Еще сравнительно недавно широкому кругу слушателей казалось, что Глинка, а вслед за ним и великая русская классическая музыка возникли как бы из ничего, чуть ли не на пустом месте. Россия до-глинкинской поры представлялась какой-то глухой музыкальной провинцией, лишенной ярких художественных событий, а тем более национального своеобразия. Между тем все обстояло совсем не так, и сегодня для нас открыты многие замечательные страницы и древнерусской музыкальной культуры, и, конечно, завоевания XVIII века.
В ряду талантливых предшественников Глинки, отца русской классики, быть может, прежде всего надо назвать Евстигнея Ипатовича Фомина, которого по праву считают крупнейшим реформатором отечественного музыкального театра того далекого времени. К сожалению, в пыли веков затерялись многие произведения композитора, а заодно и подробные сведения о его жизни и деятельности. Однако советские ученые сделали все возможное, чтобы исследовать его творчество, возродить к жизни дошедшие до нас произведения.
Теперь известно, что Фомин начинал свой путь в Петербургской академии
художеств и сперва был зачислен в ее архитектурный класс. Однако очень
скоро определились музыкальные склонности юноши, и он приступил к занятиям
под руководством господствовавших здесь итальянских и немецких педагогов.
М. Буини, Г. Раупах, Ф. Сартори — вот его первые наставники.
В академии Фомин сумел проявить лучшие стороны своего дарования и привлек
внимание строгих учителей. Характерно, что при выпуске он был отмечен
особой наградой. Медаль присуждалась в академии лишь за достижения в классах
живописи, скульптуры и архитектуры. Заслужил ее и музыкант Фомин. А чтобы
не нарушать действующего регламента, приняли следующее постановление:
«Из числа выпущенных пятого возраста учеников Евстигнею Фомину, как по
уставу на превосходные успехи в музыке не положено золотой или серебряной
медали; однако ж бывший ученик онь1Й во все время своего воспитания и
учения оказал перед многими отличное превосходство не только в своем искусстве,
в котором имеет уже по природе редкие таланты, но паче всего превосходным
благонравием по сие время заслужил удовольствие своих начальников; а потому
в силу привилегии и устава достоин отменного призрения; чего ради господину
эконому и выдать ему, другим не в образец, вместо золотой медали пятьдесят
рублев».
И еще одно важное поощрение. В числе лучших воспитанников Фомин был командирован для завершения образования в Болонскую филармоническую академию. Здесь его педагогом.стал один из крупнейших европейских музыкантов падре Дж. Мартини, а затем С. Маттеи. Оба они высоко ценили талант молодого русского композитора. В 1785 году Фомин завершал академический курс выпускным экзаменом. Как отмечает М. Шагинян, «попасть в академики удавалось очень немногим. Каждого испытуемого запирали в отдельную комнату, где он не мог ни с кем сообщаться, тема давалась обычно из старой, трудной церковной музыки, учитывалось время, за которое она была решена, и ее качество обсуждалось членами жюри, тоже при закрытых дверях, до голосования. Но главное — самый допуск к испытанию был делом очень серьезным и разрешение получали только те, кто уже успел прославиться или имел большие заслуги в области музыки».
Итак, в 1786 году 25-летний Фомин вернулся на родину членом Болонской
филармонической академии. Дальнейшие сведения о творческой жизни замечательного
музыканта носят отрывочный характер. Известно только, что работал он интенсивно,
смело открывая новые пути. И как это нередко случается, новаторские искания
композитора не находили достойного отклика у современников. Так было,
в частности, и с первой оперой Евстигнея Фомина «Новгородский Боеслаевич»,
хоть и написана она была на либретто самой императрицы. Композитор весьма
свободно подошел к трактовке литературного источника, во многом переосмыслил
его. Как предполагает Б. Доброхотов, «глубоко народная по духу музыка
Фомина не понравилась Екатерине, и композитор был признан лицом, не угодным
двору».
Стремление к национальному своеобразию нашло отражение и в комической
опере «Ямщики на подставе», где литературным соавтором композитора выступил
известный знаток народного творчества Н. А. Львов. Это свое произведение
Фомин насытил многими выразительными песнями, как народными, так и оригинальными,
выдержанными в фольклорном духе. Определенная социальная окраска была
свойственна и сюжету И. А. Крылова, на котором композитор остановился
в опере «Американцы». Как видим, у Фомина была ясная творческая позиция,
с которой он и подходил к созданию музыки. Национальное начало, свойственное
многим его сочинениям, делает Фомина прямым предшественником русской классической
традиции.
В то же время композитор органично использовал и строгие европейские
формы, которые он так тщательно изучал еще в бытность свою в Болонье.
Словом, творчество Фомина представляет весьма широкий художественный спектр.
В своей книге «Русская опера Глинки» А. Рабинович пишет: «В каждом из
своих музыкально-театральных произведений Фомин является нам в совершенно
ином, новом виде: знаток и усердный пропагандист народной песни в «Ямщиках»,
послушный последователь классицистов в «Американцах» и «Золотом яблоке»
и яростный, смятенный «предромантик» в «Орфее».
Последняя опера стала вершиной творчества композитора. Этот мифологический
сюжет вдохновил многих художников на создание замечательных произведений.
В данном случае основой для музыкального воплощения стала пьеса крупного
русского драматурга Я. Б. Княжнина. Еще в 1781 году она была поставлена
в Петербурге с музыкой Ф. Торелли. Теперь, по прошествии десяти лет, Фомин
нашел совершенно новый, своеобразный подход к бессмертному сюжету. По
словам Б. Доброхотова, композитор «вкладывает в вечную тему любви и разлуки
живые, глубоко пережитые, волнующие чувства. Психологическая углубленность
и неистовый драматизм, столь ярко ощущающиеся в музыке этого произведения,
правдиво — очень по-русски—раскрывают внутренний мир человека».
Музыкальное богатство «Орфея» позволяет поставить эту оперу в один ряд
с лучшими достижениями мировой художественной культуры на исходе XVIII
столетия. Тем не менее понадобилось целых полтора столетия, чтобы «Орфей»,
как и страницы творения Евстигнея Фомина, вернулись к людям. Теперь музыка
выдающегося русского композитора, открывшего дорогу титанам следующего
века, возродилась и на концертной эстраде, и на театральной сцене. И ее,
наконец, оценили по достоинству.
Прочтите: Б. В. Доброхотов. Евстигней Фомин. М., 1968.