизмом и открытостью, навсегда останется неординарным, и поэтому никогда не выродится, постоянно обновляясь и находя все новых и новых своих приверженцев. Содержание данной книги - лучшее тому доказательство.
Алексей Козлов Апрель 2000 г.