И. Попов - Великая отечественная война в советской музыке

Песни о войне



Ноты, песни, сборники с нотами

 

НЕПОБЕДИМ НАРОД СОЗДАЮЩИЙ ТАКУЮ МУЗЫКУ

 

 

В оригинале эта фраза звучит несколько по-иному. «Какой дьявол может победить народ, создающий такую музыку!» — воскликнул один из американских слушателей после первого исполнения Седьмой симфонии Шостаковича в США, Более точно и ясно выражена эта мысль в рецензии, опубликованной по тому же поводу в американской газете «П. М.» «Страна, художники которой создают в эти суровые дни произведения бессмертной красоты и высокого духа, — непобедима».

Война не только не ослабила связи музыкальной классики, сложных симфонических и оперного жанров с самыми широкими слоями слушателей, но, напротив, упрочила их, вдохнула в них новую жизнь. История советской музыкальной культуры полна примеров того, как классическая и советская симфония активнейшим образом включалась в будни военной жизни. Патриотический митинг стихийно возник после исполнения Седьмой симфонии Д. Шостаковича для коллектива Ленинградского университета, находившегося в эвакуации в Саратове. Крупнейшими событиями неизменно оказывались симфонические концерты, оперные спектакли в прифронтовой Москве и в других городах. Но, пожалуй, ярче всего чувствовалась великая сила музыки в героическом блокадном Ленинграде.
«Первого мая 1942 года вместе с ленинградскими писателями я выступал по радио. — рассказывал А. А. Фадеев. — Накануне вылета из Ленинграда мне удалось попасть на концерт в зале филармонии. Говорю «удалось», потому что билеты почти невозможно было достать.

Симфонический оркестр, под управлением Элиасберга, исполнял Шестую симфонию Чайковского. Симфония началась. И только она началась, лица всех сидящих в зале преобразились... они, эти изможденные лица, стали очень ясными, открытыми и простыми. Они не были похожи на лица любого обычного концертного зала.
Раза два во время исполнения симфонии начинался артиллерийский обстрел города, а лица людей с тем же ясным, открытым и простым выражением, выражением знания, были обращены к оркестру,
Через три часа я был уже в Москве и вступил в привычные условия жизни. Но еще много дней я не мог привыкнуть к этой жизни. Снова и снова вставали в памяти моей и этот зал филармонии, и эти лица, и мощные звуки Шестой симфонии Чайковского, восходящие к небу»
Симфонический концерт, описанный А. А. Фадеевым, лишь один из многих, - состоявшихся в блокадном Ленинграде. 900 дней гитлеровцы стремились задушить, уничтожить город-герой. Но тщетны были все их попытки завоевать колыбель Октябрьской революции. И поразительная сила духа ленинградцев проявилась, в частности, и в этих блокадных симфонических концертах. Дирижер К. Элиасберг вспоминает, что «слушатели приходили к нам в Филармонию в любую погоду, в самый страшный мороз. Приходили с фронта, — а фронт был в шести километрах от центра города».

Симфонический концерт, состоявшийся в Академическом театре драмы имени Пушкина 5 апреля 1942 года, прошел при переполненном зале, хотя температура в нем была 8 градусов ниже нуля.
12 апреля 1942 года «Правда» писала: «…теперь, в дни Великой Отечественной освободительной войны советского народа, искусство нашло свое прекрасное применение. Пусть враг в своем диком зверином неистовстве топчет нотные тетради великого русского композитора Чайковского. Не заглушить ему музыки Чайковского, как не заглушить ему новые музыкальные симфонии, песни, поэмы, рождающиеся в дни войны».
Каковы же были эти новые сочинения симфонических жанров?
Обычно, когда говорят о советской симфонической музыке военных лет, в числе самых первых вспоминают Седьмую «Ленинградскую» симфонию Дмитрия Шостаковича. Подзаголовок этот явился результатом замысла композитора. «Я никогда в жизни не посвящал никому своих произведений, — писал он. — Но эту симфонию, если она удастся мне, я хочу посвятить Ленинграду. Потому что все, что я писал в ней, все, что я в ней выразил, связано с этим родным моим городом, связано с историческими днями обороны его от фашистских насильников».
Седьмая симфония писалась Д. Шостаковичем в предельно сжатые сроки. Три части партитуры были закончены уже в августе 1941 года. Финал завершен в Куйбышеве в начале 1942 года. Там же 5 марта оркестром ГАБТ СССР под управлением С.Самосуда симфония была впервые исполнена. Такая редкая для столь сложного жанра быстрота творческого процесса в данном случае весьма симптоматична. Огромный всепоглощающий творческий порыв охватил советских композиторов в первые же дни войны. Тем не менее это не оказывало отрицательного влияния на конечный художественный результат. Много славных страниц в золотую книгу советского симфонизма было вписано в грозовые военные годы. И первую из них по праву занимает Седьмая симфония Шостаковича.

