Начиная с 1981 года, Ленинградская консерватория приступила к планомерному и систематическому экспедиционному обследованию традиций народной музыкальной культуры Псковской области. К настоящему времени состоялось 11 экспедиций (руководитель — А. М. Мехнецов), обследовано около 1500 деревень в 18 районах области. Результаты полевой работы — свыше 20 тысяч звукозаписей песен различных жанров, инструментальных наигрышей и сведений по этнографии (описания календарных обрядов, традиционной крестьянской свадьбы, народных праздников, игр и увеселений и т. п.) —образуют фонд, который сегодня является крупнейшим собранием музыкально-этнографических материалов по Псковской области. Сплошным экспедиционным обследованием были охвачены территории Псковского Обозерья (Печорский, Псковский районы, частично Гдовский), территории в бассейне реки Великой (Палкинский, Пыталовский, Островский, Пушкиногорский, Красногородский, Опочецкий районы), районы псковско-белорусского пограничья (Себежский, Пустошкинский, Невельский), территории в бассейне реки Ловати (Великолукский, частично Локнянский, а также Холмский и Поддорский районы Новгородской области). Поисково-собирательская работа проводилась и в центральных районах области — Новоржевском, Порховском. Записи проводились также в Новосокольническом и Куньинском районах.
Фольклорные традиции Псковской области восходят к раннему периоду истории древнерусской культуры, складывались и развивались на территории расселения летописных кривичей. Вместе с тем Псковское Обозерье, как и бассейн реки Великой — это зона межэтнических контактов славянских и прибалтийских народов. В более поздний период и южнопсковские районы оказываются на пограничье России и Белоруссии; в сферу влияния новгородского и тверского княжеств попадают восточные районы Псковской земли. Обращаясь (по необходимости кратко) к данным по древней истории края, здесь мы лишь отмечаем их в ряду предпосылок формирования культурных традиций на Псковщине, в то время как именно в силу особенностей своих этно-культурных оснований традиции псковской песенности представляют исключительный интерес. Важное место среди отмеченных предпосылок занимают обстоятельства военно-политической истории Русского государства: стратегическое положение Пскова на одном из самых напряженных участков западной границы русских земель. Свою роль в историческом процессе становления комплекса местных традиций народной материальной и духовной культуры сыграли условия социально-экономического развития псковской деревни в XVIII—XIX столетиях. Преобладание на Псковщине вотчинного уклада землепользования, отсутствие на территории края промышленно развитых районов предопределили общую экономическую отсталость и замедленные темпы развития хозяйства. Это состояние усугублялось и тем, что с основанием Петербурга Псков остался на периферии зоны формирования нового центра промышленного производства. Одновременно близость Петербурга оказывала заметное влияние на культурную жизнь края. На состоянии местных фольклорных традиций по-своему сказывались и такие процессы, как образование старообрядческих поселений, развитие отхожих промыслов, позднее (со второй половины XIX в.) — передел земли и расселение крестьян на хутора.
Все отмеченные выше обстоятельства в той или иной мере определяли особенности хозяйственного уклада, своеобразие форм общинного и семейного быта и, в конечном счете, общий характер и состояние культурных традиций псковской деревни.
Собранные экспедициями Ленинградской консерватории музыкально-этнографические материалы обеспечивают возможность постановки и разработки проблем народной музыкальной культуры Псковской области в широком диапазоне исследовательских направлений. Важнейшие из них связаны с решением задач историко-этнографического описания местной музыкальной традиции, с определением характера и природы явлений псковского музыкального фольклора не только с точки зрения структурно-типологического анализа, но и в свете изучения их системных связей как фактов народной культуры в целом. Именно в русле многостороннего, комплексного фольклористического исследования были получены данные (сумма опознавательных признаков), позволяющие достаточно четко фиксировать различные явления в народной музыкальной культуре Псковской области по их принадлежности к тому или иному музыкально-этнографическому комплексу (жанрово-функциональная, жанрово-етилевая, диалектно-стилевая характеристики), к тому или иному историко-культурному, слою (историко-этнографическая, историко-стилевая характеристики).
Перспективы работы в направлении многопланового исследования фольклорных традиций на Псковщине предполагают возможность составления музыкально-этнографического атласа — важного звена в изучении истории русской народной музыкальной культуры. Однако уже сегодня мы располагаем необходимыми материалами для того, чтобы представить общие контуры сложной в музыкально-этнографическом отношении, исторически многослойной и необычайно богатой в своих местных проявлениях псковской народно-песенной культуры.
