О РУССКОЙ НАРОДНОЙ ЛИРИЧЕСКОЙ ПЕСНЕ
Текты, слова народных лирическиих песен
Выделенные виды песен обладают неодинаковой исторической давностью. Изучая
песню исторически, необходимо начинать с древнейших жанров ее.
К древнейшим видам народной лирики принадлежит обрядовая земледельческая
поэзия. Относящиеся сюда песни сопровождали исполнение известных обрядов,
которые совершались в определенные дни календаря и должны были способствовать
плодородию земли, плодовитости окота и здоровью и благополучию людей.
В отличие от официального, государственного и церковного лунного календаря,
старинный земледелец исчислял время по солнечному календарю. Солнечный
новый год начинался с зимнего солнцеворота. Церковь приурочила к этому
дню —дню нового рождения солнца — день рождения Христа, но христианские,
искусственно насаждаемые праздники не могли вытеснить старых языческих
веселых праздников.
В сочельник в деревнях колядовали, то есть пели особые песни, которые
назывались колядами или колядками. Слово «коляда» этимологически связано
со словом calendae (греч.), обозначавшим у древних римлян первые десять
дней каждого месяца. К этому же корню возводится слово «календарь». В
народном обиходе слово «коляда» имеет несколько разных значений: им обозначается
срок празднования, им обозначаются песни («спеть коляду»);
им обозначается некое живое существо («уродилась коляда накануне Рождества»).
Коляды пелись не в одиночку, а веселыми ватагами молодежи, которые ходили
от избы к избе, спрашивали у хозяина разрешение спеть коляду и, получивши
это разрешение, исполняли, ее. Содержание русских колядок в целом однотипно.
Оно в основном слагается из повествования о том, как колядовщики искали
двор хозяина и как его нашли. Далее следует прославление, величание хозяина,
хозяйки, деток, и песня заканчивается предложением хозяину выслать молодым
пирога или блинов; подарок этот также иногда называется «колядой». Если
подарок хорош, колядовщики. поют новую песню, сулящую хозяевам богатый
урожай, если же хозяин оказался скупым, ему посылаются комические ругательства
и сулят ему всяческие несчастья и беды.
Коляды были распространены главным образом в центральной России. В Поволжье
и в некоторых других местах слово «коляда» неизвестно, ему соответствует
слово «овсень» («таусень», «усень»). Этимология этого слова не вполне
ясна. С одной стороны, его можно сближать с корнем «вес», обозначающим
свет (ср. «весна»), с другой стороны, оно может быть возведено к тем же
корням, к которым возводится слово «овес» (древнейший злак) и «сев». Как
то, так и другое толкование не противоречит содержанию и смыслу песен.
Колядам некогда приписывали магическую силу воздействия на действительность.
С утратой этой веры колядование превратилось в веселую игру. Игра эта
состоит не только в пении колядок, но и в хождении с плугом, подражании
сеянию, в вождении козы и разыгрывании различных сценок с ней, в вождении
медведя, в ряжении и различных игрищах в избах, во время которых пелись
игровые песни.
Под Новый год гадали. Поэтический
фольклор сопровождает только один вид гадания: каждая из участниц опускала
в блюдо с водой свое кольцо. Блюдо покрывалось полотенцем, а затем пелись
краткие песни, в которых иносказательно говорилось о том, что ожидало
девушку: брак, продолжение девичества, разлука, дорога, богатство, смерть
и т. д. Такие песни назывались подблюдными. Под каждую песню вынималось
кольцо, и та, чье кольцо вынулось, относила песню к себе и своей судьбе.
Подблюдные песни отличаются высокими поэтическими достоинствами. Пушкин
записал и использовал одну из них в «Евгении Онегине» (глава V, строфа
VIII). Иносказательность сближает их с загадками, они насыщены народными
метафорами и представляют собой драгоценный материал для изучения специфически
фольклорной образности. Особый тип подблюдных Песен связан, как и колядки,
с величаньем. В таких песнях после каждой строки поется припев «слава».
Следующим после святок праздником была Масленица. Масленица предшествовала
великому посту, и народ стремился до наступления его вволю навеселиться.
Однако масленичные обряды не могут объясняться только этим. Они — остаток
древней земледельческой религии умирающего и воскресающего божества. Весной
божество растительности убивалось с тем, чтобы заставить его воскреснуть,
а вместе с ним вызвать к новой жизни растительность. Эта религия была
свойственна земледельческим народам древнего Востока, античности, а также
народам Европы. Центральным обрядом Масленицы была встреча и проводы Масленицы.
Масленицу изображало какое-нибудь чучело из соломы или тряпья. С хохотом,
шутками, веселыми песнями ее на бороне, или телеге, или на санях ввозили
в деревню, а к концу масленичной недели чучело вывозили за деревню и,
также под веселые шутки, разрывали на части, сжигали, бросали в поле.