В чем заключаются ее идейно-художественные достоинства? В этой симфонии с огромной выразительной силой композитор сумел разоблачить человеконенавистнеческую сущность фашизма, передать всенародный порыв испепеляющего гнева, охватившего советских людей после коварного нападения гитлеровцев, Знаменитый эпизод в разработке первой части, который часта называют «фашистский марш», принадлежит к ярчайшим страницам мирового симфонизма. Перед слушателем как бы воочию предстает картина безжалостного вражеского нашествия. Возникающая сначала издалека, потом непрерывно ширящаяся и растущая, механистично-выхолощенная, аэмоциональная, бездушная мелодия, обрастает все более пышным оркестровым нарядом, звучит все более грозно. Кажется, нет уже силы, способной удержать эту лавину, противостоять ей.

Через огромные тяжелейшие испытания проводит композитор своего героя на протяжении четырехчастного симфонического цикла. Но общий итог драматургического развития оптимистичен, жизнеутверждающ, полон несокрушимой веры в конечную победу. Не случайно основная тональность Седьмой симфонии — солнечноликующий до мажор. Не случайно столь большую драматургическую роль в этой партитуре играют эпизоды светлого радостного характера, возникающие то как экспозиционныи показ счастливой довоенной жизни советских людей, то как воспоминания о ней, то как победный итог трудной напряженной борьбы. Не случайно во всех четырех частях образам разрушительной силы последовательно противопоставлены образы созидания, образы жизни и красоты.
Так, в первой части образу зловещего шествия гитлеровских орд противостоит солнечная, динамичная, волевая главная партия и лирически-задушевная побочная. Лирически-обаятельные образы господствующие в скерцо, контрастируют с сурово-грозовой кодой первой части. Их сменяют в третьей части эмоции сосредоточенных раздумий, драматических переживаний, развертывающиеся в контрастном сопоставлении с чувством радости жизни, упоением красотой природы. Волевые, остро-импульсивные могучие образы, рождающиеся в конфликтных столкновениях с образами сил зла, определяют музыкально-драматургическую структуру финала симфонии.
Характерно, что слушательский отклик на Седьмую симфонию Шостаковича был необычайно широк. На всех континентах она воспринималась как своего рода символ борьбы советских людей с гитлеровскими захватчиками, как символ борьбы гуманистического жизнеутверждающего искусства против фашистского человеконенавистничества. Когда Седьмая симфония впервые исполнялась за рубежом (это было в Нью-Йорке), ее транслировали одновременно 134 радиостанции США и 99 радиостанции Латышской Америки.
«В этой симфонии я как бы слышал грохот пушек в Ленинграде, в Сталинграде, когда ваши и наши герои отдавали жизнь за грядущий мир, когда мы, коммунисты и партизаны, воевали с захватчиками. Мы всегда любили СССР и полагали, что не можем еще сильнее любить его. И все-таки мы полюбили Советский Союз еще сильнее, благодаря Вам и Шостаковичу, всем советским товарищам».
Это — отрывок из письма одного из чешских слушателей, полученного дирижером Е. Мравинским после первого послевоенного исполнения симфонии оркестром Чешской филармония под его управлением в Праге. Взволнованный тон этого письма и то, что чисто художественное впечатление от музыки сразу же перерастало в эмоции более широкого плана, ярко свидетельствуют об истинной художественной ценности произведения, его тесной связи с жизнью.

В 1943 году Шостакович написал Восьмую симфония». (Впервые Восьмая симфония прозвучала 4 ноября 1943 год» под управлением Евгения Мравинского). В масштабной монументальности этой симфонии ощутим гигантский охват жизненных явлений кипящей грозовой поры смертельного поединка советского народа с фашистскими захватчиками. Музыка Восьмой симфонии потрясает силой драматического напряжения. Противопоставления образов света и тьмы, зла и добра даны композитором в резкоконфликтных столкновениях, приводящих кульминациях к трагедийным взрывам. Особенно яркое воплощение в этой партитуре получили образы вражеского нашествия, мук и страданий людей. Эпическая мощь, величие героического подвига, упорство напряженной борьбы занимают также важное место в драматургической концепции сочинения, но в процессе развития они подчас отступают на второй план. В целом же Восьмая симфония активно утверждает силу и величие советского человека, утверждает гуманизм, идеи мира в прогресса.

Траурный колорит отличает музыку фортепианного трио и Второй фортепианной сонаты Шостаковича. Произведения эти не носят ярко выраженный реквиемно-фенебральный характер, но образы горя, боли невосполнимых утрат занимают важное место в их драматургических концепциях. Рядом с ними, как и в симфониях Шостаковича, возникают эпизоды скерцозно-гротескового характера, где моторное движение, становясь механистичным, аэмоционально-выхолощенным, создает впечатление бездушной злой силы. Взаимодействуя драматургически с музыкой, полной углубленного философского раздумья, они создают масштабную панораму событий, яркое образное целое, обладающее, как всегда у Шостаковича, большой выразительной силой.

