Книги, литература, ноты
Из песни, как известно, слова не выкинешь. Просматривая сегодня материалы, связанные с творчеством и общественной деятельностью композитора Владимира Захарова, невольно останавливаешься на его высказываниях, относящихся к концу сороковых - началу пятидесятых годов. И дело даже не в ритуальных заявлениях типа: „Наша партия, правительство и товарищ Сталин уделяют очень большое внимание народной песне, непрерывно заботятся о ней, как об искусстве большом и правдивом, здоровом и чистом".
В конце концов, подобные эскапады найдешь, видимо, у многих деятелей
искусств тех времен. Потрясает же особенно ретивый (по сравнению с остальными)
запал, с которым он атаковал выдающихся музыкантов, и в первую очередь,
конечно, тех, кто был упомянут в пресловутом постановлении 1948 года -
С. Прокофьева, Д. Шостаковича, А. Хачатуряна, Н. Мясковского, В. Шебалина.
Заодно от него доставалось и другим авторам, и „безродным космополитам"
- И. Бэлзе, Д. Житомирскому, С. Шлифштейну, Ю. Вайнкопу, М. Пекелису.
Как страшно читать сегодня такие слова: „Надо решительно разоблачить этих
безродных космополитов, лишенных драгоценного чувства советского патриотизма,
равнодушных к нашей действительности и пытающихся противодействовать победе
высокоидейного реалистического направления в музыке". В погромной
газете „Культура и жизнь", которую редактировал безграмотный развратник
и верный ждановский прислужник Г. Александров, композитор еще в 1947 году
поучал „лжеспециалистов" Московской консерватории, выражал недовольство
в адрес своих коллег, руководителей народных хоров.
Словом, постановление, зачеркивающее лучшие страницы советской культуры,
жуткая атмосфера тех лет, необоснованные обвинения, угрозы - все это вызывало
у Захарова, кажется, только положительную реакцию. Мало того, он сам способствовал
нагнетанию низменных страстей. Характерно, что, стремясь, по-видимому,
обелить эту сторону деятельности музыканта, Т. Ливанова, в биографии которой
тоже есть черные пятна, подчеркивала: „Даже те свойства, которые кажутся
иным мемуаристам отрицательными, например, склонность отстаивать крайние
позиции в защите любимой идеи, на поверку оборачивались у Захарова счастливыми
результатами: без чих немыслимы ни его творческое направлена, ни успехи
руководимого им коллектива'" С такой точкой зрения никак не хочется
соглашаться.
Но из песни слова не выкинешь. Владимир Захаров долгое время возглавлял
Хор имени Пятницкого, написал немало песен, завоевавших всенародную популярность:
„И кто его знает", „Дайте в руки мне гармонь", „Шел со службы
пограничник", „Колхозная свадьба", „Зелеными просторами",
„Ой, туманы мои", „Наша сила в деле правом". „Можно сказать,
- пишет нынешний руководитель Хора имени Пятницкого народный артист СССР
В. Левашов, - что композитор создал свой, индивидуальный стиль многоголосной
песни, которая, если можно так выразиться, по своему музыкальному „климату",
по своей ладовой структуре была народной и отличалась от нее только актуальностью
темы. Были, конечно, и сложные моменты у композитора, когда ему казалось,
что ничего не получится, что нужно уйти из хора. Но когда первые его произведения
были исполнены, публика приняла их неожиданно для него в самое сердце.
И популярность хора стала расти необычайно быстро. Иные песни Захарова
через какое-то время даже стали восприниматься как народные, их многие
знали и пели - „Зелеными просторами", „Ой, туманы мои, растуманы",
„Белым снегом", „Русская красавица", „И кто его знает".
Помню, как я записал в Сибири песню „В чистом поле под ракитой",
уверенный, что автор ее - народ. Но когда Показал песню, уже в Москве,
фольклористам, оказалось - она написана Захаровым.
Владимир Григорьевич относился всегда удивительно требовательно, принципиально
к каждой своей песне. Он приносил ее в хор, разучивал, долго слушал и,
если что-то ему в ней не нравилось, доделывал, отшлифовывал. То есть хор
был для композитора настоящей творческой лабораторией. Репетиции Владимира
Григорьевича с хором нередко превращались в своеобразные беседы об искусстве.
К сожалению, случайно записанные на пленки, они практически не сохранились.
Именно такая, можно сказать, подвижническая деятельность композитора дала
толчок к появлению других народных коллективов - начиная с Воронежского
хора и кончая Сибирским. Помимо своего репертуара, они тоже пели песни
Захарова".