Недооценка донских многоголосных былин, исходившая из
поверхностного знакомства с ними первых исследователей, мешала установлению
правильного понимания роли и значения северного эпоса и не могла не
привести к преувеличенному представлению о
последнем, как о почти единственном образце русского былинного эпоса,
сохранившемся до наших дней, и как о единственной былинной форме,
с высоты которой повелась оценка всего того, что становилось в
этой области известным из других местностей.
Первая попытка такой оценки донского эпоса была сделана проф. Вс. Ф.
Миллером в «Этнографическом Ободрении» за 1902 год, в статье «К новым
записям былин в Донской области».
«При отсутствии прочной былинной традиции повсюду в России, кроме губерний
Олонецкой и Архангельской, — говорил он тогда, —
мы, конечно, не можем надеяться найти на Дону тех обширных старин, которые
были записаны из уст северных сказителей». Дальше Миллера пошел неоднократно
цитировавшийся выше известный собиратель и исследователь А. Маслов,
уточняющий и расширяющий в своем последовании о былинах высказанное
Миллером положение:
«Нет сомнения,— пишет он,— что былинная традиция в этих местах (в Сибири,
Поволжье, на Урале, на Дону) пала, заглушаемая более близкими народу
событиями. Хотя собиратель песен в Донской области А. М. Листопадов
и старается разбить установившееся мнение о сохранении былевого эпоса
только на Севере России записанными им более чем 50-ю былинами, тем
не менее падение на Дону былинной традиции остается в силе». «Признаком
падения эпической традиции, —
продолжает Маслов,— служит, прежде всего, краткость старины; затем,
каждый певец знает одну-две старины, редко больше. Наоборог, процветание
же эпической традиции характеризуется длиной старин, сложностью эпических
сюжетов, и каждый певец знает несколько старин».
Некоторые из исследователей и в наши дни по укоренившейся
традиции высказываются о казачьем эпосе примерно в том же духе, говоря,
что «изложение казацких былин» сокращается, что «сюжеты не развернуты»,
что они «лишены четких контуров и подробностей разработки» и т. п.
Во всех приведенных утверждениях Миллера, Маслова и других — не может
не броситься в глаза необоснованность выводов.
Ведь падение эпических традиций, по многим свидетельствам, наблюдается
не только на Дону, но и на Севере.
А. Маслов, например, в I томе «Трудов Музыкально-Этнографической Комиссии»
(1905) указывает на «упадок былинной традиции на Терском берегу Белого
меря. Этот упадок проявляется в том, что там былины. поются не до конца,
и конец забывается».
В южной части Карельского Беломорья А. Д. Григорьев еще в 1899 году
констатировал «наибольшее оскудение эпической традиции».
В качестве признака угасания он отмечал «краткость поморских былин,
отсутствие знатоков с большим репертуаром».
«В Архангельской губернии,— по его же словам,— старины еще продолжают
сохраняться,— однако знание былин все-таки падает и будет падать».
О наблюдениях Маркова А. М. Астахова пишет следующее. «В 1901 году А.
В. Марков определенно констатировал значительный упадок былинной традиции
на западном берегу Белого моря. По словам
Маркова, в настоящее время былины сохраняются в средней части Карельского
Поморья лишь в памяти отдельных стариков, которые их уже не поют, а
сказывают. Тексты былин — незаконченные и отрывочные, многие сокращены
до голой схемы».
А вот свидетельства последнего времени. Автор статьи «Живая старина»
— Леонтьев2 говорит о сказителе Осташеве из деревни Смекаловки на Печоре,
что он «знал когда-то больше двух десятков былин, но сейчас л а мять
стала изменять ему, и я записал от него лишь 11 былин» (текстов).
Приведу, наконец, высказывание проф. Ю. М. Соколова: «Происходит несомненная
утрата и сюжетов, и поэтических приемов сказывания. От Рябинина Трофима
Григорьевича в свое время записано 23 сюжета, тогда как современный
сказитель Петр Иванович Рябинин-Андреев знает лишь шесть сюжетов. Современные
сказители забывают и утрачивают разнообразные музыкальны е мотивы; и
если Трофим Григорьевич и Иван Трофимович Рябинины исполняли свои былины
на несколько (до десяти) различных мотивов, то правнук — Петр Иванович
Рябинин-Андреев все былины поет только на два музыкальных мотива.
В настоящее время, как показали последние наблюдения современных фольклористов,
старинные былины явно идут к забвению в северном крестьянстве. Наблюдается
явное измельчание старинного былинного репертуара у большинства сказителей.
Сказывание былин теряет значение особого мастерства. Во время экспедиции
1927 года приходилось с трудом разыскивать немногих стариков и старух,
знающих былины».
Из приведенных свидетельств становится ясным, что для
подчеркивания факта отсутствия на Дону обширных старин, как это делали
Миллер и Маслов, имеется тем меньше оснований, что главная причина краткости
донских текстов — не в падении эпических традиций, а в тех присущих
донской былине чертах, которые отличают ее от северной, представленной
в записях северных собирателей и которые не позволяют поэтому подводить
донскую былину под один ранжир с северной и , с высоты последней расценивать
ее.
Лишь в последние годы, благодаря трудам фольклористов Ленинградской
фольклорной комиссии Академии Наук, мы узнали из новых фонографических
записей, что и на Севере (Печора, Мезень, Пинежье)
бытуют многоголосные былины, и исполняются они не одиночками-сказителями
одноголосно, а группами в несколько человек, многоголосно.