Русский оперный театр. Очерки
Книга о русских композиторах и произведениях на стихи А.С.Пушкина
Там, где Серов видел только «ложное отношение к избранному сюжету», Ларош, исходя преимущественно из музыкального материала и подробно анализируя его, приходил к заключению: «Что у Пушкина намек, то у Глинки полное воплощение».
Лароша, как и Стасова, отнюдь не смущало, что Глинка не воспринял пародийности сказки Пушкина.
В своей замечательной работе, вышедшей из печати лишь через десять лет после смерти великого композитора, н 1867 году («М. И. Глинка и его значение в истории музыки»), этот критик высказал такие мысли: «Самые даровитые оперные композиторы писали в своих операх более себя, нежели своих лиц.»; «У Глинки впервые мы видим превосходную и богатую музыку, целиком обращенную на служение поэтической идее.»; Глинка «находил дышащие правдой звуки для передачи мыслей, настроений, для обрисовки характеров и ситуаций.»; «он один из всех музыкантов нашего столетия написал оперу, которая. почти вся, в своей музыке изображает не общие, неопределенные чувства, не ощущения самого композитора, а страсти и характеры действующих лиц: оперу, в которой некоторые характеры действующих лиц переданы звуками с такою изумительною меткостью, что исчезни слова оперы и сохранись только ее музыка,—музыкальный анализ мог бы воссоздать эти характеры во всей их целости, до того они нам рисуются в мелодии, в ритме, в гармонии, в оркестровке; оперу, в которой музыкальный стиль с удивительною гибкостью следует за бесконечным разнообразием сюжета, изображая отдаленные эпохи, схватывая характер различнейших народностей, рисуя целые пейзажи. наконец, оперу, в которой. ни одна нота не написана для наполнения времени сценического представления чем попало, оперу, где нет второстепенных ролей, побочных сцен, а мельчайшая подробность доведена до высочайшей законченности.»
«Из пушкинского «Руслана» Глинка взял только основное содержание, но отношение к этому содержанию у Глинки вполне национальное,— что значит: искреннее, глубокое, правдивое».
Можно ли при том художественном результате, какой был признан поколениями слушателей и большинством лучших представителей нашей критики, сказать, как не раз говорилось в его эпоху, что Глинка сделал ошибку, взяв эту пушкинскую тему?
В молодой пушкинской поэзии он нашел себя, нашел выход своим творческим силам, во всем их разнообразии. Величайшая черта Пушкина, о которой мы говорили в первом нашем очерке, — многосторонность — отразилась в творчестве первого великого русского композитора-классика со всей полнотой. Больше того, именно Пушкиным вызвана в Глинке эта черта, показавшая его в «Руслане» как ярчайшего народного музыкального художника, с широким охватом явлений жизни, темных и светлых, печальных и радостных («печаль же радости залог»).
Личное отношение Глинки к Пушкину и его поэзии неизменно отличалось глубоким уважением и пониманием его значения в искусстве. Это звучит и в «Записках» и в ряде писем композитора.
В 1840 году в письме к А. П. Керн (от 17 августа) он просит ее дать «подробное описание» ее пребывания в Тригорском и сообщить «в особенности о месте, где покоится прах Пушкина».