Ежегодник - В мире музыки - 1991г.

Музыкальная литература



Книги, литература, ноты

 

Карнеги-холл

ГЛАВНЫЙ ЗАЛ АМЕРИКИ

 

 

Сто лет назад, 5 мая 1891 года, в самом сердце Нью-Йорка на углу 57-й улицы и 7-й авеню, царило необычайное оживление. К парадному подъезду нового, только что отстроенного массивного здания непрерывно подъезжали роскошные экипажи, очередь которых в один из моментов достигла полутора миль. Вход в здание Музыкального зала был торжественно, празднично иллюминирован. Задолго до начала первого в этом зале концерта вся улица вокруг была заполнена народом - и теми, кто стремился в последний момент купить билеты у спекулянтов, и просто любопытствующими.
Этому дню поистине суждено было войти в музыкальную историю Америки. А предшествовали ему многие месяцы кропотливого труда строителей и не менее кропотливых организационных усилий музыкантов и предпринимателей. Усилия эти привели к тому, что открытие в Нью-Йорке нового зала стало не только вехой в музыкальной жизни страны, но и вехой в истории музыкальных связей двух великих народов - России и Америки.

.Во второй половине прошлого века музыкальная жизнь в Америке быстро набирала темпы, и центром ее стал, конечно, крупнейший город страны - Нью-Йорк. Уже в середине столетия здесь существовали огромные залы, где выступали самые знаменитые европейские артисты. В частности, прославленная Женни Линд - „шведский соловей" - пела в „Кастл-Гардене", в присутствии семи тысяч слушателей. Даже в старейших культурных очагах Европы такие масштабы были немыслимы. Активно работали Нью-Йоркский филармонический оркестр, основанный в 1842 году, театр „Метрополитен-опера", открытый в 1883 году, давались концерты в ряде других помещений - „Эрвин-холл", „Чикеринг-холл", „Стейн-вей-холл". Свои симфонические оркестры имели два главных музыкальных общества города - Симфоническое, возглавлявшееся Леопольдом Дамрошем и его сыном Уолтером, и Филармоническое; были и оркестры, содержавшиеся частными лицами. Во второй половине XIX века в городе побывали многие крупнейшие артисты - Антон Рубинштейн, Ханс Бюлов, Генрик Венявский, Анри Вьетан, Сигизмунд Тальберг, Генрих Герц. Словом, музыкальная жизнь бурлила. И все же, подлинного „дома музыки", который стал бы художественным центром, в городе не хватало.
Эту нехватку решил восполнить талантливый дирижер и композитор Вальтер (Уолтер) Дамрош - представитель славной семьи музыкантов, некогда переселившейся за океан из Германии. Им овладела мысль воздвигнуть в самом центре, в районе, который сравнительно недавно начал застраиваться большими зданиями, именно такой общегородской зал. Довольно быстро ему удалось увлечь своей идеей ряд крупных промышленников и банкиров, среди которых был и владелец металлургических заводов, литератор, общественный деятель и меценат Эндрю Карнеги. Его вклад - 2 миллиона долларов - и составил основной капитал созданной в 1889 году компании, которой предстояло за два года возвести монументальное здание. Проект зала был сделан талантливым архитектором Уильямом Барнетом Татхиллом, который, помимо своей основной специальности, был еще специалистом по акустике, неплохим виолончелистом и певцом-любителем.
Строительство зала шло быстрыми темпами, а тем временем Уолтер Дамрош уже составлял планы большого музыкального фестиваля, которым он намеревался отметить введение в строй своего детища. Это должен был быть настоящий праздник музыки, с участием симфонического оркестра и хора, известных певцов и инструменталистов, с исполнением новых сочинений. А главной „изюминкой" фестиваля Дамрош решил сделать участие в нем русского гостя - Петра Ильича Чайковского.
Это был отнюдь не случайный выбор. Еще в начале семидесятых годов музыка Чайковского начала проникать в Америку, и очень скоро он стал здесь необычайно популярен, быть может, даже больше, чем где бы то ни было, в том числе и на родине, как.то отметил и сам композитор (напомним, что именно в США впервые прозвучал его Первый фортепианный концерт, исполненный X. Бюловым). Немало способствовал этой популярности и Леопольд Дамрош, отец Уолтера, с 1880 года находившийся в переписке с композитором, исполнявший в своих концертах многие его сочинения. А спустя десятилетие, продолжая обмениваться корреспонденцией с Дамрошем-сыном, Чайковский называет его своим другом. Так что, после некоторых сомнений, композитор принял приглашение посетить Америку и, проведя несколько неспокойных дней на пароходе, 26 апреля 1891 года прибыл в Нью-Йорк.
Дамрош не ошибся в выборе. Русский гость с первых же минут оказался в центре внимания публики и прессы. Газеты наперебой помещали его биографии и статьи о нем, интервью, анонсы предстоящих концертов: в четырех из шести должна была звучать музыка Чайковского. Билеты, естественно, были распроданы мгновенно, еще до приезда композитора.

