Э.Великович - Жорж Бизе

Жорж Бизе (ноты)



Книга Эммы Великович о жизни и творчестве композитора Жоржа Бизе - биография

 

 

АРЛЕЗИАНКА

 

1 2

 

 

 

Новый парижский театр «Водевиль» готовился к открытию своего первого сезона. Было решено поставить драму Альфонса Доде «Арлезианка». Пьеса нравилась актерам, и они работали над ней с увлечением. «Арлезианка» не походила на спектакли, обычные для репертуара столичных театров. В ней не было ни ловко запутанной интриги, ни захватывающего своей стремительностью действия, ни блестящих остроумных диалогов. Искренне, с горячим сочувствием рассказывал автор о любви юноши фермера к прекрасной, но неверной девушке из Арля, о людях с простым и чистым сердцем.

Доде часто бывал в театре, присутствовал на репетициях, помогал своими советами и замечаниями. Удивительно обаятельный, непосредственный, он располагал к себе сразу же, с первого взгляда. Доде родился на юге Франции, в старинном провансальском городе Ниме. (Восемнадцатилетним юношей он приехал в Париж. Ему пришлось многое испытать, прежде чем сборник рассказов «Письма с мельницы» принес ему первый успех. В нем Доде правдиво описывал своих соотечественников-провансальцев, их бесхитростные нравы, патриархальный быт.

Но, пожалуй, ни одна из книг писателя не пользовалась такой популярностью, как «Необыкновенные приключения Тартарена из Тараохона». Ее герой — хвастун и фантазер, своего рода провансальский Мюнхаузен. Он выдает себя за бесстрашного охотника на львов, а на самом деле способен стрелять лишь в фуражки — единственную «дичь» тарасконцев. Книга Доде брызжет сочным раблезианским юмором, искрится горячими красками южной природы. Недаром друг и современник писателя Эмиль Золя говорил, что солнце у Доде в крови.

Это жгучее солнце юга, дыхание раскаленного ветра пустыни — мистраля пронизывает и «Арлезианку». За внешне спокойным, неторопливым развитием сюжета в ней скрыт огромный накал страстей, напряженный драматизм, приводящий к трагической развязке. В основу пьесы Доде положил небольшой рассказ из «Писем с мельницы». В нем уже содержалось зерно драмы: чистый, цельный юноша кончает самоубийством, не в силах перенести измену своей возлюбленной.
Образы, лишь намеченные в рассказе, получили в пьесе более глубокую и полную характеристику. Появились и новые действующие лица: пастух Бальтазар, крестьянская девушка Виветта, дядюшка Марк и другие. Сама Арлези-анка не участвует в действии, но именно она является той таинственной и притягательной фигурой, вокруг которой сосредоточено развитие драмы. Основную сюжетную линию пьесы оттеняют живые картины фермерского быта, прекрасные пейзажи южной природы. Они составляют фон, неотделимый от трагической судьбы героя. Чаще всего этот фон лишь намечен, его подразумевает окружающая обстановка, подсказывают ремарки автора. Выявить тонкий поэтический подтекст пьесы, сделать его ощутимым, рельефным могла лишь музыка. Только она обладала удивительным свойством раздвигать границы сцены, передавать голоса природы, радостное веселье народного праздника.
Директор театра Леон Карвальо сразу почувствовал, как обогатит и украсит спектакль музыкальное сопровождение. Недаром он долгие годы возглавлял Лирическую оперу. Там же познакомился он с Жоржем Бизе, узнал и полюбил его музыку. Ему и предложил Карвальо оформить спектакль.
Бизе проводил это лето в городе. Причина, заставившая его и Женевьеву остаться в Париже была очень серьезной и, вместе с тем, очень радостной—10 июня 1872 года у них родился сын Жак. Как и всякий малыш, он доставлял своим родителям массу хлопот. Но несмотря на все тревоги, композитор чувствовал себя самым счастливым человеком и несказанно гордился своим отцовством.
Он с удовольствием принял предложение Карвальо. Пьеса понравилась Бизе. Он нашел в ней то, что безуспешно искал в оперных либретто: настоящую правду жизни, подлинные, непридуманные страсти, реальных людей, не похожих на традиционные оперные персонажи. И, конечно, ни одно либретто не было написано таким прекрасным поэтическим языком, со знанием характерных оборотов народной речи и старинных обычаев.

