Б. Асафьев - О симфонической и камерной музыке

Франк

Цезарь Франк, бельгиец по происхождению, родился в Льеже в 1822 году, скончался в Париже в ноябре 1890 года. Музыкальное образование получил в парижской консерватории. Жизнь его протекала спокойно и мерно (игра на органе, профессура в консерватории, творческая работа), и в этом отношении его облик является полной противоположностью Берлиозу. Ни громкой славы, ни блестящего успеха ему не суждено было испытать, но зато воспитанное им поколение музыкантов оказалось на высоте задачи в деле углубления и прочного закрепления во французской музыкальной культуре идей и художественных завоеваний Франка.

Чем же ценно его творчество и почему его педагогическая работа оказалась столь плодотворной? Если говорить о музыке Франка, то в ней поражает прежде всего ее выразительное красноречие: мудрое и степенное, продуманное и чуждое какого бы то ни было уклона во внешние эффекты. Франк — музыкант-оратор. Его отнюдь нельзя считать скромным, в себя ушедшим лириком. Уже основной инструмент его — орган был для него кафедрой, с которой он мог возвещать умные, рассудительные музыкальные речи. Ведь орган всегда был музыкально-ораторским инструментом, обращавшимся к верующим, чтобы внушить им одинаковые чувства и вызвать глубокие эмоции. Кроме того, каждый французский композитор-лирик всегда меньше думает о силе своих личных переживаний, чем об искусной конструкции фраз, которые, соответствуя вкусам слушателей, вызвали бы у них соответствующие эмоции.

Франк, конечно, не краснобай подобного сорта, но и не отшельник, ушедший в себя, и не беспечный индивидуалист. Повторяю, он красноречивый философ, владеющий собой, своими чувствами и умело их направляющий. Его пафос — пафос мыслителя-оратора, знающего как, когда и какими образами пользоваться: потому-то «сюжеты» музыки Франка столь выразительно разнообразны, а воплощение их одинаково искренне. Его манера изложения и приемы поразительно вдумчивы. При самых различных влияниях на его стиль, влияниях, которые могли бы подавить любого сильного лирика, если бы тот заботился только о степени напряжения своего эмоционального тона, а не об умении ораторски воздействовать на слушателей,— Франк остается самим собой. Действительно, он, как опытный ритор, изучивший чужое творчество и средства выражения не поверхностно, а по существу, оказался способным охватить и ассимилировать Баха и Шумана, Бетховена и Листа, Берлиоза и Вагнера, сохранив себя, свое удивительно благородное и ясное, как классическая резьба, письмо, свою деликатность мысли. К его услугам все средства, а из них он уже делает строгий отбор и профилирует их. Его темы и вообще весь звукоматериал — красивая и в высшей степени сложная амальгама. Пышность и театральность романско-католической культуры спорит в нем с суровой простотой и рациональным использованием средств — с качествами, присущими культуре протестантской. Этим я вовсе не хочу подчеркнуть специфическую религиозность музыки Франка, на что нередко напирают и что слишком подчеркивают. Я хочу только указать на один из истоков ее и на характер ее: это — эмоционально окрашенная «речь» к массе умного музыканта-ритора. Оттого Цезарь Франк не боится ни романтических, пи эротических, ни мистических, ни абстрактно-музыкальных тем, оттого он равно воспевает и христианскую добродетель, и языческие сладострастные образы — что сам он как мыслитель организует из всего этого космически стройный мир музыки, стремясь в нем гармонически сочетать противоположные, но взаимно уравновешивающие образы.
И он настолько сильный объединяющим чувством и синтезирующей мыслью композитор, что ему удается это воссоединение элементов. «Эрос и Психея» Франка, убедительная не менее его «Блаженств», «Проклятый охотник», и легендарная опера «Гульда» столь же органичны в его творчестве, как органные прелюды и хоралы или как классически стройные камерные вещи и великолепная монументальная симфония. Он мастер импровизации и он же может конструировать капитальные звукоздания. Он сочиняет с одинаковой скромностью, но с сознанием своей силы и постоянным самообладанием и простодушную Lied, и мудро скомбинированные симфонические вариации для фортепиано с оркестром (1885), в которых его ясный ум и всегда к услугам его готовое воображение ткут узор за узором и мгновение за мгновением, отмеченные изяществом, экспрессией, стройностью и, главное, свежестью оборотов и красотой поступи. Все рельефно, все в меру развито, все пластично и стройно, все серьезно. Франк смотрел на миссию музыканта как на великое культурное дело, в котором нет места ни развязной болтливости, ни чувственной распущенности; он никогда не прятал своих чувств и не избегал эмоциональности, не ставя этого в основу творчества, но всегда согревая стройное течение своих мыслей теплом жизнеощущений