На обследованной территории отчетливо выделяются зоны распространения самостоятельных этно-культурных комплексов (печоро-гдовский, западно-псковский, южно-псковский, ловатский), каждый из которых объединяет местные фольклорные традиции на основе общих форм обрядово-бытовой практики, жанровой системы и важнейших закономерностей песенного стиля. Фольклорные традиции центральных районов области (от Пустошки до Порхова) характеризуются явлениями переходного порядка. В северных районах (от верховьев Шелони и Плюссы) мы сталкиваемся с песенными традициями, тесно связанными с новгородской культурой.
Экспедиционные записи 1981 —1987 годов раскрывают во всем многообразии и сложных взаимосвязях жанровую систему псковской народной музыкальной культуры. В псковском собрании Ленинградской консерватории представлены материалы практически по всем известным современной музыкальной фольклористике жанрам русского фольклора. Вместе с тем в процессе полевой работы были зафиксированы мало известные или совсем новые для фольклористической науки факты. Здесь мы имеем в виду записи уникальной в русском музыкальном фольклоре формы свадебных коллективных причитаний («водить голосом» одновременно или вслед за сольным произнесением причетного стиха), а также впервые представленную в звукозаписях традицию припеваний на «полевой голос». К числу подлинных событий в истории изучения народной музыкальной культуры следует отнести обнаруженную в живом бытовании древнюю традицию русской гусельной игры (около 900 звукозаписей традиционных наигрышей на крыловидных малострунных инструментах).
Одной из самых ярких сторон псковской народной музыкальной культуры являются песни, связанные с календарно-земледельческими обрядами. И доныне следы некогда широко распространенного и детально разработанного в своей этнографической основе цикла обрядов фиксируются фольклорными экспедициями почти повсеместно на территории Псковской области. Отражая древние представления человека об окружающем его мире, обряды годового круга составляли неотъемлемую и необходимую часть производственной деятельности земледельца. Поэтические образы славянской мифологии, возникшие в русле анимистических представлений, и ранние формы музыкального интонирования, закрепившиеся в обрядовой практике как магические формулы, с течением времени усложняясь и в функциональном, и в структурном отношении, положили начало музыкально-поэтическим формам, вошедшим в традиционный обрядовый фольклор.
Календарно-обрядовые песни не представляют собой единого жанра. Даже группировка в соответствии с принадлежностью к тому или иному празднично-обрядовому или производственно-обрядовому циклу (к новогоднему, к проводам зимы и встрече весны, началу полевых работ и их различным этапам и т. д.) не всегда обеспечивает единство жанровой характеристики песен в рамках одной группы, поскольку каждый из названных циклов образуют, как правило, обряды, различные по содержанию. Надежным классификационным признаком может служить назначение песни в обряде, ее функциональная характеристика. Однако здесь мы должны учитывать, что музыкальный и поэтический «ряды» песенной формы вместе со специфичностью средств выразительности обладают и разной степенью обобщения действительности и по-разному соотносятся с изменениями в содержании обряда. Наиболее устойчиво и определенно функционально-смысловые характеристики песенной формы проявляются в сфере закономерностей ладо-интонационного строения, ритма и композиции. Именно в силу этого музыкально-типологический анализ становится важным инструментом в поисках принципов жанровой классификации календарно-обрядовых песен. Только на основе такого подхода оказывается возможным, например, определить обрядовую природу цикла лирических песен Псковского Обозерья, исполнявшихся во время масленичных и других весенних гуляний. Только с учетом особенностей ведущих смыс-лробразующих элементов музыкальной формы этих песен (в одних случаях — ангемитонный характер ладоинтонационных образований, в других— пятидольность метрической организации или «причетный» комплекс интонационных средств и др.) оказывается возможным распознать их обрядовую сущность, поскольку поэтическое содержание песен (главным образом, балладные сюжеты) выходит за пределы обрядово значимого текста, является позднейшим наслоением. Вместе с комплексом музыкально-языковых средств на магически обрядовое значение этих песен указывают и обстоятельства их исполнения (организованное групповое движение рядами по улице, возможно, утратившее некогда присущий этому движению определенный пластический рисунок).