Пятая симфония Сергея Прокофьева (законченная в 1944 году и впервые прозвучавшая 13 января 1945 года в Москве под управлением автора) — произведение иного драматургического плана. Ее нередко называют «Богатырской». И действительно, ассоциативные связи со знаменитой Второй симфонией Бородина здесь очевидны. Однако прямых аналогий с мелодикой Бородина при этом нет. «Богатырский» в данном случае сам характер музыкальных образов. Сколь ни трудны испытания, выпадающие на долю героя (в драматических эпизодах обостренная вплоть до трагедийного напряжения выразительность симфонии Прокофьева вызывает аналогии со Сходными фрагментами симфоний Шостаковича), твердая вера в конечную победу ие покидает нас ни на минуту. Величие и мощь взметнувшихся в яростном порыве неисчислимых сил народных сметут любого врага, сколь многочислен и жесток он ни был —таково непреложное убеждение композитора.

Музыка Пятой симфонии Прокофьева своей богатырской несокрушимостью вызывает в памяти законченную перед войной его же кантату «Александр Невский», созданную на основе музыки к одноименному фильму.- Речь опять-таки идет не о прямых интонационных аналогиях, а об ассоциациях широкого образно-драматургического плана. Драматичнейшая борьба с силами зла, воплощенными с беспощадным сарказмом в их тупом давящем натиске, типично русская безудержная богатырская удаль, скорбный плач по погибшим героям й, Наконец, Как итог всего динамичнейшего развития —- радостный победный всенародный праздник — таковы в обоих случаях основные образные сферы этих произведений. Особенно хочется подчеркнуть победную праздничность финала Пятой симфоний. Одним из первых, еще в разгаре сражений войны Прокофьев смог с такой большой выразительной силой дать симфонически-обобщенное воплощение радости, торжества окончательной победы над врагом.
Мужественность, героическая мощь образов доминируют и в партитуре Второй симфонии Вано Мурадели. Драматический пафос возникает здесь уже в начале первой части, основная мелодия которой звучит как широкая героическая песнь. И это эмоциональное состояние остается Доминантным в драматургической концепции всего сочинения. Симптоматично, что скерцо, трактуемое Шостаковичем, Прокофьевым и рядом других композиторов, как эпицентр образов зла, вражеского нашествия, во Второй симфонии Мурадели носит характер богатырского героического танца. В этом ощущается своеобразное преломление традиций русской классики (прежде всего Бородина и Глазунова, в симфониях которых скерцо особенно часто близки к народному танцу, удалому народному плясу) и грузинского воинского танца. Третья часть этой симфонии — суровый, мужественный, даже моментами грозный, героический танец, вызывающий ассоциации с древними воинскими играми.

Превосходная мастерская партитура, написанная с большой увлеченностью и волнением! Героическая мужественность симфонии сочетается с увлекающей мелодичностью языка, строгое благородство вкуса — с открытой эмоциональностью.
Сказанное в полной мере относится и ко Второй симфонии Арама Хачатуряна. Это также одно из лучших творений советского симфонизма военной поры. Законченная автором в конце 1943 года, ока впервые прозвучала в Москве 30 декабря 1943 года под управлением Б. Хайкина (после этого автор насколько переработал партитуру и в новой редакции премьера ее состоялась 6 марта 1944 года под управлением А. Гаука). В ней, как и в симфониях Шостаковича и Прокофева, в остроконфликтных сопоставлениях драматургически взаимодействуют образы мирной жизни советских людей и вражеского нашест» вия, созидания и разрушения, гуманизма и фашистской бес» человечности. Хачатуряну равно удалось воплощение эмоция волевой героики, народной скорби и сосредоточенных, углубленных раздумий. Он равно ярко живописует картины яростного народного гнева и грозного наступления фашистских полчищ. В лирических эпизодах композитор впечатляет напряженностью эмоционального тона музыки, «вспыхивающей яркостью» сердечных порывов. И, что весьма существенно, все это дано в диалектически-напряженном взаимодействии-развитии. Степень симфонического напряжения развития композиторской мысли в этой партитуре весьма высока. Но главная ее индивидуальная черта — доминирование эпической трагедийности, бросающей отсветы на многие эпизоды партитуры. В плане инструментовки это выражено в большой роли набатных колокольных звучаний, что дало даже повод назвать Вторую симфонии» Хачатуряна «Симфонией с колоколом». Набатность, колокольность здесь не только колористическая краска. Она обретает в партитуре уже своеобразную драматургическую роль, подобна тому, как это в иной образной сфере и в иной драматургической концепции имеет место в рахманиновских «Колоколах». Основное же во Второй симфонии Хачатуряна — органическое единение полноты лирических, драматических, трагедийных и героических эмоций, синтезирующихся в процессе остроконфликтного диадектического развития. При этом каждая образная сфера воплощается в кульминационных состояниях. Лирика — в поэтически-интимном и философски-углубленном полюсах. Драматизм — в острейших столкновениях сил добра и зла. Трагедийность доходит до фенебральных шествий похоронных маршей, смыкающихся с сумрачно-величавой темой знаменитого средневекового напева Dies irae. Но доминирует при этом, становится драматургическим итогом — победная героика, жизнеутверждающий оптимизм.
И все это воплощено с большим мастерством. Партитура Второй симфонии А. Хачатуряна отмечена печатью яркого таланта, большого мастерства, по словам Б. В. Асафьева, печатью «дарования роскошного, словно прирожденно-неистощимого»
Если бы советская симфоническая музыка ограничила свои крупные творческие свершения в годы войны упомянутыми сочинениями, и тогда вклад ее в борьбу советских людей за свободу Отчизны, вклад в сокровищницу культурных ценностей советского народа был бы весом и значителен. Однако советский симфонизм может гордиться десятками и десятками первоклассных произведений, в которых тема борьбы с фашистскими полчищами, тема борьбы за свободу Отчизны раскрыта глубоко, ярко, выразительно.
В сфере симфонического жанра необходимо отметить Двадцать вторую, Двадцать третью и Двадцать четвертую симфонии Н. Мясковского. Маститый мастер, крупнейший педагог, воспитавший не одно поколение советских композиторов-симфонистов, вновь убедительно продемонстрировал в них свой выдающийся талант и мастерство, Героико-мужественный тон музыкального языка, умение воплотить драматичный сюжет в ясной, отточенно-строгой форме отличают эти партитуры. Кстати, первые из них были написаны, как и Седьмая симфония Шостаковича, очень быстро. Уже в ноябре 1941 года была закончена партитура Двадцать второй симфонии. В конце того же 1941 года завершена Двадцать третья симфония народно-жанровая но характеру, преломляющая события окружающей действительности в несколько ином плане. Творчество большого композитора — великолепный образец творческой отмобилизованностй уже пожилого мастера в трудных условиях эвакуации (Мясковскому в ту пору было 60 лет), умения сконцентрировать творческую энергию, зажечь ее силой волевого упорства. И это не единственный пример творческой активности композиторов-мастеров старшего поколения. В частности, Р. Глиэр, находившийся в годы войны накануне семидесятилетия, к концу 1941 года написал превосходную увертюру «Дружба народов».