На следующий же день после прибытия Чайковский посетил репетицию Дамроша в новом зале, а затем и сам прошел с оркестром свой Торжественный марш, Третью сюиту и другие произведения. Кругом еще стучали молотками рабочие, еще шли последние приготовления к открытию, ажиотаж нарастал. И вот настал торжественный вечер 5 мая. В программе,. выпущенной к этому случаю, между прочим, отмечалось: „Чайковский - величайший и представитель-нейший русский композитор из живущих ныне, он разделяет европейскую славу с Брамсом и Сен-Сансом".
После официальной части, включавшей несколько речей и пение гимна, начался концерт, в котором исполнялась оратория „Суламифь" Дамроша-старшего, кантата „Семь слов" X. Щютца, а между ними - Торжественный марш Чайковского под управлением автора. „Чайковский получил королевскую встречу, когда вышел после антракта, чтобы дирижировать оркестром, - констатировала „Нью-Йорк трибюн". - Все аплодисменты, которыми до этого вознаграждали исполнителей, казалось, звучали пианиссимо по сравнению с демонстративным радушием по отношению к Чайковскому. Вновь и вновь он должен был кланяться, и после ухода его вызвали вновь".
Уже после первого дня фестиваля стало ясно, что самые смелые надежды его организаторов, строителей зала, оправдываются.

Достоинства зала были оценены высшим баллом. „Нью-Йорк геральд" констатировала: ^Великолепен новый храм музыки, который был официально открыт вчера вечером. и блестящей была аудитория, собравшаяся на это событие, чтобы отметить наступление новой эпохи в музыкальной истории города. Новый музыкальный зал, за который ньюйоркцы столь многим обязаны общественному и художественному духу мистера Эндрю Карнеги, - первое вполне подходящее здание, построенное здесь как специальный дом для оркестровых и хоровых произведений. Теперь город имеет Музыкальный зал и „Метрополитен-опера" - два храма музыки, которые по своим размерам и значению как для публики, так и для исполнителей не уступают подобным залам в любом другом городе мира".
Фестиваль открытия включал четыре вечерних и два дневных концерта. Программы его были весьма содержательными, солидными. Второй концерт был целиком посвящен оратории Мендельсона „Илия", в третьем, симфоническом, среди других сочинений наибольший успех имела Третья сюита Чайковского (которой дирижировал автор), в четвертом концерте кульминацией стали духовные хоры Чайковского. Ну, а в день закрытия праздника состоялось долгожданное исполнение Первого фортепианного концерта русского мастера; дирижировал автор, солисткой была жившая в Америке немецкая пианистка Адель аус дер Оэ. В той же программе звучали Пятая симфония Бетховена и фрагменты из вагнеровского „Парсифаля". А вечером фестиваль завершила оратория Генделя „Израиль в Египте".
Фестиваль увенчался грандиозным успехом и, не преувеличивая, можно сказать, что главной звездой его стал русский маэстро. „Впервые в музыкальной истории Нью-Йорка европейский композитор высочайшего ранга был специально приглашен на музыкальный праздник, чтобы исполнять свои собственные сочинения, и мистер Дамрош заслуживает искренней благодарности аудитории за то, что он сделал возможным для нас услышать Чайковского. Фестиваль в действительности запомнился именно появлением в четырех концертах из шести мистера Чайковского, и можно быть совершенно уверенным, что если бы еще один цикл концертов был бы устроен специально для исполнения произведений русского гостя - и этот цикл имел бы огромный успех". Так резюмировала газета „Нью-Йорк уорлд" значение происшедшего события.