Как и в опере, композитор стремился к четкой целенаправленной драматургии. Его не интересовали второстепенные, хотя и не лишенные колорита, образы: старика Баль-тазара, дядюшки Марка, хозяев фермы. Он хотел воплотить в музыке главное — самозабвенное чувство Фредери, его мятущуюся, страдающую душу. Огромная всепоглощающая страсть возвышала героя над обыденной повседневностью жизни, делала его образ необычайно значительным и цельным. Музыка должна была выразить малейшие оттенки чувства, досказать то, чего не в состоянии передать слова.
В пьесе образу Фредери противопоставлялся его младший брат, мечтательный мальчик с хрупкой болезненной душой. Фредери погибает, но на его место приходит пробудившийся от грез Жанэ — в этом Доде видел смысл жизни, ее неизменное движение вперед. Композитору подобное противопоставление казалось неубедительным, надуманным. Гибельной страсти героя он противопоставил другое — сочные, искрящиеся весельем сцены народной жизни, прекрасные, полные поэтического вдохновения картины природы.
В пьесе были намечены лишь некоторые из народных сцен. Бизе ввел новые, соединил действие музыкальными эпизодами, написал развернутые антракты к каждому акту. Музыка смело вторгалась в спектакль, раздвигала границы действия, вносила в напряженную сумрачную атмосферу драмы свежую прохладу лугов, далекие сигналы пастушеских рожков, веселую песню работающих крестьян. Произошло чудо: сама жизнь, вечная и прекрасная в своем неизменном движении, стала равноправным участником действия. И на ее фоне гибель Фредери воспринималась как трагическая случайность, как мрачная тень, которая не в состоянии затмить блеска солнечных лучей и простых повседневных радостей бытия.
Композитор переосмыслил идею пьесы, наполнил ее новым оптимистическим содержанием. В его музыке воплотилось не только зрелое мастерство музыканта, но и трудный жизненный опыт человека. После разочарований и поисков Визе пришел к твердой вере в то, что жизнь, как бы ни была она сурова, всегда прекрасна. Эту веру он сумел передать в своей яркой вдохновенной музыке.
Оркестр театра «Водевиль» насчитывал всего 26 человек, но дирекция предоставила композитору право самому выбрать нужных ему исполнителей. Перед Бизе встала трудная задача: при столь малочисленном составе добиться яркого красочного звучания. Он блестяще разрешил ее. Помогли не только опыт и мастерство, но и смелость, умение находить новые, еще не использованные тембры и сочетания. Композитор впервые применяет в симфоническом оркестре саксофон — инструмент, лишь в начале XIX века вошедший в музыкальную практику. Удивительно проникновенный, «человеческий» тембр саксофона, его необычайно широкий диапазон таили в себе огромные выразительные возможности. Как равный вошел он в семью инструментов оркестра, став незаменимым «действующим лицом» партитуры. Стремясь подчеркнуть национальный колорит «Арлезианки», Бизе вводит в оркестр тамбурин, без которого не обходится ни один праздник в Провансе, и флейту пикколо, чей высокий пронзительный голос напоминал звучание любимого инструмента южан — маленькой флейточки галубэ.

Наступил день премьеры. Бизе и автор пьесы стояли за кулисами. С волнением прислушивались они к шуму, доносившемуся из зала. Наконец публика успокоилась. Дирижер поднял палочку и зазвучала оркестровая прелюдия. Бизе построил ее на мелодии провансальского ноэля «Марш трех королей». Он ничего не изменил в строгом напеве, лишь расцветил его яркими оркестровыми красками.
Неожиданно оркестр смолкает. Мгновение длится пауза. Потом вступает саксофон. Он рассказывает о чем-то печальном и трогательном. Его голос звучит так проникновенно и выразительно, что возникает ощущение, будто поет человек. Продолжая его мелодию, вступают скрипки. Горячее трепетное чувство рождает музыку огромного напряжения и драматизма. И словно предсказание трагической судьбы героя — последний обжигающий взрыв страсти, скорбные аккорды завершают прелюдию.
Занавес поднялся. На сцене красивая старинная ферма, напоминающая помещичью усадьбу. На переднем плане низкий, выложенный белым камнем и увитый виноградом колодец. На закраине колодца сидит старый пастух Бальтазар, рядом с ним примостился Жанэ.

