В одном из писем В. В. Стасова Митрофану Петровичу Беляеву есть такие
строки: «Однажды Репин мне вдруг говорит: ,А какая славная фигура, какая
красивость и значительность в этом Вашем Беляеве! Я часто рассматриваю
его в концертах Дворянского собрания и все только больше и больше любуюсь.
Вот бы кого я хотел написать!!"—„А что, и взаправду,—с живостью отвечал
я,—хотите, я пойду и скажу ему?" — „Пожалуйста, пожалуйста",—отвечал
Репин, и через несколько минут я пошел к месту, где сидела эта «могучая
и красивая фигура»,— пошел и сказал: „Репин просит Вас позволить написать
с Вас этюд-портрет—ему Ваша личность ужасно нравится и приятна!"
— Вы тотчас согласились, познакомились с ним, и дело пошло в ход».
Эта репинская работа находится в Русском музее. Там же хранятся портреты
Римского-Корсакова, Лядова, Глазунова. В таком соседстве есть глубокая
закономерность. Просвещенный меценат многое сделал для этих своих друзей-композиторов,
да и для процветания всей русской музыки конца прошлого — начала нынешнего
века. Впрочем, сам Беляев не любил, когда его называли меценатом. «Желая
платить свою дань родине,— говорил он,— я выбираю ту форму, которая мне
более всего симпатична».
Все предвещало Беляеву блестящую коммерческую карьеру. Что было проще,
чем пойти по стопам отца и продолжать его хорошо налаженное лесопромышленное
дело? Так оно поначалу и складывалось. Но в 1884 году Митрофан Петрович
решительно отошел от дел, и причиной тому были художественность его натуры,
беззаветная любовь к искусству.
Крутой поворот в жизненной судьбе коммерсанта не был неожиданностью для
окружающих. Еще в детстве он овладел игрой на скрипке и фортепиано, а
будучи студентом Петербургского реформатского училища, с увлечением музицировал
в разных любительских кружках, играл в оркестрах и накопил солидную музыкальную
эрудицию.
Окончательный перелом в устремлениях Беляева связан с непосредственным музыкальным впечатлением. Услышав в 1882 году Первую симфонию Глазунова, а затем его же «Увертюру на греческие темы», он решил безраздельно посвятить себя пропаганде и распространению отечественного искусства. С этой целью он определил для себя два рода деятельности. С 1885 года по его инициативе в Петербурге проходили «Русские симфонические концерты». (О них подробно говорилось в нашем прошлогоднем ежегоднике.) Тогда же началась и издательская работа Беляева. И тут роль «катализатора» сыграло творчество Глазунова. Композитор рассказывает: «Когда у меня накопились готовые произведения, а именно: симфония, квартет и фортепианная сюита на тему «S-a-s-c-h-а», М. А. Балакирев нашел для них издателя в лице Хаванова, преемника фирмы Иогансена. Хаванов немедленно приступил к изданию квартета и сюиты. Но затем, истратив значительную сумму денег и не предвидя барыша, отказался от своего намерения продолжать дело издания моих произведений. Этим обстоятельством отчасти воспользовался Митрофан Петрович. Он задумал свое собственное издательское дело, перекупил у Хаванова мой квартет и сюиты и предложил мне свои услуги для дальнейших изданий. Таким образом, на мою долю выпала честь быть первым, получившим такое предложение. Несмотря на предостережение со стороны некоторых компетентных музыкальных деятелей, я без колебания дал Митрофану Петровичу свое согласие и передал ему право на первую «Увертюру на греческие темы», которая и вошла в каталог фирмы «М. П. Беляев» под первым номером, затем последовали Первая симфония и следующие мои сочинения».
Вскоре издательство получило уточненное название «М. П. Беляев в Лейпциге».
Именно в этом немецком городе, старинном культурном центре, были сосредоточены
технические ресурсы фирмы. Местная нотопечатня К. Г. Редера славилась
по всей Европе. Однако все творческие вопросы решались в Петербурге, где
была создана компетентная комиссия в составе Римского-Корсакова, Лядова
и Глазунова. Произведения этих крупнейших мастеров стали и фундаментом
беляев-ской нотной продукции. Характерно в этом отношении признание Римского-Корсакова.
«Ваше издательское дело,— писал он в 1890 году Беляеву,— с течением времени
(хотите ли вы этого или не хотите) стало мне ужасно близко и дорого, как
будто оно мое собственное».
В 1894 году Беляев познакомился со Скрябиным, и вскоре между ними установились
приятельские отношения. Беляев оказывал молодому музыканту материальную
поддержку, издал множество его сочинений. В каталоге беляевского нотного
предприятия находим ткже имена Глинки, Бородина, Мусоргского, Чайковского,
Танеева и других известных композиторов. Здесь же был издан и фундаментальный
труд Танеева «Подвижной контрапункт нотного письма». В поле зрения Беляева
входили и произведения многих молодых авторов.
В 1904 году жизнь замечательного человека неожиданно оборвалась. Заглядывая в будущее, Беляев незадолго до кончины решил организовать попечительный совет для поощрения русских композиторов и музыкантов. Этим советом должны были руководить его верные друзья, с которыми он начинал свое дело,— Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. К ним были обращены слова Митрофана Петровича: «Прошу вас убедительно принять на себя обязанности членов попечительного совета и вложить в это учреждение то направление в музыкальном искусстве, которого считаю вас лучшими представителями. Цель моего учреждения — поощрять русских композиторов на их тяжелом пути служения музыкальному искусству посредством премий, издания и исполнения их сочинений и устройством конкурсов». И еще долгое время беляев-ские начинания плодотворно служили пропаганде русской музыки, ее победному распространению по всему миру.
Прочтите: Б. Вольман. Русские нотные издания XIX—начала XX века. Л.,
1970.
ренгами уже охраняют площадь от мнимого напора толпы. После краткой литии
и провозглашения вечной памяти «незабвенному композитору» покрывало с
памятника спадает. Вместо генерала—для одних, или художника, нервного,
проницательного и одухотворенного — для других,— открылась большая бронзовая
фигура плотного господина купеческой складки, подбоченившегося одной рукой
и заложившего палец другой руки в карман. Во всей внешности бронзовой
фигуры, позе ее, в деталях ее—ничего глинкинского, ничего, что бы на долгие-долгие
годы запечатлело образ самого первого и наиболее дорого нам художника-музыканта.
Каким Глинку представлял скульптор г. Р. Р. Бах — об этом многие знали
заранее — в свое время снимки со статуи всюду появились в печати. Так
же зауряден и постамент статуи — та же усеченная гранитная пирамида наших
кладбищ. И все-таки, независимо от достоинств художественной, или вернее
не художественной, работы самый факт его постановки и открытия — великая
радость каждого, любящего родное искусство. Это — первый памятник, поставленный
в Петербурге музыканту, притом поставленный на большой площади, а не втиснутый,
подобно памятника Пушкину, в две узкие шпалеры высоких серых домов.
Екатеринодар. По словам газеты «Кубань», местный скрипичный мастер Т.
Ф. Подгорный получил за скрипку «Мадонна» своей работы на последней международной
выставке в Брюсселе золотую медаль. Случай получения русским кустарем
за границей золотой медали очень редок, тем более за скрипку, требующую
большой тонкости отделки.
Варшава. Полиция потребовала от антрепренеров театров подписку о том,
что они не допустят подношений от публики венков и цветов, перевязанных
красными лентами. Антрепренеру Вейсфельду, отказавшемуся дать подписку
ввиду невыполнимости требования, предписано обязать капельдинеров не подавать
на сцену подношений с красными лентами.