Итак, основные черты, отличающие донскую былину от северной,
сводятся к следующему: с е верп а я (по записям) былина — обширный текст
и короткий одноголосный напев, при одноголосном исполнении; донская
— наоборот: сравнительно короткий тексг и многоголосный развитой напев,
при многоголосном исполнении.
Для примера привожу общую по содержанию былину балладного типа, очень
известную на Севере, исполняемую также и на Дону,—«Братья-разбойники
и сестра».
Этот короткий, в 10 четвертей длиной, северный одноголосный
напев
полуречнтативного склада, соответствующий одному стиху (строке),
непрерывно повторяется с каждым новым стихом. В тексте — 68 стихов.
Приводим далее ту же былину, записанную в станице Бело-Калитвенской
на Донце, в 1899 году (запись А. Листопадова, см. настоящий
сборник, песня № 51):
Уж вы, гусли мои, гусли звонкаи,
Заиграйтя вы мне песню новаю!
Как во полюшке, во полянушке
Там жила да была молодая вдова.
Удовою жила — горя мыкала,
А как замуж пошла —слёз прибавила;
Прожила-то вдова ровно тридцать лет.
Ровно тридцать лет, еще три года... и т. д.
Последняя—донская былинная
песня напевно-мелодийного типа, многоголосная, с зачином о гуслях
звонких, с запевами, начинающимися мелодическим наигрышем, и разводами
под лигой на гласных, с частицами — междометиями в текста. В других
донских былинах, помимо того, часто встречаемся с повторениями слов
и целых стихов с разрывами слов и разного рода вне смысловыми вставками
(«только», «толичка», «вот-и», «скажем» и проч.). В данной песне-былине
сложный напев равен 66-ти четвертям (почти в 7 раз длиннее северного
варианта) и обнимает собою два стиха текста. На один слог текста приходится
иногда до двух сложных тактов напева. В тексте, начинающемся зачином
о гуслях, отсутствующим в северном варианте, 63 стиха.
По количеству стихов приведенная донская песня-былина почти равна северному
варианту. В отношении многих других донских былин правы, конечно, северные
исследователи, указывая на сравнительную краткость донских текстов и
на отсутствие на Дону обширных старин.
Но при обширности донских напевов, превышающих во много раз северные,
при их широко мелодийном характере, обширные тексты и немыслимы, так
как исполнение их многими певцами, как песен многоголосных, было бы
просто неосуществимым, ибо одно дело — участие одного певца-сказителя
и иное — участие нескольких лиц, при необходимости полного согласования
и исполнительского и житейско-бытового. Многоголосие неизбежно сокращает
количество стихов. Уже в печорских и мезенских былинных текстах Астаховой,
там же, на Севере, где у Гильфердинга в его одноголосных записях находим
тексты, содержащие 600 и даже 1020 стихов, мы не видим больше 120 стихов.
Поскольку донская былина напевна и многоголосна, она должна
ограничиваться небольшим, сравнительно, количеством стихов: многоголосная,
широконапевная форма донской былины с многостишием несовместима.
Ясно отсюда, что утверждать, как это сделали проф. Миллер (в 1902 году)
и Маслов (в 1911 году), первым и заговорившие о донском былинном эпосе
и познакомившие с ним научный мир,— что краткость текста донской былины
находится в зависимости исключительно от падения у донских казаков былинной
традиции и ни от чего другого, это значит утверждать, что, кроме северных
областей, в других местах иных форм былины нет и не может быть.
Между тем, именно донская былина, в сил увескости признаков , отличающих
ее от северной , с одной стороны, имеет достаточное право на самоопределение,
с другой,— может служить важнейшим материалом для установления правильного
взгляда на северную былину, с ее одноголосием (по записям), вызывающим
в наши дни основательные сомнения, с ее многостишием, связанным
с речитативностью и текстовой импровизациоюгостью. Записи именно донских
былинных напевов , сделанные нами на Дону в 900-х годах и опубликованные
в 1905 и 1911 годах, при всем их ограниченном количестве уже ко второму
десятилетию смогли послужить
академику Миллеру достаточным основанием для пересмотра его ранней концепции.