Жанэ— младший сын хозяйки фермы. Скоро ему исполнится четырнадцать лет, но разумом он совсем как малый ребенок. Вот и сейчас он требует от Бальтазара давно обещанную сказку. Слова мальчика сопровождает мелодия, которая в прелюдии звучала у саксофона. Музыка помогает увидеть Жанэ совсем другим: не маленьким безобидным дурачком, каким считают его окружающие, а ребенком с чистой мечтательной душой, погруженной в мир хрупких неясных видений.
На ферме радостное волнение. Все говорят только об одном: скоро предстоит свадьба. Фредери, старший сын Розы Мамай, женится на девушке из Ар ля. Обе семьи уже сговорились, и теперь родные Фредери собрались в доме, чтобы отметить это событие. Живая задорная мелодия хора напоминает народные танцевальные песни. Крестьяне прославляют «веселого брата мистраля, большое солнце Прованса».
Во дворе появляется незнакомец. С его приходом связано что-то пугающее, зловещее. Об этом говорит изменившийся тревожный характер музыки. Митифио (так зовут незнакомца) обращается к хозяину фермы Франсе Мамай:
— Говорят, твой внук собирается жениться на девушке из Арля. Выслушай меня: два года я был ее любовником. Но с тех пор как за нее сватается твой внук, ни родители, ни сама красотка меня больше знать не хотят.
— А ты мне правду сказал?
— Раз я говорю, значит и доказать могу. Когда мы не могли встречаться, она мне писала. Вот ее письма. Я поступаю подло, верно?. Но эта женщина принадлежит мне, и я любой ценой добьюсь, чтобы она моей и осталась.
Митифио уходит. Мамай показывает письма Фредери. Как крик смертельно раненного человека звучит тема Фредери, завершая первое действие.
II акт начался большим оркестровым вступлением. Величавая, спокойная музыка воспевала тишину полей, живительный свет солнца, необъятную ширь неба. Перекликались пастушеские рожки, слышалась далекая звонкая дробь тамбурина.
На берегу тихого, заросшего камышом озера Ваккарес сидит мать Фредери. Вдали работают крестьяне. Их песня (хор поет без слов) звучит на фоне упругого призывного ритма тамбурина. Мелодия дышит таким радостным беззаботным весельем, как будто она впитала в себя свежий душистый воздух полей и виноградников Прованса. Точно птичий свист вплетается в напев хора острый пронзительный голос флейточки голубэ. Тревожно на сердце у Розы Мамай. После того, что случилось с ее сыном, она все время боится за него. (Вот и сейчас ее томят недобрые предчувствия. Роза умоляет крестьянскую девушку Виветту, которая давно любит Фредери, отвлечь его, вылечить его душу, спасти от губительной страсти.
На пороге овчарни показывается Фредери. Он бледен, в измятой одежде. Юноша весь поглощен своим чувством, даже презрение к Арлезианке не может уничтожить его любви к ней. Надломленно и скорбно звучит тема Фредери. Подобно тому, как покидает героя желание жить, уходит из его темы дыхание самозабвенной страсти. Все настойчивее преследует Фредери мысль о смерти, холодной, страшной тенью сковывает она широкий смелый распев его темы.

Антракт ко II картине (сцена семейного совета) вводил совсем в иную обстановку. В музыке сталкивались две контрастные темы. Первая — тяжелая, грузная, прямолинейная — чем-то напоминала «Марш трех королей», но звучала более жестко и твердо. Она как бы воплощала в себе тот косный неподвижный патриархальный быт, который окружал Фредери. Вторая мелодия, проникновенная, распевная, наполненная искренним душевным волнением, рисовала нежный, светлый образ Виветты.
Снова ферма Кастле. Здесь, на кухне с высоким старинным камином собрались все ее обитатели. Их мысли об одном— как спасти Фредери. Только брат Розы, бывший моряк Марк, не видит ничего страшного в случившемся: он уверен, что от любви не умирают. Но мать Фредери думает иначе:

— В двадцать лет очень даже умирают от любви. И чаще всего те, что заболели этой странной болезнью, считают, что это чересчур медленная смерть. Так вот они, чтобы поскорее разделаться, кончают с собой.
Роза видит единственный выход для спасения сына — женить его на Арлезианке. Но Фредери не может принять такой жертвы, взволнованный, он обращается к Виветте.

