В.Яковлев - Пушкин и музыка

Русский оперный театр. Очерки

А.Пушкин

Н.Римский-Корсаков



Книга о русских композиторах и произведениях на стихи А.С.Пушкина

 

 

Пушкин и Римский-Корсаков

«Золотой петушок»

1 2 3 4 5 6


 

Либреттист с большим искусством овладел складом и стилевыми приемами поэта в сказке, выдержал и характер звучности его стиха, его четкость, меткость и т. д., как то было и в «Салтане», однако в «Салтане» текст расширялся извлечениями из поэтических данных — по народным мотивам Пушкина, а также непосредственно из текстов народных прибауток, присловий, присказок. Это создавало выразительный отпечаток цельности пушкинского текста во всем произведении.

В «Золотом петушке» необходимость дать полные характеристики действующим лицам, какие у поэта, кроме Додона, отмечены лишь мимолетными штрихами, привели к некоторым, впрочем немногим, неудачам, например в тексте у Шамаханской царицы (вторая ария), не только в смысле образа, но и по внешней форме. Но в итоге В. И. Вельский и в «Золотом петушке» достиг надлежащей выдержанности сказочного склада в колорите, данном Пушкиным, и тем самым облегчил композитору задачу создать музыкальные образы и.сцены как раскрытие того поэтического источника, какой послужил основой для оперы *.
Об опере «Золотой петушок» можно было бы повторить то, что было сказано о Глинке,
то есть — «что у Пушкина намек, то у Римского-Корсакова воплощение». Эго в особенности относится к сатирической стороне спектакля; при той же направленности, что и у Пушкина, она получила здесь еще большее заострение.
«Зерно» сказки сохранилось, что же касается образа Шемаханской царицы, то, слегка очерченный поэтом, он дал возможность композитору как бы подвести окончательные итоги, дать конечное завершение «восточным» мотивам в русской классической музыке. Здесь искусство зрелого мастера покоряет слушателей своим опять новым волшебным звучанием, тонким рисунком мелодий и доводит впечатление от фантастического образа до жуткой реальности.

Автор настоящей работы хорошо помнит, как первое исполнение «Вступления» и «Шествия» из «Золотого петушка» в концерте произвело трудно определимое впечатление — полной неожиданности по осязаемой зрительной яркости и богатству разнообразных звучаний, слитно воспринимаемых.
О многочисленных цензурных притеснениях, каким подвергались либретто и клавир «Золотого петушка» при их появлении, в последнее время не раз писалось. Автор статьи сохранил воспоминание о той тревоге и беспокойстве, какое испытывали тогда все приверженцы русской музыки. Вспоминается также и первое представление оперы в старом Петербурге, в одном из частных театров с хорошим составом исполнителей. Вновь удивлявшее мастерство композитора было тем сильнее, что все его остроумные находки, все творческие новости воспринимались непосредственно, без усилия; беспримерное по новизне музыкально-театрального замысла (опер в таком жанре никогда не бывало) и непрерывно яркое общехудожественное впечатление вызывало разные, но острые чувства; к ним присоединялось глубокое сожаление о безвременном уходе из жизни любимого творца в музыкальном искусстве.

За восемь лет до того (2 июня 1900 года) Н. А. Римский-Корсаков в одной из своих бесед высказался об оперных формах так: «Я того мнения, что одна из главнейших задач оперного композитора заключается именно в том, чтобы до начала сочинения музыки верно придать подходящую, вполне оригинальную данному сюжету форму, тем более, что оперная форма — вещь далеко не неподвижная, как то полагают Вагнер и г. г. вагнеристы. Я лично по крайней мере никогда не верил в существование одной единой, истинной формы,— и, наоборот, в своей музыке дал целый ряд разнообразных решений этой сюжетной художественной задачи. По моему крайнему убеждению, в действительности должно существовать почти столько же различных оперных форм, сколько существует отдельных типов оперных сюжетов».
Эго самонаблюдение композитора, объясняющее его творческий путь, напоминает нам, что всякое новое явление в оперном творчестве Римского-Корсакова создает каждый раз и обновленное чувство восприятия, несмотря на кажущуюся близость большинства его художественных задач в опере. В этом была и есть радость, последняя же его творческая удача, о которой шла речь, дорога и тем, что она связана с именем Пушкина, сказки которого с такой любовью, проникновением в самое существо народности его поэзии и замечательным искусством переданы в звуках великим русским музыкантом.

* После появления в печати либретто передавали, что некоторые авторитетные пушкинисты того времени готовы были отдельные строки, принадлежащие В. И. Вельскому, принять за стихи Пушкина.

1 2 3 4 5 6