Велика выразительная сила Второй симфонии Т. Хренникова, драматургическая концепция которой также содержит картины счастливой предвоенной жизни, скорби утрат и поражения первых месяцев воины, борьбы с врагом и торжества победы над ним. Все четыре сферы образов воплощены Т. Хренниковым ярко индивидуально. Музыкальный язык симфонии отличается простотой и ясностью мышления, увлекающей эмоциональностью мелодизма, носящего отчетливый песенный характер в своем генезисе.
Богато образное содержание Второй симфонии Г. Попова. Удалое веселье, скорбь похоронного шествия, вскипающий народный гнев, эпическое величие, драматическая борьба, торжествующая радость победы нашли здесь свое воплощение. Подобно Прокофьеву Г. Попову близка сфера богатырских образов. Мощь, величие, несокрушимая сила нашли в его партитуре яркое воплощение.
Масштабным музыкально-поэтическим обобщением событий военных лет явилась оратория Ю. Шапорина «Сказание о битве за Русскую землю». «Лирическая полнота переживаний, пришедшая к советским людям в годы войны, — пишет доктор искусствоведения профессор И. Бэлза, — когда особенно возвышенными стали чувства любви, дружбы, преданности, запечатлелась во многих музыкальных произведениях. И все же преобладающими стержневыми образами, господствующими, в частности, в советском симфонизме военных лет, оказались образы эпической мощи, героики и волевой мужественности, побеждающей все испытания» Это меткое обобщение относится в равной мере и к упомянутым симфониям Шостаковича, Прокофьева, Мурадели, Хачатуряна, Мясковского, Хренникова, Г. Попова и к оратории Ю. Шапорина «Сказание о битве за Русскую землю».

