С.Хентова - Рассказ о Лунной сонате

ОТ СЕРДЦА К СЕРДЦУ

Бетховен - ноты

Бетховен - книги

Лунная соната



Произведения композитора, творчество, биография, ноты

 

Исполнители - музыканты

1 2 3

 

 

После смерти Рубинштейна сонаты Бетховена, в том числе и «Лунная», стали исполняться пианистами реже. Сказывалось увлечение импрессионизмом, новаторством Скрябина, воздействие первых опытов Прокофьева, Шёнберга. 1895—1917 годы были эпохой переоценки музыкальных ценностей. «Бетховена нынче совсем не играют», — отмечала - русская музыкальная пресса в 1910 году.
«Лунная соната» довольно редко звучала на концертной эстраде и в первые послеоктябрьские годы. Некоторый перелом наступил в 1924—1925 годах, когда соната появилась в концертных программах в Москве, Ленинграде и других городах. В этот период ее с большим успехом исполнял гастролировавший в СССР талантливый пианист Эгон Петри.
Событием в пропаганде бетховенской музыки явились концерты, посвященные 100-летию со дня смерти композитора. Эта дата отмечалась »о всех странах мира, но особым размахом отличались концерты в Советском Союзе. В них участвовали народный комиссар просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, крупнейшие интерпретаторы музыки Бетховена —дирижеры Отто Клемперер, Ганс Кнаппертсбуш, Николай Малько, скрипач Жозеф Сигети, пианист Артур Шнабель.
9 марта 1927 года Шнабель, приехавший из Германии, начал бетховенский цикл, в который вошли все пять концертов и Фантазия Бетховена (в сопровождении симфониче* ского оркестра Ленинградской филармонии под управлением А. Га-ука), а также одиннадцать сонат. «Лунную сонату» Шнабель играл в своем сольном концерте в Ленинграде 20 марта 1927 года.

Музыкант - Гольденвейзер
Александр Борисович Гольденвейзер

В трактовке немецкого пианиста, уже завоевавшего в то время славу знатока и выдающегося исполнителя фортепьянных сочинений Бетховена, было много необычного. Он не придерживался единства темпа, допускал в I и II частях «Лунной» множество агогических оттенков. Динамика предельно детализировалась: мелкие вилочки беспрерывно меняли динамический уровень музыки. Создавалось впечатление, что пианиста прежде всего занимает точность и скрупулезность воспроизведения отдельных элементов фактуры. И, вместе с тем, трактовка поражала и захватывала глубиной, значительностью и оригинальностью. Цельность ее определялась внутренним динамизмом, единой эмоциональной линией, осознанной исполнителем, специфической экспрессией, одному ему свойственной, абсолютной ясностью общего плана.
Трудно переоценить значение концертов Шнабеля.
Представители совсем еще молодой тогда советской пианистической культуры отнеслись к выступлениям Шнабеля с большим вниманием. Это был один из немногих зарубежных художников, оказавших заметное влияние на принципы трактовки сонат Бетховена советскими исполнителями. Концерты Шнабеля способствовали и возрождению интереса к «Лунной сонате».
Начиная с 30-х годов, по прессе и концертным программам можно проследить, как постепенно к этой сонате возвращается ее доминирующее положение (наряду с «Аппассионатой») среди <5етховенских сонат, бытующих на эстраде.

Весной 1930 года соната появляется в программах талантливой советской исполнительницы сочинений Бетховена М. В. Юдиной. В м^рте 1933 года сонату начинает играть Л. Н. Оборин, в 1934 году ее разучивает П. А. Серебряков. В. В,* Софроницкий включает «Лунную» в программы своих концертов с 1940 года. Систематически исполняют сонату К: Н. Игумнов, А. Б. Гольденвейзер, Г. Г. Нейгауз.
Таким образом, в 30—40-е годы интерпретаторами сонаты.выступают два поколения советских пианистов: старшее — Игумнов, Гольденвейзер, Нейгауз, начавшее свой творческий путь до 1917 года, и среднее — Оборин, Юдина, Гринберг, Софроницкий, Серебряков, Перельман, Нильсен, Брюшков, сформировавшееся и выдвинувшееся на концертную эстраду значительно позднее.
Старшее поколение возрождало многое из традиций А. Рубинштейна, но каждый из мастеров преломлял эти традиции по-своему, не подражая пассивно гениальному образцу.

