За последнее десятилетие история нашей музыкальной культуры нередко преподносилась
нам в некоем черно-белом варианте: все ее представители, деятели делились
на „прогрессивных" и „реакционных", ну, может быть, консервативных,
и потому - отрицательных. В результате, увы, многие видные фигуры, внесшие
немалый вклад в художественную жизнь, оказались как бы вычеркнуты из истории,
забыты совершенно незаслуженно.
Одна из таких противоречивых фигур -Александр Сергеевич Фаминцын, критик,
теоретик и композитор. В трех этих ипостасях действовал он на поприще
музыкальной жизни России на протяжении всей почти второй половины прошлого
века, а остался в памяти потомков главным образом в одной - критика-консерватора,
противника „Могучей кучки", постоянного оппонента Стасова, высмеянного
самим Мусоргским в его памфлетах „Классик" и „Раек". Что верно,
то верно: Фаминцын был противником новых течений, видя в них прежде всего
натурализм, грубость, не понимая и не принимая новых горизонтов художественной
правды. Сегодня уже трудно судить о взглядах Фаминцына объективно - для
этого пришлось бы провести немалую источниковедческую экспертизу, отыскивая
его многочисленные статьи в петербургских газетах и журналах, где он плодовито
сотрудничал. Но важнее другое - Фаминцын был чрезвычайно разносторонним
человеком и по интересам, и по результатам своей деятельности. А посему
мы предлагаем вам взглянуть на его фигуру глазами современника, критика
„Русской музыкальной газеты", скрывшегося под псевдонимом. Откликаясь
на известие о смерти Фаминцына, он так обрисовал его творческий путь.
„Покойный Александр Сергеевич Фаминцын принадлежал к нечасто встречаемым
у нас труженикам, не тем, конечно, которые всю жизнь корпят над чем-нибудь
бесполезно, но к тому разряду полезных деятелей, которым дорого искусство
и которые стараются двигать его вперед. Правда, что попытки Фаминцина
в двух областях не принесли предполагавшейся им пользы: ни как композитор,
ни как критик он не выдвинулся вперед; зато в области исследования музыкальной
старины Фаминцын оставил работы весьма ценные и почтенные, а это именно
та область в нашей музыкальной жизни, которая более всего нуждается в
работниках.
Фаминцын принадлежал к старинному дворянскому роду. Он родился в Калуге, но общее образование получил не на родине, а в Петербурге, в 3-й гимназии, по окончании которой он поступил на естественный факультет здешнего университета. Отсюда он вышел со степенью кандидата в 1862 году. Рано высказавшаяся в нем любовь к музыке заставила Фаминцына одновременно с учебными занятиями посвятить себя изучению музыки. В Петербурге у него были учителями небезызвестный М. Я. Сантис (в последние годы жизни Глинки участвовавший в его домашних музыкальных вечерах и написавший в свое время одну из курьезнейших опер в мире - „Ермак") и Ж. Фохт, теоретик. По-видимому, оба эти учителя не могли удовлетворить А. С, так как он по выходе из университета отправился за границу с целью усовершенствования своих музыкальных познаний. Два года пробыл он в Лейпциге, где усердно работал у известных теоретиков - Гауптмана, Рибеля, Рихтера и Мошелеса, а затем отправился в Львов к состоявшему у князя Гогенцоллернского придворным капельмейстером М. Зейфриду, с которым он занимался в сезон 1864-1865 гг. Затем, уже чувствуя себя достаточно подготовленным для более или менее серьезной музыкальной деятельности, А. С. возвратился в Петербург, в котором протекла едва ли не вся его жизнь. Здесь Фаминцын поступил в только что основанную Рубинштейном консерваторию в качестве преподавателя истории музыки и эстетики. Эту кафедру А. С. занимал 7 лет, до 1872 года, когда его более привлекла, вероятно, композиторская деятельность. Заметим, кстати, что в 1870 году он принял на себя обязанности секретаря дирекции РМО и занимал эту должность довольно долгое время.
Параллельно с педагогической деятельностью А. С. выступил и в качестве
музыкального критика. Он выступил в „Голосе" представителем консервативного
лагеря и вместе с другими лицами, писавшими в то время о музыке, выступил
также против русской школы. Следует отметить только два интересных факта
того времени. Полемика А. С. с В. В. Стасовым в 1869 году повлекла за
собой судебное преследование со стороны Фаминцына по обвинению им второго
в клевете. Это был первый музыкальный процесс в России. Далее любопытна
характеристика Фаминцына, сделанная Мусоргским в его великолепном „Раешнике";
вероятно, этот последний известен нашим читателям, поэтому воздерживаемся
от подробностей или комментариев. Два сезона - в 1869-1870 и 1870-1871
- А. С. редактировал и был одним из деятельнейших сотрудников „Музыкального
сезона", издававшегося Йогансоном. Далее он сотрудничал в „Музыкальном
листке", „Баяне" и т. д. Как критик и музыкальный писатель Фаминцын,
к сожалению, не выдвинулся заметно и не сказал нового слова.