Во всех этих произведениях и лирический, и героико-драматический, и трагедийный образы воплощены с большой выразительной силой. Но в «Сказании» они получили несколько иное по сравнению с чисто симфоническими произведениями воплощение. Наличие поэтического текста и элементов конкретной сюжетности, свойственные жанру оратории, определили здесь иные драматургические принципы.
«Сказание о битве за Русскую землю» — монументальная многочастная партитура, которая масштабностью формы напоминает оратории Генделя, Гайдна, а из русской классики — в первую очередь грандиозную по форме вторую кантату Танеева. В последовательности номеров здесь легко прослеживается сюжетная канва. Счастливая жизнь советского народа, нашествие фашистской армии, яростные схватки с врагом, временные отступления первых месяцев войны, горечь потерь, великая битва на Волге, начало победоносного изгнания гитлеровцев из пределов нашей Отчизны, мысли о грядущих светлых днях — такова в общих чертах пунктирно-сюжетная схема номеров оратории Ю. Шапорина.
«Сказание» стилистически и драматургически связано с предыдущей крупной работой композитора — симфонией-кантатой «На поле Куликовом». В этом произведении чувствуется настойчивое стремление Шапорина осмыслить вокально-симфоническими средствами исторические судьбы России в ее борьбе -с иноземными насильниками. Отсюда — подчеркнутая эпичность величавого строя музыкальных образов. Отсюда — их известная обобщенность. Если попытаться привести аналогию из сферы изобразительного искусства, то в отличие от блещущей яркостью красок «живописи маслом» симфонической лексики Прокофьева и Хачатуряна, пронзающей ясностью напряженнейших графических линий и одновременно скульптурной объемности симфонизма Шостаковича, это — фресковая живопись с ее чуть суровым сдержанным колоритом. Но во «фресковости» музыкального языка «Сказания» заключена большая выразительная сила. Многие номера его принадлежат к лучшим страницам творчества этого выдающегося мастера.
Вступительная часть «Весенний день» — одна из самых ярких в советской кантатной музыке картин безмятежного безоблачного счастья. Обрушивающееся внезапно «Нашествие» властно приковывает внимание слушателя к основному конфликту. «Плач женщин» — великолепное развитие традиций русских народных плачей с их мучительной скорбью. Подобным образом можно характеризовать едва ли не все номера этой оратории. Но хотелось бы выделить номера «Сказания» жанрово-характерного плана. В них композитору удалось найти оригинальный синтез мелодической простоты, броскости, «мгновенной узнаваемости» массовой песни и глубины симфонического развития. «Песня красноармейцев», «Баллада о партизанах» с их прочно врезающимися в память песенного склада мелодиями и симфонизированной тканью целого — хороший тому пример. -«Письмо другу» (на слова знаменитого стихотворения К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины») — это несколько иной вариант симфонизации массовых жанров, своеобразная экстраполяция бытового романса в кантатно-ораториальную сферу. Нельзя не упомянуть также обладающий огромной выразительной силой хор «Вечная слава, вечная память павшим героям». Его суровая сдержанность идет от древних русских похоронных напевов, в которых неизбывная скорбь тем сильнее, чем сдержаннее внешние формы ее проявления.

Если попытаться, забегая вперед, сформулировать общие признаки, характерные для кантат и ораторий, написанных.композиторами в годы войны, то бросаются в глаза две примечательные особенности. Первая из них касается тематического содержания. Вторая — музыкального языка. Кантатно-ораториальный жанр часто был тематически ретроспективен, тяготел к сюжетам мифологическим, библейским, историческим, обобщенно-символическим. В годы Великой Отечественной войны оказалось, что жанр этот обладает великолепными возможностями воплощения остросовременных драматичных сюжетов. Тематическое обновление закономерно вызвало к жизни демократизацию, яркую народно-национальную окрашенность музыкального
языка.
Качества эти полно раскрылись в упоминавшемся «Сказании о битве за Русскую землю». Они же характерны и для других творчески значительнейших кантат и ораторий.
«Кантатной сестрой» Седьмой симфонии Шостаковича можно назвать поэму-кантату Н. Мясковского «Киров с нами». Героический подвиг ленинградцев получил в ней также очень яркое воплощение. Чеканные литые строфы знаменитой поэмы Н. Тихонова распеты и симфонически развиты композитором с большой выразительной силой. Суровая мужественная героика, столь характерная для поэмы «Киров с нами», хорошо передающая несгибаемую железную волю ленинградцев, определяет эмоциональный строй этого произведения.
Под грохот полночных снарядов,
В полночный воздушный налет
В железных ночах Ленинграда
По городу Киров идет.

Этот лейтобраз поэмы Тихонова определяет и образную драматургию кантаты Мясковского. Второй ее компонент — подымающийся испепеляющий врага грозный вал народного гнева.
И Красное знамя над ними.
Как знамя победа, встает.
И Кирова грозное имя
Полки ленинградцев ведет.

Среди первых откликов композиторов на события Великой Отечественной войны заметное место занимает кантата Д. Кабалевского «Родина великая», датированная 1941 годом. Эта одночастная вокально-симфоническая поэма проникнута драматической героикой. Следующее произведение композитора в этом жанре — сюита для хора с оркестром «Народные мстители» (на слова Е. Долматовского) написано в 1942 году. В «Народных мстителях» повествуется о боевых делах украинских партизан. Повествование это ведется с большим драматическим напряжением и эмоциональным размахом.
Несколько слабее по музыке оратория М. Коваля «Народная
священная война», в которой наряду с мелодической свежестью, яркостью хоровой фактуры, ощутима некоторая недостаточность развития формы. Произведение это явилось одним из самых первых композиторских откликов на бурю фашистского
нашествия. «Народная священная война» написана в течений июня—июля 1941 года.
Упомянутые сочинения симфонических жанров относятся в большинстве своем к русской советской музыке. Лишь произведения А. Хачатуряна принадлежат к армянской национальной школе и В. Мурадели — к грузинской, но и то с известными оговорками, потому что оба эти мастера давно и прочно связали свое творчество с традициями русской и мировой классики, и оба эти фактора играют в их творчестве наряду с национальной почвенностью языка важнейшую роль. Однако многонациональный характер советской музыки раскрылся в годы военных испытаний столь же полно и ярко, как и дружба советских народов на фронтах борьбы с гитлеровскими захватчиками.