При жанровой классификации календарно-обрядовых песен важно иметь в виду, что разные календарно-обрядовые комплексы (новогодне-святочный, масленичный, собственно весенний, троицко-иванский, жнивный и др.), сочетая в себе элементы обрядности, связанные с культом солнца, растительности, культом предков и др., и включая разнообразные магические действия (продуцирующая, охранительная магия и др.), обнаруживают общую основу. Каждый из таких комплексов представляется как один из этапов развертывания единого по содержанию цикла жизненно важных, по древним представлениям, обрядово-магических действий. Отсюда можно установить нужный уровень наблюдений песенно-обрядовых форм в связи с их функцией: песни празднично-поздравительные, величальные и корильные, песни-заговоры — песни, имеющие в своей основе «магический императив», выраженный интонационными, композиционными и поэтическими средствами; песни обрядово-процессуальные, тесно связанные со структурой конкретных обрядов — при сложных отношениях напева и поэтического текста (композиционная соподчинен-ность — смысловая согласованность) определение обрядового действия находит выражение в широком спектре поэтических построений (от детального перечисления до символического, иносказательного описания); песни-жалобы («окликание предков») — жалоба-обращение как постоянный мотив причети и плачевый интонационный контур воспринимаются здесь как одно из обрядово значимых проявлений культа предков. На этом уровне наблюдений отчетливо выступают особенности художественной формы каждой из указанных групп календарно-обрядовых песен и выявляется круг музыкально-поэтических средств, относящихся к наиболее ранним из дошедших до нашего времени формам обрядового фольклора. Музыкально-типологический анализ достаточно четко обнаруживает закономерности музыкально-поэтического строя песен каждой из названных групп, выявляет их нормативность, формульность. Результаты этого анализа будут представлены в специальном выпуске научных статей (издательский план ЛОЛГК).
Отмечая возможность группировки календарных песен в связи с их обрядовой функцией, мы находим также, что в условиях отдельных обрядовых циклов формируются различные, выступающие в качестве жанрово самостоятельных, песенные группы, обрядовое назначение которых детализируется лишь на уровне сюжетно-тематической характеристики поэтического текста. Так, например, иванские и толочные песни в ряде случаев исполняются на общий или однотипные напевы. Точно также нет отчетливой музыкально-стилевой дифференцированности между группами толоч-ных и весенних лирических песен. В свою очередь, следует отметить и бытование песен одной обрядовой группы с самостоятельными напевами. Здесь, вероятно, и проявляются различия в динамике процесса преобразований в сферах музыкального и поэтического начал песенной формы в связи с исторической жизнью календарных обрядов.
Как уже отмечалось, при широком распространении календарно-зем-ледельческих обрядов на территории Псковской области бытование музыкально-поэтических форм зафиксировано лишь в отдельных районах. Основные очаги календарно-обрядовой песенности сосредоточены в южных районах области — Себежском, Невельском, Великолукском. На этой территории отчетливо выделяются две самостоятельные песенные традиции— себежская (юго-западная) и великолукская (верхне-ловатская). В Невельском районе, при том, что в нем отмечены центры прекрасной сохранности местной культуры календарно-обрядовых песен, мы сталкиваемся с явлениями взаимодействия двух вышеназванных традиций. Предельно полно себежская традиция находит выражение в песнях весенне-летнего периода — циклы иванских, толочных и жнивных песен с детальной разработкой образно-поэтического и музыкально-типологического их содержания с богатым этнографическим контекстом. Показательны для этой традиции и песни колядные, и волочебные. Верхне-ловатская песенная традиция также концентрируется в циклах иванских, толочных и жнивных песен. Но здесь отчетливо видны отличия в репертуаре и в музыкально-типологических характеристиках летних песен. Своеобразной чертой жнивных и примыкающей к ним группы толочных песен в верховьях Ловати является припев-возглас «а-ё», который по месту в композиции напева может заменяться припевными словами «диво, диво» или «слава богу». Важной особенностью верхне-ловатской традиции является цикл масленично-обрядовых песен. Четкие границы его распространения связывают в единое музыкально-этнографическое целое местные песенные традиции — от Борисоглебщины в верховьях Ловати до Холма (Новгородская область) в среднем ее течении и далее на восток (Кунья, Торопец).
В ряду примечательных явлений календарно-обрядовой песенности Псковской области находятся песни зимнего обхода дворов — «вино-градья», получившие распространение на территории западных районов, примыкающих к реке Великой. Особым музыкальным строем, чертами стиля, присущими песням раннего слоя, отличается уже упоминавшийся цикл лирических песен, связанных с масленицей и пасхой (Псковское Обозерье).
Особого внимания заслуживает отмеченная выше своеобразная музыкально-поэтическая форма толочанских припевок на «полевой голос» (Печорский, Палкинский, Пыталовский районы), обрядово-магический смысл которых однозначен не только в контексте местных толочанских обычаев, но и подчеркнут тем, что в той же функции они исполняются и на посиделках (см. соответствующий раздел «Этнографических замечаний»). Кроме того, часто эти припевки поют и на «свадебный голос».
В настоящем сборнике представлены образцы всех жанровых групп календарно-обрядовых песен Псковской области, записанных фольклорными экспедициями Ленинградской консерватории. Не имея здесь возможности дать подробную характеристику каждой группы песен, их музыкальных особенностей, мы отсылаем читателя непосредственно к материалу, который подобран и расположен таким образом, что основные его музыкально-поэтические особенности так же, как и особенности обстоятельств исполнения песен, становятся очевидными не только для специалистов.
