Частушка—лирическая миниатюра.
Русский человек выработал для частушки общую, до предела мудрую, простую
и осмысленную музыкальную и словесную форму. Ее слышат и певцы и гармонисты.
Частушечные наигрыши последних причудливы, как русские кружева и вышивки,
ярки и броски, как дымковские глиняные игрушки, как работы Мстеры и Палеха,
рельефны, как богородская резьба.
В частушке наличествуют все краски — от самых грубых, плакатных, где смех
не удерживается никакими оглядками на то, «что можно и что нельзя», до самых
тончайших акварелей, в которых уловлена вся сложность душевных волнений
и переживаний, все самые разнообразные трагедии и комедии быта. Печаль,
гнев, раздумье, светлую грусть, волевую, энергичную радость — все найдешь
в этом огромном океане народного творчества, как и в самой жизни.
И во всем богатстве чувств, характерных душевных жестов и движений выпукло
вырублен в частушке русский человек, слышится удивительная русская речь,
которую так жадно умели слушать и Пушкин, и Лев Толстой, и Островский.
Частушка — новая область художественного творчества русского человека. Отойдя
от исконных форм и черт русской традиционной песенности, частушка уберегла
дух народа, его характерные, исторически сложившиеся черты: удаль, смелость,
общительность, любовь к острому слову, к шутке, к обличению зла.
Частушка активно творится миллионами исполнителей.
На поверхности массового, устоявшегося в своих формах стиха то и дело вспыхивают
протуберанцы, которые говорят о том, что этот жанр живет, что солнце его
не остыло, и это рядом с эпическими музейными обломками былого величия былины!
Происходит естественный отбор и закрепление в памяти лучших образцов: посредственное
уходит, самое талантливое остается.
В больших собраниях частушек легко просматривается это неравенство и налицо
провалы и удачи. Рядом с роскошью и торжеством стиха:
Во чужих людях житье —
Как вставай, так за вытье,
За вытье, за плаканье,
За ведро, за бряканье, —
встречаются и обыденные поделки:
Ой вы зимние работы,
Настрадался я на вас,
Понабил везде мозоли,
Всю силенку порастряс.
Останавливает на себе внимание обостренная, цепная реакция слова, присущая творцам частушки:
Ох, чайки, бочайки,
Бочоночки,
Попросил носовик
У девчоночки.
Ничего не стоит мастеру, умельцу частушки, создать новое слово — бочайки,
чтобы наполнить четверостишие звуковым богатством и вместе с тем связать
воедино три слова — чайки, бочайки, бочоночки.
Языковая свобода, увлеченность словотворчеством, смелое хозяйничание словарем
— составляют одну из сильных сторон поэтики частушки, творимой миллионами:
Уж ты, батюшка родимый,
Красно солнышко мое,
Не сдавай меня в солдаты,
Я дитенышко твое!
Дитенышко — прелестно! В одном этом слове вся сила произведения. За ним
так и видишь этакого наивного, парного деревенского парня, которому не
ружьецо впору носить, а грудь сосать мамкину!
Удивляет энергичность ритмики частушки:
Я не мамкин сын,
Я не тятькин сын,
Я на елке рос,
Меня ветер снес.
Или:
Сеял репу — не взошла,
Сватал милку — не пошла,
Пересею — так взойдет,
Пересватаю — пойдет!
Удивляет качество рифм и порядок рифмовки:
Маменька, навоешься,
Сама полов намоешься,
Платьев настираешься,
Меня навспоминаешься!
Или:
На чужой сторонке жить —
Надо каждому служить,
Старому и малому,
Среднему, последнему.
Или:
Оха, оха,
Без милого плохо,
Куда ни становися,
Кричат: — Посторонися!
Рифма в частушке сильна своей естественностью, своим матерински бережным
отношением к слову — нигде нет насилия над словом ради рифмы, наоборот,
рифма выявляет всю выразительность и красоту слова.
Со стороны своего человеческого содержания частушка касается всех сторон
жизни. Сколько трагедий попало в ее поле зрения!
Частушка активно живет в народе каких-нибудь сто лет. Это молодое дерево
весело и многоветвисто шумит своей ярко-зеленой листвой в саду народной
жизни. Никто не пройдет мимо него равнодушно, а каждый захочет полить
его живой водой своей фантазии.
Виктор Боков