Для всех национальных школ советской музыки в целом п советского симфонизма, в частности, в эти годы характерен не только интенсивный творческий подъем, но прежде всего концентрация усилий на теме защиты Отчизны. Воспитанию чувств патриотизма, преданности Коммунистической партии, ненависти к врагу, мужества в борьбе с ним, уверенности в грядущей Победе отдавали свои лучшие творческие вдохновения композиторы всех республик нашей великой Родины. Творческое единение и сплоченность советских композиторов были необычайна сильны и беспрецедентны.
Заметным явлением в грузинском симфонизме стала Симфония Ш. Азмапарайшвили. Ее героико-драматичный накал хорошо передает пафос борьбы с гитлеровскими захватчиками. В резко конфликтных сопоставлениях контрастных образов счастливой жизни советских людей и вражеского нашествия с большим внутренним напряжением развивается центральная мысль сочинения о неизбежности нашей победы.

Несколько в ином, философски-углубленном, плане трактует эту тему Первая симфония А. Баланчивадзе — монументальное сочинение, проникнутое патриотической идеей борьбы за счастье и независимость Родины. Традиции русской симфонической. классики, ощущающиеся более всего в динамике и размахе мелодического развития, сочетаются в ней с новаторски-смелым вовлечением в сферу интонационных принципов симфонизма национального грузинского мелоса и присущих ему гармонии и ритмики.
Г. Киладзе свою симфонию, посвященную Великой Отечественной войне, назвал «героической». Этот авторский подзаголовок хорошо передает характер образов, которые несут здесь основную драматургическую нагрузку. Эпическая мощь, величие непреклонной силы в контрасте с нежной лирикой и уродливо-фантастическими образами зла — вот основное образно-тематическое содержание этого произведения.
Программный подзаголовок есть и у симфонии Д. Торадзе. «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины»,—гласит он. Такой эпиграф, естественно, определяет образно-драматургический строй четырехчастного симфонического цикла, в котором образы героической борьбы и жизнеутверждения сочетаются с образами печали, народной скорби о героях, отдавших жизнь за свободу Отчизны.

Темы, связанные с Великой Отечественной войной, сыграли весьма заметную роль в творчестве Ш. Мшвелидзе. Уже в 1943 году он выступил с Первой симфонией, в которой воспел Советскую Армию, героически отстоявшую Кавказ от гитлеровских захватчиков. Через год композитор создает Вторую симфонию, названную им «Симфония радости и победы». Такой программный подзаголовок закономерно вызвал к жизни и соответственный образный строй, и драматургическую концепцию. Через драматичную борьбу к торжеству и ликованию — такова ее линия развития. Обе симфонии отличаются яркостью мелодики и масштабностью динамически-напряженных симфонических разработок музыкально-тематического материала. Своеобразен яркоиндивидуальный творческий почерк Мшвелидзе-симфониста, основанный на мастерском претворении ладово-интонационных приемов грузинской народной полифонии.
Все эти качества с особой яркостью раскрылись в его оратории «Кавкасиони». Этот монументальный Восьмичастный цикл по глубине образного обобщения, масштабности драматургических концепций, размаху формы целого принадлежит к крупным явлениям всего советского симфонизма. Жаль лишь, что в партитуре этой ощущается некоторое увлечение композитора гипертрофированными оркестровыми звучностями.
Среди творческих достижений армянской композиторской
Школы привлекает внимание оратория «Давид-Бек» А. Сатяна, написанная на яркопатриотический текст А. Исаакяна. Образный строй оратории — эмоционально-приподнятый, мужественный приближает ее к музыке наших дней. Повествуя о героическом прошлом Армении, А. Сатян проводит параллели с событиями настоящего. Восприятию музыкальных образов «Давид-Бека» как ярко современных способствует то, что творческий, почерк А. Сатяна отличается яркостью и простотой, свойственной армянской народной песне, точнее, ее интонационному строю в современном бытовании.
Темпераментно, с драматическим напряжением трактует тему войны Н. Чемберджи в Героической поэме для симфонического оркестра. Заметное место в музыкальных летописях Великой Отечественной войны занимает его симфония-поэма «Армения»., Этот четырехчастный цикл с большой выразительной силой воплощает образы труда и борьбы советских людей в годы великой битвы с фашистскими захватчиками. Первая часть рисует созидательный труд советских людей. Вторая — грозную опасность, нависшую над страной, сплоченность народных масс, грудью вставших на защиту Отчизны. Песенный разлив третьей части живописует картины родной природы, монументальный финал передает напряжение боев с врагом и торжество Победы. Всю симфонию в целом отличает ясная простота мышления, отчетливая опора на характерные интонации народной мелодики, что во многом способствует прочности ее контакта со слушателем.
Среди программных симфонических произведений азербайджанской композиторской школы значительный интерес представляет также созданная по горячим следам событии драматично-взрывчатая и вместе с тем сурово-скорбная поэма «Памяти героев Отечественной войны» Д. Гаджиева. Сильное впечатление производит его Первая симфония. Написанная с широким использованием традиций русской и мировой классики (в музыкальном языке ее ощутимы, в частности, претворенные по-своему реминисценции Шостаковича), она в то же время опирается на национальный азербайджанский мелос с его протяженным развертыванием бесконечно льющихся мелодий, прихотливо-узорчатой, но чрезвычайно динамичной ритмикой.