Как композитор А. С. Фаминцын был известен, главным образом, как автор
слабой и малоудачной оперы „Сарданапал", исполненной в первый раз
в Петербурге 23 ноября 1875 года, и симфонической картины для оркестра
„Шествие Дионисия", в свое время исполнявшейся в концертах ИРМО.
„Сарданапал" имел настолько мало успеха, что вторая опера Фаминцына
на сюжет „Уриэль Акоста" Гуцкова (написанная, по слухам, в 1883 г.)
- осталась лежать в портфеле автора. Кроме того, А. С. написал: Три квартета,
Квинтет для ф-п., 2-х скр., альта и виолончели, Русскую рапсодию для скрипки
с оркестром, несколько пьес для фортепиано (изданы соч. 4 - шесть пьес
и соч. 6 - пять пьес) и наконец, несколько романсов и песен, изданных
у П. Юргенсона. Все эти произведения мало известны как музыкантам, так
и публике. Более распространены были два сборника изданных им песен: „Русский
детский песенник" (в 2-х частях, одобрен сов. профессоров Спб. коне,
и комитетом для школ Мин. нар. проев.) и, как дополнение к нему, „Баян"
- сборник, заключающий в себе одно- и двухголосные песни разных национальностей
(составлен вместе с Г. А. Дольдом).
Отметим еще переводы нескольких теоретических руководств, сделанных А.
С. Фаминцыным или под его редакцией. Это сочинения Э. Ф. Рихтера (учебники
элементарной теории, гармонии, контрапункта и фуги) и известный „Всеобщий
учебник музыки" Маркса. В последние годы своей жизни Фаминцын издал
общедоступный учебник, предназначенный для средних учебных заведений „Начатки
теории музыки", достаточно полный, но в то же время отличающийся
сжатостью и ясностью изложения. Это руководство заслужило лестные отзывы
в печати.
Совершенно особое место занимают исследования А. С. Фаминцына в области нашей музыкальной старины и, в особенности, народных музыкальных инструментов. Кроме рецензии о сочинении Шафранова „О складе народно-русской песенной речи, рассматриваемой в связи с напевами", написанной по поручению Академии наук (изд. Спб., 1881), Фаминцын издал два исследования: „Божества древних славян" (вып. 1, Спб., 1884), особенного значения в области науки не имеющее и к тому же неоконченное, и „Скоморохи на Руси" - весьма любопытное сочинение, в котором автор собрал все сведения, касающиеся наших древних потешников, и представил их в более или менее строгой системе. Книга издана в 1889 г. В том же году появился другой очень почтенный труд А. С. - музыкально-этнографический этюд „Древняя индо-китайская гамма в Азии и Европе, с особенным указанием на ее проявление в русских народных напевах", печатавшиеся ранее в музыкальном журнале „Баян".
Наконец, самое важное, что сделал Фаминцын, это его исследования о старинных
наших музыкальных инструментах. Это „Гусли, русский народный инструмент"
(Исторический очерк, Спб., 1890) и „Домра и сродные ей музыкальные инструменты
русского народа. Балалайка. Кобза. Бандура. Торбан. Гитара" (Исторический
очерк, Спб., 1891). О первой из этих работ Н. М. Лисовский в своей рецензии
(Спб., 1893) говорит, между прочим, что Фаминцыным „задача была исполнена
успешно. Насколько было возможно, он собрал в своем очерке весьма ценный
и довольно обширный материал, дающий отчетливое представление о древнерусских
гуслях и о тех гуслевидных инструментах, которые в разное время обращались
в России. Этот материал разбросан был повсюду, и никто не думал сделать
хотя бы простой свод, никто из музыкантов-археологов не пользовался им
для своих трудов. Фаминцын первый обратил на него внимание. В его труде
мы видим не один лишь простой свод сведений; он многое старался объяснить,
проверить и тем подготовить почву для других исследований в области истории
русских музыкальных инструментов." На основании этого отзыва Фаминцыну
была присуждена Императорским Русским археологическим обществом большая
серебряная медаль.
В следующем году, как мы знаем, появилось другое сочинение Фаминцына о
домре, отличающееся той же полнотой источников, о которой высказался г.
Лисовский. Без сомнения, весь этот ряд исследований, и именно он, составил
покойному Фаминцыну почетное имя музыкального ученого, который в числе
первых смельчаков пустился в эту крайне любопытную, но столь же темную
и не обследованную область. Эти его работы еще долго не потеряют своего
значения и составляют тот памятник, который доставит более всего хорошей
славы А. С. Фаминцыну".
Мы намеренно сохранили без изменения этот некролог, чтобы дать читателю
не только непредвзятое представление о крупном и незаслуженно забытом
музыкальном деятеле старой России, но и о стиле музыкальной журналистики
того времени. К сказанному же остается добавить, что автор его не ошибся
в оценке значения исследовательских работ Фаминцына. Более того, сейчас,
с временной дистанции в целый век, мы видим отчетливее, как своевременны
были его труды. Ведь не случайно же Василий Васильевич Андреев, основатель
первого русского народного оркестра, именно в девяностые годы прошлого
века обогатил состав своего коллектива именно теми инструментами, изучению
и пропаганде которых посвятил так много сил скромный деятель культуры
- А. С. Фаминцын.