— Помнишь, что ты мне сказала? «Тебе нанесла рану женщина, и вылечить тебя может только женщина». Ты согласна быть этой женщиной? Могу я отдать тебе мое больное сердце? Оно исстрадалось.
В конце II акта звучит менуэт. Задорный, веселый, и в то же время изящный и грациозный, он напоминает народный танец. Музыка менуэта подготавливает праздничную атмосферу следующего действия. Оно открывается большим оркестровым вступлением, рисующим картину пышного деревенского торжества. С переливами, во всю мощь звонят колокола, радостно звучит простодушный наигрыш скрипок. Отмечают помолвку Фредери и Виветты и праздник земледельцев Ильин день. На ферму приходит бабушка Виветты Рено. Когда-то она и Бальтазар любили друг друга, и вот теперь, спустя много лет, встретились вновь. С волнением вспоминают они прошедшие годы. О чистоте и целомудренности двух любящих сердец рассказывает овеянная светлой грустью мелодия. Неторопливая и задушевная, она на мгновение переносит в мир сдержанных, спокойных чувств, в атмосферу далекой и милой сердцу старины.
Кажется, что и Фредери излечился от своей губительной страсти. Спокойно и ласково разговаривает он с невестой. Неожиданно на ферме появляется Митифио, он пришел за письмами Арлезианки. Фредери случайно слышит его слова, обращенные к Бальтазару:

— Я ее увезу. Если ты будешь ночью на пастбище, то услышишь: кто-то мчится по равнине бешеным галопом. Красавица будет лежать поперек седла, и клянусь, держать ее я буду крепко.
С новой силой вспыхивает в душе Фредери прежнее чувство, теперь уже ничто не может его удержать. Схватив молоток, юноша бросается на Митифио. В момент, когда Фредери настигает соперника, между ними становится Роза. Фредери шатается и роняет молоток.
Около дома появляются крестьяне с горящими факелами. Они танцуют фарандолу и кричат: «Илья-пророк! Илья-пророк!» Мелодия фарандолы, очень простая и веселая (Визе использовал подлинную народную тему «танца резвых лошадей») вырастает из повторения одного короткого мотива. В этом мотиве скрыта огромная энергия: вначале негромкий и одержанный, он постепенно разгорается, захватывает своим увлекательным, стремительным движением.

В начале последней картины сцена пуста, лишь издали доносятся пение, звуки флейты и дробь тамбуринов. На балкон выходит Роза, ее по-прежнему томят страшные предчувствия. Появляется Фредери. Он поднимается в свою комнату. Мать, улыбаясь, долго смотрит ему вслед, но как только дверь за ним закрывается, взгляд ее становится страшным.

Все ближе звучат музыка и пение. Фарандолеры пляшут свой зажигательный темпераментный танец. К ним приближается торжественное шествие крестьян, прославляющих святого Илью. Мелодии «Марша трех королей» и фарандолы сливаются в едином мощном звучании.
Роза долго стоит перед изображением Мадонны. Успокоившись, она уходит в альков и задергивает занавеску. Выходит Фредери.
— Три часа. Вот и рассвет. Как страшно! Но ждать больше нельзя. Я не могу жить. Все время я вижу ее. Проклятое видение! Я вырву тебя из глаз! (он взбегает по лестнице, ведущей на чердак). Они там, где овчарни. Он ее уносит. Подождите! Подождите!
Роза выбегает из алькова, хочет открыть дверь на чердак, за которой скрылся Фредери.
— Мальчик мой! Ради бога! Открой, открой!
Как безумная мчится она вниз по лестнице, подбегает к окну, смотрит и со страшным криком падает на пол. Появляются Бальтазар, Марк и Жанэ. Пастух, видя, что окно открыто, бросается к нему. Затем оборачивается к Марку.
— Взгляни в окно — и ты увидишь, что от любви умирают.
В последний раз в оркестре проходит тема трагической любви Фредери и, словно обессиленная, смолкает. Глухие скорбные аккорды заканчивают действие.
Уже после первого акта стало ясно, что публика не приняла пьесу. Сперва ожидали выхода главной героини, потом начали недоуменно перешептываться, а во время поцелуя Бальтазара и бабушки Рено раздался откровенный смех. «Как можно смотреть пьесу, где одни старухи!» — возмущался владелец газеты «Фигаро» Вильмессан.

Спустя тринадцать лет Альфонс Доде вспоминал об этом провале: «Мы с Жоржем Бизе, стоя за кулисами, дрожащие, покрытые той дурацкой бледностью, которая покрывает лица только во время премьер, смотрели, как «Арлезианка» проваливается, терпит крах на подмостках «Водевиля», среди безразличия и скуки, охвативших публику. «Они не слушают», — тихо повторял мне великий музыкант, и его взволнованный голос до сих пор отдается в моем сердце. Они не слушали ни его божественной музыки, которую чудесно исполнял крохотный оркестр под управлением Константена, ни моей драмы. А через несколько дней они и вовсе перестали ходить, и это, пожалуй, наилучший способ не слушать».

1 2