У К. Н. Игумнова соната звучала как воспоминание о давно свершившемся. Острая 'боль и гнев прошли. Издалека смотрит человек на трагические события, пережив их и все-таки сохранив мудрую веру в светлые силы жизни. Соответственно общему характеру трактовки Игумнов не стремился <к драматической мощи. Он искал красоту каждой фразы, разнообразие красок, тонкость нюансов. Лирик и поэт, он удивительно ясно и законченно исполнял Аллегретто: нежно, безоблачно, с мягкой иронией.
Г. Г. Нейгауз — художник беспокойного ума и острого воображения — играет сонату ярко, образно, не без элементов театральности. Для него соната — романтическая поэма с напряженно развертывающимся действием, с событиями, захватывающими слушателя благодаря тому, что сам исполнитель переживает их очень горячо, искренне и непосредственно. Эта эмоциональная свобода и психологическая чуткость способствуют цельности исполнения. Общая картина всегда перед глазами. Логика безупречна. Каждая деталь диктуется единой линией развития —ее можно проследить и в отдельных исполнительских элементах (темповых соотношениях, динамике), и в образных характеристиках частей.
Старейший советский пианист А. Б. Гольденвейзер, не раз слышавший «Лунную» в исполнении А. Рубинштейна, видимо, пытался воспроизвести некоторые особенности его трактовки: беспедальную звучность Адажио, точную пульсацию триолей, совершенно особый «не фортепьянно-певучий» колорит мелодического голоса.
I часть Гольденвейзер играет довольно подвижно, сдержанно, мастерски дифференцируя голоса,.— это картина природы, напоминающая лунные пейзажи Куинджи.
II часть звучит по-моцартовски легко, прозрачно и ясно,
в характере замедленного скерцо. В финале — предельная отчетливость и точность. Слышна каждая нота. Техническое мастерство безупречно. Общий эмоциональный
строй этого исполнения — уверенность и душевная активность, стремление к классической ясности, законченности.

Исполнительница сонаты Бетховена
Мария Вениаминовна Юдина

А вот другой полюс чувств — у 30-летней Юдиной. Суровая, трагическая картина. Сумрачно и властно играется Адажио. Страдания угнетают человека. Он борется с ними с глухой яростью, с отчаянием. Горести порождают ожесточение. Совсем редки проблески добрых чувств. Даже светлое Аллегретто приобретает угловатый, чеканный характер. Финал же исполняется с предельным напряжением, с крайним обострением всех контрастов.
Четыре больших художника и четыре разные трактовки. Каждая по-своему убедительна, правдива и оригинальна. Каждая обладает значительной силой эмоционального воздействия и свидетельствует о безграничных возможностях образного истолкования произведения.
Поколение советских интерпретаторов сонаты, вступившее в активную творческую жизнь в 30-е годы, идет самостоятельным путем. Многое переосмысливается заново. Происходит дальнейшее обогащение сонаты, раскрываются, вернее возрождаются какие-то новые ее грани. И здесь сталкиваются разные понимания: у Оборина, Софроницкого, Гилельса, Серебрякова, Гринберг, Мержанова.
Огромен эмоциональный диапазон их: трактовок от сдержанной лирики и классической объективности до бурной патетики и драматизма. Множество индивидуальных оттенков появляется в отдельных частях произведения: Оборин дает великий и покоряющий образец истолкования Аллегретто, Гилельс — финала, Софроницкому оказывается близкой романтическая поэзия Адажио. Пытливые, инициативные художники, все они глубоко изучают черты бетховенского стиля: особенности формы, фактуры, исполнительской записи.
Довоенные годы явились периодом больших достижений в трактовке сонат Бетховена, в частности и «Лунной сонаты». Это была прекрасная и яркая пора, выдвинувшая художников смелых и оригинальных, тонко чувствующих и глубоко мыслящих, умеющих слушать пульс времени и находить путь к сердцам слушателей.
Послевоенное молодое поколение пианистов также предприняло немало интересных попыток интерпретации сонаты.

