А. Ноймайр - Музыка и медицина

Иоганн Гуммель
Первые детские годы
При дворе князя Эстерхази
Промежуточные остановки в Вене и Штуттгарте
Выдающийся пианист и придворный капельмейстер
Первые симптомы болезни
Диагноз с современной точки зрения

Книги о музыке, ноты

 

ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ОСТАНОВКИ В ВЕНЕ И ШТУТТГАРТЕ

 

Возвратившись в Вену, Гуммель посвятил себя исключительно композиторской деятельности и урокам музыки, редко выступая перед общественностью как пианист. Исключением был большой концерт, который давался по желанию короля Франца в честь Венского конгресса зимой 1814—1815 гг. В концерте, между прочим, была исполнена большая соната в четыре руки ор. 51 Гуммеля. За короткие годы своей венской жизни до 1816 года, который считается средним этапом его творчества, Гуммель попробовал себя в качестве издателя собственных сочинений. Так появились в «Repertoire de Musique pour les Dames» в 24 журналах собственного издательства более половины его произведений, изданных между 1811 и 1818 гг. с различным составом оркестра и различной степенью трудности. Так как камерная музыка была в то время идентична домашней музыке, он должен был приноравливаться к широкой публике, если хотел иметь успех. Своим знаменитым септетом ор. 74, который впервые с большим успехом был исполнен 28 января 1816 года баварским королевским камерным музыкантом Раухом на домашнем концерте, устроенном гофротом Цизиусом, и был назван самым лучшим и совершенным произведением Гуммеля, — по словам Ганса фон Бюлова «лучший образчик смешения двух музыкальных стилей, концертного и камерного, которые имеются в музыкальной литературе» — он начал в последний период творчества чаще прибегать к собственной обработке своих произведений для различного состава оркестра. Этим он, как и Бетховен, хотел избежать нежелательной обработки своих произведений другими лицами.

Этот септет ор. 74 d-Moll, который появился в Артарии в Вене, был опубликован немного позже в собственной обработке как квинтет для фортепьяно со смычковыми, с составом, который Шуберт, как известно, избрал для своего квинтета «Форель». Действительно, документально доказано, что необычный состав изданного в 1819 году в Штайре квинтета «Форель» ор. 114, напоминает состав Гуммеля. Друг юности Шуберта Альберт Штадлер, который в то время работал концертным практикантом в Штайре в окружном ведомстве, сообщает о появлении этого произведения следующее: «Квинтет Шуберта для фортепьяно, скрипки, виолы, виолончели и контрабаса с вариациями на «Форель» Вам, по-видимому, знаком. Он его сочинил по особой просьбе моего друга Сильвестра Паумгартнера, который был очень восхищен прекрасной песенкой. Квинтет по его желанию был обработан и инструментирован как новый квинтет Гуммеля recte Septuors. Паумгартнер, следовательно, однозначно выбрал сочинение Гуммеля как образец для музыкального сочинения заказанного им Шуберту, с доверием перенявшего у него компоновку состава и последовательность исполнения. Но в своем композиторском воплощении Шуберт шел собственным путем.

16 мая 1813 года Гуммель женился на Элизабет Рекель, певице Венского придворного театра, сестре ставшего известным своими связями с Бетховеном оперного певца Йозефа Августа Рекеля. Эта женитьба существенным образом способствовала тому, что Гуммель сразу же попал в поле зрения интересов венской общественности. Когда он весной 1816 года по окончании военных действий отправился в концертное турне в Прагу, Дрезден, Лейпциг, Берлин и Бреслау, где он, между прочим, встретился с Карлом Марией фон Вебером, во всех критических статьях отмечали, что «со времен Моцарта ни один пианист так не восхищал публику, как Гуммель».
Здесь необходимо остановиться подробно на отношении Гуммеля к Людвигу ван Бетховену, которое часто интерпретируется не совсем верно. Конечно оба, как ученики Альбрехтсбергера и Сальери, часто встречались с 1793 года, то есть после возвращения Гуммеля из большого турне, и кажется относительно быстро установили дружеские отношения, которые, правда, из-за тяжелого характера Бетховена, ,часто подвергались испытаниям, о чем мы узнаем из переписки, впервые опубликованной в 1845 году. Бетховен, который, как известно, легко раздражался по любому ничтожному поводу, пишет: «Пусть он ко мне больше не приходит! Он — паршивая собака, а паршивыми собаками пусть займется живодер. Бетховен». Но уже через день, убежденный в своей неправоте, Бетховен послал Гуммелю следующие строки: «Дорогой Натцерль! Ты — честный человек и был прав, я признаю это; приходи ко мне вечером, ты увидишь также Шуппанцига, и мы оба устроим тебе головомойку, будем тебя трясти и колотить, пока тебе снова не станет радостно. Целую тебя. Твой Бетховен по прозвищу Клецка». Такие недоразумения, конечно, не могли испортить дружеские отношения. Напротив, кажется, что другой случай имел более серьезные последствия. Когда 13 сентября 1807 года дворцовая капелла Эйзенштад-та по приказу князя Николая II исполняла мессу Бетховена, которая не имела большого успеха, и князь якобы сказал тогда следующее: «Месса Бетховена невыносима, смешна и отвратительна, я взбешен, и мне стыдно». Так как в момент этого неблагоприятного замечания стоящий рядом с князем Гуммель улыбнулся, очевидно, Бетховен принял эту улыбку на свой счет и истолковал ее как злорадство. Правая рука Бетховена, Антон Шин-длер, пишет в биографии мастера об этом случае: «Его ненависть к Гуммелю по этому поводу была настолько сильна, что я не знаю другого такого примера из его жизни. Даже 14 лет спустя он мне рассказывал об этом происшествии с такой горечью, как будто это случилось только вчера». Может быть, Бетховен некоторое время был зол и обижен, но постоянное чувство ненависти к Гуммелю исключается, так как через несколько лет после венчания Гуммеля с Элизабет Рекель Бетховен весело отмечал это событие у знаменитого гитариста Джу-лиани вместе с новоиспеченными супругами. Хорошими отношения между обоими музыкантами были также во время исполнения сочинения Бетховена «Победа Веллингтона или битва у Виктории» ор. 91 в 1813 году, в котором принимали активное участие великие музыканты Вены: Сальери дирижировал «Канонады», а Гуммель сидел за большим барабаном. Вследствие огромного успеха этого, с художественной точки зрения скорее незначительного, произведения в 1814 году состоялись многочисленные повторные выступления. Тогда Бетховен писал Гуммелю: «Дражайший Гуммель! Прошу тебя, бей и на этот раз в барабан, дирижируй канонадами с твоим замечательным штабом капельмейстеров и артиллеристов — сделай это, прошу тебя, и если мне когда-нибудь придется обстреливать тебя, я душой и телом готов. Твой друг Бетховен».