Одним из первых сочинений на тему о Великой Отечественной войне явилась симфония-кантата украинского композитора А. Штогаренко «Украина моя». Написана она на тексты А. Малышко и М. Рыльского. Первая часть симфонии-кантаты «Вставай, страна родная!» — могучий хоровой призыв, поднимающий народ на великую битву. В напряженном симфоническом развитии проходят перед нами образы героев далекого прошлого, возникают скорбные напоминания о гибнущих под гнетом оккупации братьях-украинцах. Итог этого развития — сокрушающий вал народного гнева. Полная поэтичной нежной лирики вторая часть «Колыбельная» контрастирует одновременно с грозовым звучанием первой части и маршевой динамичной энергией скерцо (третья часть названа автором «Партизанская»). Эта напряженная динамичность развития мысли, масштабная фресковая драматургия сохраняется вплоть до финала, представляющего собой величественную победно-торжественную оду.
Музыкальный язык симфонии-кантаты «Украина моя» Характерен сочетанием щедрой, типично вокальной мелодичности с интенсивностью симфонического развития мысли. А. Штогаренко прекрасно владеет богатой палитрой вокально-оркестровых выразительных средств.
Много ярких страниц в кантате «Клятва» и симфонической поэме «Дорогами славы» украинского композитора Ю. Мейтуса. Впечатляют ясностью реалистического мышления и зрелостью симфонического мастерства кантаты «Ленинградцы» и «Партизаны» белоруса А. Богатырева, Патриотическая симфония эстонца Э. Каппа. Чувством любви к Отчизне пронизаны сюита для симфонического оркестра «Молдавия» и симфоническая поэма «Днестр» молдаванина С. Няги.
Даже такой беглый обзор творчески ярких сочинений, посвященных теме Отечественной войны, дает некоторое представление об огромном размахе композиторской активности. Истинный масштаб ее значительно больше. Ведь в том же Азербайджане один У. Гаджибеков посвятил этой теме только в кантатном жанре три художественно значительных произведения.
Тема Великой Отечественной войны была творчески-интенсивной и в тех национальных композиторских школах, которые в силу особенностей пути исторического развития лишь недавно начали осваивать сложные симфонические жанры. Военная тематика горячо волновала всех композиторов и они стремились воплотить ее с максимальной творческой отдачей, избирая жанры, где творческие задачи были наиболее сложны.

Музыкальные культуры, национальный мелос и метроритмика которых на протяжении многих столетий вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции никак не соприкасались со сферой европейской полифонии, европейского симфонизма и круг выразительных средств ограничивался вокальной, монодией и инструментальными наигрышами, выдвинули меньше произведений. Тем не менее в узбекском симфонизме можно вести речь почти о двух десятках профессионально-зрелых произведений. В частности, «Героическая симфония» и симфония. «Слава победителям» М. Ашрафи написаны темпераментно, с хорошим знанием симфонической техники, умелым отбором интонационального материала и четкой драматургией его развития.
Тема героической борьбы советского народа с гитлеровскими захватчиками заняла прочное место в музыкальном творчестве на долгие годы. Особенно плодотворно эта тема развивалась в кантактно-ораториальном жанре, что легко объясняется его масштабной монументальностью, а также возможностью воплощать персонифицированные музыкально-поэтические образы с конкретным сюжетным развитием. В. первые послевоенные годы» здесь выделились оратории Е. Голубева «Герои бессмертны» и «Реквием» Ю. Левитина. Обе они трактуют тему в философски-обобщенном плане. В обоих ораториях фенебральные мотивы, связанные с горечью гибели героев, диалектически взаимодействуя с образами величия и мощи советского народа, приводят к торжеству конечной победы. И «Герои бессмертны», и «Реквием» — высокопрофессиональные партитуры, в которых мастерски используются разнообразные краски симфонического оркестра двадцатого века.

В музыкально-драматической поэме В. Юровского «Зоя» для хора, сопрано соло и чтеца (на слова М. Алигер) впечатляет органичное сочетание глубокой лиричности с героическим» началом. Оно присутствует и в центральном образе Зои Космодемьянской, и в общей музыкально-драматургической концепции сочинения. Нужно, правда сказать, что в образе самой Зои ощутим все же некоторый крен в сторону лирики в ущерб-, героике.