«Лунная» не сходит с концертных программ: только в Ленинграде, например, в феврале — марте 1961 года она была сыграна 8 раз: Ю. Муравлевым (Малый зал филармонии), Т. Кравченко (Малый зал консерватории), В. Васильевым (Малый зал филармонии), А. Ихаревым (Малый зал консерватории), чешской пианисткой Евой Бернатовой (Концертный зал Калининского района) и др.
Все чаще и с большим успехам соната звучит в исполнении советских артистов не только в СССР, но и за рубежом.
Слушатели по-прежнему проявляют к этому сочинению огромный интерес. Нельзя, однако, не обратить внимания на тревожные симптомы в его истолковании: заметный крен в сторону академической сдержанности, боязнь смелых поисков, непосредственного чувства, стремление укрыться за некие непогрешимые абсолютные нормы исполнения бетховенской музыки. «Как раз поэтичности не хватало в трактовке сонаты Аксельродом,— писал о концерте этого молодого пианиста музыковед Л. Живов. — Вне мира бетховенской лирики прозвучала первая часть — знаменитое Адажио, уж слишком «поземному», без присущей ему «полетности» было сыграно Аллегретто, и даже, казалось, бы, столь близкий темпераменту Аксельрода финал являл в большой степени лишь демонстрацию технических ресурсов пианиста». Другой рецензент, М. Смирнов, обобщая свои впечатления о концерте в Москве талантливого саратовского пианиста Б. Гольдфедера, обращал внимание на «одноплановость» Адажио, неуместную акцентировку и чрезмерное rubato в финале, придавшее музыке чувствительный оттенок.45 Сложились некоторые штампы исполнения «Лунной сонаты»: одни, как бы романтизируя сонату, допускают неоправданные темповые отклонения, преувеличивают акценты, пренебрегают соотношением голосов в Адажио, тонкостью интонаций Аллегретто, сдержанной страстью финала; другие играют ясно и грамотно, но однообразно, скучно, грубовато, с той нарочитой простотой, которую было бы правильнее назвать простоватостью. Сухая, бесколоритная звучность, неясная фразировка, однообразная динамика и общая эмоциональная скованность — недостатки, свойственные многим молодым интерпретаторам сонаты, приступающим к работе над ней без той большой внутренней психологической подготовки и разностороннего, уверенного мастерства, которых требует это сочинение, столь простое и вместе с тем столь глубокое и сложное.


* * *
У «Лунной сонаты» — завидная судьба. Подобно титаническим симфониям, скромное фортепьянное сочинение вот уже 160 лет пробуждает энергию художников, ищущих, как лучше, совершеннее передать эту музыку.

От сердца композитора к сердцам слушателей — идеал исполнения, о котором мечтал Бетховен. Его осуществили Лист, Рубинштейн. В лучших классических традициях, исполняют замечательное творение Бетховена советские пианисты. Не мрак и отчаяние, а сила и мужество главенствуют в их трактовках.
История знает многих великих интерпретаторов сонаты. А сколько тысяч безвестных пианистов — учащихся, любителей — несут благодарным слушателям эту музыку! Ею особенно увлекается молодежь. Юности близок дух мятежного Бетховена, открывающего людям борьбу своих чувств! Разве не сродни нашей молодежи возвышенная любовь, духовная чистота, преодоление жизненных испытаний, гениально выраженные в «Лунной сонате»!
Мы рассказали лишь о некоторых моментах из жизни «Лунной», сохранившихся в памяти поколений и отмеченных в различных источниках.
Как и люди, музыкальные сочинения имеют свои биографии. Они помогают понять музыку. Но лучше всего музыка говорит сама за себя, когда с открытой душой вы отдаетесь ее влиянию, вслушиваетесь в нее и переживаете ее бессмертную красоту.

1 2 3