Когда Гуммель уехал из Вены и ушел из круга знакомых Бетховена, тот посвятил ему в память о совместно проведенном времени в Вене канон «Ars longa vite brevis> со словами, занесенными в книгу памятных записей Гуммеля, которые гласили: «Счастливого путешест: вия, дорогой Гуммель, вспоминайте иногда вашего друга Людвига ван Бетховена. Вена, 4 апреля 1816 года».
Как видим, описание Шиндлера, конечно, не соответствует действительности. Самым впечатляющим доказательством ничем не омраченной и настоящей дружбы между ними является подарок Гуммеля в последние недели жизни Бетховена: как только Гуммель 7 марта 1827 года вместе со своей супругой и учеником Фердинандом Гиллером после концертного турне возвратился в Вену, он на следующий же день поспешил к смертельно больному Бетховену, чтобы обнять его. Еще три раза, в последний раз 23 марта, за три дня до смерти Маэстро, он навещал его, чему Бетховен был, очевидно, очень рад, так как еще 21 марта написал Игнацу Мошелесу в Лондон: «Гуммель здесь, навещал меня несколько раз». Согласно обещанию, которое Гуммель дал умирающему во время своего предпоследнего посещения, 7 апреля 1827 года он принял участие в концерте-бенефисе в Йозеф-штедтер театре. По этому поводу он велел составить афишу, в которой было написано, что ему доставляет особое удовольствие исполнить желание своего усопшего друга Бетховена, который на смертном одре попросил представлять его на бенефисе. Свидетели этого концерта рассказывали, что он фантазировал на различные темы Бетховена, и все сошлись на том, что траурный концерт не мог быть благороднее. Этих примеров достаточно, чтобы показать, что несмотря на некоторые утверждения, между Гуммелем и Бетховеном до конца существовала настоящая, ничем не омраченная дружба.

После пятилетнего пребывания в Вене в качестве учителя музыки 16 сентября 1816 года он был приглашен в Штуттгарт в качестве придворного капельмейстера, где в оперном театре ставил оперы Моцарта, Бетховена, Херубини и Сальери и выступал публично как пианист. Уже после первого концерта певец и артист Эдуард Генаст с восторгом писал в своем дневнике: «Гуммель — мастер своего инструмента. Такого второго нет в Европе». К сожалению, вскоре между ним и директором театра появились трения: тот отказался принять в качестве певицы его супругу, выступавшую раньше на сцене оперного театра Вены. Во время краткого пребывания в Штуттгарте Гуммель предпринял два концертных турне: в 1817 году в Маннгейм и во Франкфурт-на-Майне и в 1818 году совместно с виолончелистом Николаусом Крафтом на Нижний Рейн и в Гамбург. Во Франкфурте он заболел, согласно заключению врача, «сильным, охватившим нижнюю часть туловища и конечности, ревматическим заболеванием», природу которого сегодня невозможно установить. Вследствие ухудшающихся отношений между ним и директором, которые были отягощены предвзятым отношением к Гуммелю всего двора с момента его появления в Штуттгарте, положение композитора становилось невыносимым. 27 декабря 1818 года он с большим разочарованием писал издателю Питерсу: «Здесь нет места для художника, способного обогатить мир своими работами, а только для обычных людей, заботящихся лишь о еде и питье и позволяющих себе все».
Поэтому уже 12 ноября 1818 г. он поставил в известность дирекцию при дворе, что «с сегодняшнего дня считает себя свободным от занимаемой должности». Принятию этого решения способствовало то, что он принял от барона фон Витцтум приглашение занять место капельмейстера Великого герцога в Веймаре, которое стало вакантным после смерти Августа Эберхар-да Мюллера в 1817 году. Карл Мария фон Вебер в Дрездене и Петер Йозеф фон Линдпайнтнер, тогдашний музыкальный директор Изартортеатра в Мюнхене, рекомендовали барону Гуммеля на эту должность, которая приносила ему доход 1600 талеров в год, а трехмесячный отпуск позволял совершать концертные турне. Уже 23 февраля 1819 года он вступил в новую должность, на которой находился до самой смерти.