Ежегодник - В мире музыки - 1991г.

Музыкальная литература



Книги, литература, ноты

 

Полина Виардо

ОГОНЬ ПОЭТИЧЕСКОГО ЧУВСТВА

 

 

На страницах этого издания мы неоднократно рассказывали о Полине Виардо, гениальной певице, о связях артистки с русской культурой. Ее чудесным талантом, музыкальным и человеческим, были покорены многие выдающиеся современники. Среди преданных поклонников певицы был и Ференц Лист, посвятивший ей прекрасный очерк, еще в 1859 году переведенный на русский язык Александром Серовым. Перечтем фрагменты из этой статьи.
„.Она не принадлежит к той породе художников, которые делают из своего искусства неприступный волшебный замок, не заботясь о том, что происходит кругом них, не подозревая, что и кроме их специальности есть другие интеллектуальные области, не менее возвышенные; не принадлежит и к тем, для которых искусство - выгодная, полезная цель жизни, а изящные манеры большого света - та необходимая лакировка, которая помогает им проникать в гостиные аристократов, чтобы и там снискивать успех и рукоплескания ценою внутренней пустоты и привычки к похвалам, лживым и лицемерным.
.Она не только знаменитая певица, значительная артистка по музыке, артистка, которой музыкальные знания сделали бы честь любому маэстро, артистка, в которой гениальная изобретательность колоратур и мастерство вокализации на одной ступени с высшим драматизмом сценическим, - она, кроме того, приятнейшая, умнейшая женщина с такою начитанностью, с таким литературным образованием, что ей не чужды и самые отвлеченные науки.
.Свято преданная своему призванию, со взором, постоянно обращенным к идеалу искусства, с юношескою пылкостью благоговея перед всем изящным, Полина Гарсиа послужила великой своей подруге [Жорж Санд. - Ред.] образцом для одного из идеальнейших созданий нашего времени - для „Консуэло".

.Гениальная и вместе ученая артистка, преставляющая собою редкий пример женского сердца, страстно любящего искусство для самого искусства, умеющая до глубины вдохновляться музыкальными образами, которым через свое исполнение сообщает особую прелесть и красоту, и сама сочиняет музыку.
В сочинениях ее столько нежного, деликатного чувства, столько способности к гармоническим тонкостям, которым бы позавидовал иной из числа известных компонистов, что нам остается сожалеть, зачем г-жа Виардо издала еще так немного опытов своего композиторского таланта, остается желать, чтобы она и этим искоркам, близко родственным вдохновению шопеновскому, дала разгореться в полное пламя. Перед лицом артистки с таким высоким значением мы не можем брать ни в малейший расчет минутное более или менее выгодное состояние самого ее голоса. Голос ее очень чувствителен к климатическому влиянию, имеет свои прихоти, неровности и всегда их имел. Мы знаем ее с детства и постоянно замечали, что ее голос переменчив столько же, как выражение ее физиономии. Эта переменчивость, иногда невыгодная для голоса, состоит в прямой зависимости от гибкости, впечатлительности, нервозности всей женственной натуры в такой артистке.

В ней, как во всех великих исполнителях, на первом месте внутренний огонь поэтического чувства; в ней виртуозность служит только средством для выражения идеи, мысли, характера исполняемой музыки или роли. Виртуозность служит только для того, чтобы артист все то мог выполнить, что диктует ему идеал искусства; но для этой цели виртуозность - условие необходимое, столько необходимое, что нельзя достаточно много о ней заботиться. Тогда только виртуозность является в полном своем, высшем значении, в своей истинной цене, когда, как в Полине Виардо, служит не для внешнего, мишурного блеска, а просто вдохновенною речью для передачи чувствований и движений души".
Под этими словами Листа наверняка подписался бы и Иван Сергеевич Тургенев. На протяжении четырех десятилетий, до конца жизни его связывали с Полиной Виардо глубокие отношения дружбы и любви. Со стороны Тургенева это выглядело вечным преклонением. Он часто жил за границей вместе с супругами Виардо, а расставаясь, писал письма, одно за другим, чудесные письма, больше похожие на исповедальный дневник художника, мыслителя и очаровательного человека. Они читаются с редким увлечением. Вот отрывок из июньского письма 1849 года. Из него неожиданно узнаем о композиторских опытах (громко сказано!) автора „Записок охотника" (оригинал на французском языке).
- Добрый вечер, сударыня. Как вы поживаете в Куртавнеле? Держу тысячу против одного, что вы не угадаете, чем. Но хорош же я, предлагая тысячу против одного - ведь вы уже все угадали при виде этого лоскута нотной бумаги. Да, сударыня, это я сочинил то, что вы видите, - музыку и слова, даю вам слово! Сколько это мне стоило труда, пота, умственных мучений, не поддается описанию. Мотив я нашел довольно скоро - вы понимаете: вдохновение! - но затем подобрать его на фортепиано, а затем записать. Я разорвал четыре или пять черновиков; и все-таки даже теперь не уверен в том, что не написал чего-нибудь чудовищно невозможного. В каком это тоне, скажите, пожалуйста? Мне пришлось с величайшим трудом и по крохам собирать все, что всплывало в моей музыкальной памяти; у меня голова от этого болит: что за труд! Как бы то ни было, может быть, это заставит вас минуты две посмеяться.

Впрочем, я чувствую себя несравненно лучше, чем пою, - завтра я в первый раз выйду. Пожалуйста, подберите к этому бас, как для тех нот, которые я писал наудачу. Если бы Ваш брат Мануэль увидел меня за работой, - это заставило бы его вспомнить о стихах, которые он сочинял на куртавнельском мосту, описывая судорожные круги ногой и делая грациозные округленные движения руками. Черт возьми! Неужели так трудно сочинять музыку? Мейербер великий человек!!!"
Комментируя эти строки, можно указать, что незадолго до того была поставлена опера Мейербера „Пророк". На премьере Полина Виардо исполняла главную партию и имела триумфальный успех. А что касается романса, сочиненного Тургеневым, то его рукопись не сохранилась.