Стремление представить календарно-обрядовые песни исходя из их специфики и в наиболее полном виде вызвало необходимость построения сборника по принципу типологически развернутого показа каждой жанровой группы — так, чтобы основные песенные циклы можно было проследить как с точки зрения типологии напевов, так и со стороны сюжетно-те-матической группировки поэтических текстов, тесно связанных с назначением песен и характером того или иного обряда. Типология напевов прослеживается в подборке вариантов по каждому песенному типу. За напевами следуют подборки песенных текстов, сгруппированные по сюжетно-тематическому принципу. В текстах песен, кроме указания на место записи, дается отсылка к конкретному напеву (цифра в скобках рядом с порядковым номером текста), опубликованному в сборнике. Если представленный текст исполняется с напевом, близким к опубликованному, номер в скобках указывается со звездочкой. В иных случаях, когда напев, с которым должен исполняться данный текст, соотносится с опубликованным лишь типологически, в скобках предлагаются номера однородной группы напевов. Одной звездочкой в конце строки поэтического текста обозначается конец фонограммы; двумя звездочками — звукозапись текста с пересказа.
В этнографических замечаниях, предшествующих каждому разделу, так же, как и в комментариях, даются общие сведения, раскрывающие обстоятельства исполнения песен в контексте той или иной обрядовой ситуации. Этнографические сведения в комментариях приводятся в записи из той же деревни, иные случаи оговариваются.
Материалы сборника имеют указания на место записи и номер по фонографическому или рукописному (РФ) фонду лаборатории народного музыкального творчества Ленинградской консерватории.
Весь этнографический материал, включая и тексты песен, дается с сохранением особенностей местного говора. Кроме того, мы сочли необходимым зафиксировать по возможности более точно и общие произносительные нормы речи. Свойственное ряду местных диалектов твердо произносимое «ч» передается с помощью знака «ч», а также в сочетаниях с гласными «э», «ы» («ночка», «начынать», «чэрез»). Краткое «у» обозначается общепринятой формой записи — «у» («карбуки», «у нас», «садйуся»). Одной из характерных черт южно-псковского диалекта является постоянство фрикативного «г» (не выделенного в нашей записи), что следует учитывать при прочтении текстов.
Значение малоупотребительных слов и выражений объяснено в словаре, составленном по материалам сборника.
Поэтические тексты приводятся в графике, соответствующей протяженности мелострофы.
При тактировке напевов мы опираемся на принципы выявления закономерностей согласованной музыкально-стиховой метрики (сплошная тактовая черта); метрические акценты собственно музыкального ряда отмечены пунктирной тактовой чертой. В необходимых случаях размер выставляется и после пунктирной тактовой черты. Косым штрихом (одинарным или двойным) над нотоносцем обозначается композиционное членение мелострофы.
Сборник представляет собой коллективный труд, выполненный под руководством составителя. В приложении к сборнику указаны авторы полевой записи песен — руководители экспедиционных групп.
Нотацию напевов, расшифровку текстов и подготовку материалов сборника к печати выполнили:
А. М. Мехнецов — Припевки на «полевой голос»; Жнивные, яринские песни;
Е. А. Валевская — Колядки, виноградья; Волочебные песни; комментарии к данным разделам; этнографические замечания: Обрядовые песни зимних и весенних праздников, припевки на «полевой голос», жнивные и яринские песни; расшифровки текстов жнивных песен (№ 366—457); комментарии к разделам припевок на «полевой голос» и жнивных и яринских песен;
И. Б. Теплова — Песни, приуроченные к зимним и весенним праздникам; этнографические замечания и комментарии к данному разделу;
Г. В. Лобкова — Иванские, толочные песни; этнографические замечания и комментарии к данному разделу; Краткий словарь к текстам;
О. В. Шишкова — Масленичные песни и комментарии к разделу;
Е. А. Неудачина — Приуроченные весенние и летние песни (№ 178, 182—195, 306—312); этнографические замечания к данному разделу, а также замечания по толочанским обычаям.
В работе над материалами принимали также участие И. А. Михей, А. Н. Теплов, Л. И. Паненкова.
Научно-систематизаторская работа, составление и редактирование материалов сборника выполнены автором этих строк.
Авторский коллектив выражает глубокую благодарность исполнителям песен — жителям псковских деревень, всем, кто содействовал нашей работе. Приносим нашу признательность руководству и сотрудникам Псковского областного научно-методического центра народного творчества и культурно-просветительной работы за организационную помощь в проведении экспедиций.
Л. Мехнецов
Песни Псковской земли Выпуск 1