Оратория В. Сорокина «Александр Матросов» — своеобразный вокально-оркестровый цикл (оркестр, мужской хор и три солиста), в котором чередуются песенные эпизоды, музыкально-драматические сцены, речитативы и симфонические фрагменты. Наиболее выразительны здесь песни и песенные эпизоды. Их мелодическая яркость определяла большой успех сочинения у слушателей.
Самым значительным произведением в этом жанре является «Реквием» Д. Кабалевского (на слова Р. Рождественского). Он написан совсем недавно. Более двадцати лет отделяют его партитуру от грозных дней войны. Возможно, именно поэтому философская глубина этого произведения столь велика. Однако музыка Д. Кабалевского отнюдь не производит впечатления эпически-спокойного взгляда в прошлое. Она горяча, взволнованна. Но жар души поверяется здесь мудростью высокого мастерства.
Яркость и философская глубина музыкально-поэтических образов, отточенность формы, масштабный охват явлений действительности в их глубинной сути — все это наличествует в произведении Д. Кабалевского в самой высокой степени.
Немало художественно-масштабных сочинений, посвященных событиям военных лет, было создано уже с той или иной временной дистанцией и в собственно симфоническом жанре.
Шестая симфония С. Прокофьева отличается разнообразием и богатством выразительных красок. Поэтичная лирика и вспышки нервных, необузданных эмоций, несокрушимый оптимизм мироощущения и экспрессионистская обостренность горечи, скорби, боли утрат. Рядом соседствуют самые различные образы, дающие очень яркую, но подчас и противоречивую картину жизни. Однако написано это все с присущим композитору блеском мастерства.

Двадцать седьмая симфония Н. Мясковского, подытоживающая огромный творческий путь крупнейшего советского симфониста, впрямую не связана с темой войны. Однако не случайно критики неоднократно связывали ее образное содержание с думами о судьбах нашей Родины и событиях Великой Отечественной войны. Три части этой симфонии подобны трем актам драмы. Сумрачная, напряженная в своем сдержанном драматизме первая часть—это как бы мысли о трагическом в жизни, о неизбежности смерти. Вторая, с ее проникновенной лирикой начального и заключительного эпизода и скорбно-смятенным центральным эпизодом — воплощает различные стороны бытия. Природа и жизнь человека, скорбь человеческой души о погибших — таков образный строй этой части. Финал через контрастное сопоставление — развитие различных эмоциональных состояний утверждает образ массового шествия победившего народа.
Как видим, образы войны даны здесь уже в опосредствованном, философски обобщенном плане. И это характерно для жанра циклической симфонии с его тенденцией к углубленному отображению действительности. В первых военных симфониях, написанных по горячим следам событий, естественно, было больше элементов непосредственного, почти до зримой картинной наглядности, восприятия художников окружающих событий. Знаменитый «фашистский марш» из первой части Седьмой симфонии Шостаковича в этом смысле очень показателен. Теперь в циклических симфониях все чаще доминирующее значение приобретают элементы обобщения, углубленного образного исследования больших пластов жизни народа в целом историческом периоде. Сходные процессы, кстати, идут и в кантатно-ораториальном жанре. Сопоставление картинно-жанровой сюиты для хора с оркестром «Народные мстители» Д. Кабалевского» написанной в 1942 году, и его же философско-масштабного «Реквиема»,.прозвучавшего четвертью века позже, в этом плане очень красноречиво.
Обобщенное, с тенденцией к глубинному постижению сути процессов жизни отображение действительности отличает Четвертую симфонию Д. Кабалевского, Пятую (Героическую) симфонию В. Щербачева, Третью симфонию Н. Пейко. Облик каждой из них ярко индивидуален. Симфония Кабалевского впечатляет чеканной стройностью формы, неукоснимой логикой диалектико-конфликтного развития контрастных образов от мрачной трагедийности, оттеняемой светлой лирикой, к радостному жизнеутверждению бытия. Героическая симфония Щербачева трактует тему Великой Отечественной войны через призму традиций русского эпического симфонизма. Композитор переосмысляет образы далекого прошлого, в них ищет аналогии с современностью, через них дает симфоническое обобщение беспримерным ратным подвигам советских людей. Наиболее сильная сторона музыки Третьей симфонии Пейко — яркая драматургичность образов, тонкость и оригинальность ладово-гармонических и оркестровых выразительных средств. Общее во всех трех сочинениях — понимание симфонизма как метода философско-образного, масштабно-концепционного принципа художественного мышления, при котором красочная яркость отдельных эпизодов становится фактором второстепенным.

Это, разумеется, не относится к симфонизму программному, где образная конкретность, красочная яркость тематического материала — качество непременное. Такова, в частности, обладающая большой выразительной силой симфония-легенда «Памяти Зои Космодемьянской» С. Разоренова.
Что характерно для советской симфонической музыки, посвященной теме Великой Отечественной войны, для работы композиторов в этой сфере?
Первое, что бросается в глаза, количественный размах, высокая, часто до всеобщности, творческая активность. Одновременно с этим взволнованное, глубокое вдумчивое отношение к теме, концентрация творческой энергии композиторов на самых жизненно-актуальных темах, концентрация столь высокой степени, что аналогии ей в мировой истории музыки подобрать очень и очень трудно. Большую часть появлявшихся и появляющихся симфонических сочинений смело можно причислить к творческим завоеваниям советской музыки и именно поэтому они находили и находят дорогу к сердцам слушателей.
Наконец, последнее по счету, но не по важности обобщающее наблюдение: тема защиты Отечества от гитлеровских варваров, пронизывавшая композиторское творчество в годы войны и занимающая в нем по-прежнему важное место, решалась и решается композиторами в оптимистическом жизнеутверждающем плане. Героика, мужество, несокрушимая сила — вот доминантные краски симфоний и кантат, посвященных Великой Отечественной войне.