Умерщвление божества под смех имело особое значение: полагали, что такая
смерть есть смерть к жизни.
Масленичных песен сохранилось очень мало. Они имеют своим предметом шуточное
изгнание Масленицы.
Летнее равноденствие (9/22 марта) представляет собой начало весны. Древний
земледелец еще не понимал закономерности явлений природы и полагал, что
весну надо заклинать, то есть путем заклятий вызвать ее к жизни или помочь
ей явиться. Весной прилетают птицы, и считалось, что именно птицы приносят
с собой весну. Заклятия весны имеют форму обращения к птицам. Все эти
представления давно забыты, и заклятие весны превратилось в детскую игру.
Пекли печенья, имеющие форму птиц, и говорили: «Грачи прилетели». Дети
подбрасывали их в воздух или привязывали к шестам, на огороде. Все это
должно было изображать (а Следовательно, и вызвать) прилет птиц и приход
весны. Поющиеся в это время песни принято называть «веснянками». Песни
эти отражают заботы и стремления крестьянина, и некоторые из них выражают
радость весны и поэтически ее воспевают. К этому дню выпускали птиц из
клеток— обычай, воспетый Пушкиным.
Со встречи весны или с первого воскресенья после Пасхи (этот день называли
«Красная горка») начиналось ведение хороводов. Хороводные песни не всегда
представляли собой песни обрядовые, но вместе с обрядовыми они входили
в общий поток весенних празднеств. Большинство этих песен посвящено любви,
причем преобладают песни жизнерадостные, веселые. Вполне вероятно, что
эротическое содержание весенних хороводных песен было связано с представлениями
о плодородии земли. В настоящее время эти представления давно утрачены.
Но кроме любовных есть песни чисто трудовые, земледельческие, которые
непосредственно выражают желание высокого урожая.
Одна из распространеннейших игровых весенних песен — песня о сеянии льна
(стр. 88). Исполнительница, стоящая в середине круга, мимически изображала,
как лен сеют, полют, дергают, стелют и т. д., вплоть до пряжи. Подражание
труду (имитативная или си-мильная магия) должно было способствовать продуктивности
его. Припев «Ты удайся, удайся, мой лен, ты удайся, мой беленький» в XVIII—XIX
веках выражал только желание, но в более древние времена подобные припевы
или песни имели заклинательное значение.
К этой же категории песен следует отнести и знаменитую песню «Ой мы просо
сеяли.» (стр. 90). Здесь преобладает любовная игра — пленение девушки
парнями. Песня эта —одна из древнейших русских песен. Напевы ее были записаны
или использованы Балакиревым, Римским-Корсаковым, Чайковским, Танеевым,
Кастальским.
Седьмой четверг после Пасхи назывался «Семик», а неделя, на которую он
приходился, называлась «зеленая» или «русальная» неделя. На Семик в лесу
выбиралась березка. Эту березку «завивали», то есть закручивали и завязывали
концы веток в форме венков. Верхушки березок иногда связывали или пригибали
их к земле и связывали с травой; под березками девушки вили венки из цветов
или березовых веток. Под деревом девушки водили хороводы и пели обычные
любовные хороводные песни либо особые песни, которые пелись только на
Семик и потому назывались «семицкие». Существовал обычай целоваться сквозь
венки. Это называлось «кумиться», и считалось, что, поцеловавшись сквозь
венки, девушки на всю жизнь становились подругами. Совершали и ряд других
обрядовых действий. По окончании празднества венки бросали в воду и по
ним гадали о своем будущем.
Цикл весенних обрядовых празднеств заканчивается обрядами на Ивана Купалу
в день летнего равноденствия (современная астрономическая дата — 22 июня).
Сохранился обычай в эту ночь жечь огонь и перепрыгивать через него. Великорусских
купальских песен не сохранилось, но что они были, мы знаем из целого ряда
косвенных источников. Сохранились песни белорусские и украинские.
Начиная с этого дня, почти сразу, пение песен и обрядовые игры прекращались
на все лето вплоть до жатвы. Это вполне объяснимо: весь смысл обрядов
был в обеспечении урожая; с того момента, как посевы взошли и пошли в
рост, обряды прекращаются как ненужные. Со дня Ивана Купалы солнце идет
на убыль.
Песни, поющиеся во время снятия урожая, уже не имеют обрядового характера.
Начало жатвы называлось «зажинки», конец — «дожинки». Для снятия урожая
крестьянские семьи объединялись, работая у каждого по очереди. Такая организация
называлась толока или помочь. Хозяин, на которого сегодня работали, обязан
был поставить угощение. Содержанием жнивных песен служит прославление
хозяина или хозяйки, того, кто вынесет чарку, и надежда на скорое окончание
работы.
Таков общий характер календарной обрядовой земледельческой поэзии. Количество
сохранившихся песен невелико, но оно обладает величайшим научным и художественным
значением.