На протяжении следующего столетия зал, открытый Чайковским, сохранял свое значение главного музыкального центра Нью-Йорка, обогащал и упрочивал свои славные традиции. Уже с осени того же 1891 года здесь начался большой, насыщенный сезон, начался концертом, в котором звучали произведения Бетховена, Брамса, Вагнера и, конечно, Чайковского. Спустя несколько недель здесь триумфально гастролировал И. Падеревский, ставший первым в длинной чреде блестящих виртуозов, выходивших на эту эстраду. В 1898 году залу было присвоено его нынешнее название „Карнеги-холл".
Было бы безнадежной затеей перечислять все звездные часы лучшего зала Америки. В самом деле - что выделить? Первое выступление на эстраде юного Иегуди Менухина (1927) или премьеру „Американца в Париже" Д. Гершвина (1928), появление на эстраде Леонарда Бернстайна (1943) или американский дебют Святослава Рихтера (1960)? А ведь каждый, без исключения сезон, каждый год отмечены такими вот событиями. Зал этот видел буквально все лучшие оркестры, всех лучших дирижеров, певцов и инструменталистов мира, в нем состоялись премьеры десятков произведений композиторов XX века.

Долгие годы жизнь „Карнеги-холла" текла достаточно спокойно. После смерти Э. Карнеги залом владели его наследники, а в 1925-м он перешел в собственность синдиката во главе с бизнесменом Р. Саймоном. Тревожные для любителей музыки дни наступили в середине пятидесятых годов, когда было объявлено о предстоящем строительстве нового музыкального комплекса - „Линкольн-центра", с большим концертным залом. Р. Саймон вскоре объявил о намерении снести „Карнеги-холл" и построить на его месте новое здание. По мере строительства „Линкольн-центра" эта угроза становилась все ближе и реальнее. Но музыканты не смирились, они были полны решимости сохранить жемчужину концертной архитектуры, не дать повториться печальной истории уничтожения здания „Метрополитен-опера". Был образован специальный общественный комитет во главе с Исааком Стерном, которому удалось добиться своего: власти города откупили зал у бизнесмена и передали его в распоряжение вновь образованной корпорации, которая стала отвечать за всю художественную деятельность, определять репертуарную политику зала, ранее зависевшую от различных импресарио, его арендовавших.

Здесь самое время сказать о том, что же представляет собой „Карнеги-холл". Творение архитектора Татхилла состоит из двух залов - большого, главного, собственно „Карнеги-холла", вмещающего 2784 зрителя и малого „Рисайтл-холла" - 283 места. Над залами и по соседству с ними, помимо фойе, находятся репетиционные студии, а с конца семидесятых годов к ним пристроены еще и квартиры для музыкантов. В последние годы весь комплекс был капитально отреставрирован и предстал зрителям в полном блеске. И хотя ныне „Карнеги-холл" - далеко не единственный зал в городе, но, пожалуй, по-прежнему - самый любимый.
За последние четверть века „Карнеги-холл" не только функционировал как никогда интенсивно, но и еще больше расширил свой диапазон. Ныне здесь проходят не только симфонические и камерные концерты, но выступают и корифеи джаза, популярной музыки, мастера фольклора, композиторы. Особое внимание уделяется молодым артистам, для которых дебют в этом здании - стартовая площадка для дальнейшей карьеры. Впрочем, для любого артиста выступление на эстраде „Карнеги-холла" -высшая честь, которой удостаиваются лишь лучшие музыканты мира.