Лирические песни во всем многообразии жанра образуют важнейшую и, пожалуй, самую представительную сторону песенной культуры сибирских старожилов. Особый интерес к лирическим песням объясняется не только их высокими музыкально-поэтическими достоинствами. В сложной структуре жанра, в особенностях содержания, в средствах языка различных историко-стилевых пластов песенной лирики нашли отражение и своеобразие процессов заселения и освоения Сибири, и новые пути, по которым шло общественное развитие, а вместе с ним — художественная культура России XVII—XIX веков.
Значимость лирических песен, их место в музыкальном фольклоре сибиряков обязывают коснуться некоторых вопросов изучения народно-песенной культуры русских в Сибири.
Материалы фольклорных экспедиций позволяют проследить ряд общих закономерностей исторической жизни русской песни за Уралом, определить характер песенных традиций русско-сибирского склада, особенности бытования и черты стиля песен отдельных жанровых групп в различных районах Сибири.
Исследование обстоятельств возникновения и развития местных песенных традиций на территории Томского Приобья (хронологические, этнокультурные, социально-хозяйственные данные), соотнесенное с результатами структурно-типологического анализа песен, показывает, что современная фольклорная карта этого обширного края с характерной для нее пестротой музыкально-стилевых явлений сложилась в силу последовательного (с точки зрения хронологии важнейших этапов истории заселения отдельных районов) «наложения» разнородных фольклорных привнесений на более ранний слой культурных традиций — традиций, сформировавшихся в период образования крупных хозяйственных центров с преобладанием постоянного русского земледельческого населения.
Известные материалы историко-этнографического характера свидетельствуют, что в Томском Приобье лишь к середине XVIII века в результате роста крестьянского населения и сложения крестьянской общины создаются необходимые условия существования устойчивых форм обрядово-бытовой практики и ведущих жанров традиционного музыкального фольклора. Этот факт оказывается одним из решающих при постановке проблем формирования местных песенных традиций в Сибири, поскольку именно крестьянская община являлась на протяжении многих веков этнической истории русских основным создателем и хранителем традиций национальной культуры.
Завершение процесса становления крестьянской общины на рассматриваемой территории и выдвижение ее во второй половине XVIII века на место главной производительной силы в хозяйстве данного района Сибири знаменует момент стабилизации традиций старожильческого историко-культурного комплекса как самостоятельной системы.
На последующих этапах заселения и хозяйственного освоения
Томского Приобья (в середине XIX и, особенно, в конце XIX— начале XX веков) в результате значительного усиления переселенческих потоков из Европейской части России, расширения географии исходных районов переселения складываются иные по своему характеру группы фольклорных традиций, сохранявшие непосредственные связи с культурой тех мест, откуда вышли новоселы,— «расейские», как называли их сибиряки-старожилы.
Первоначально очаговый характер размещения на обширных сибирских пространствах традиций старожильческой культуры постепенно, по мере образования новых культурных комплексов» становится мозаичным, а затем (уже к концу XIX века) и многослойным. Материалы фольклорных экспедиций убедительно подтверждают, что именно в этой последовательности проходило усложнение системы традиций песенного фольклора Томского Приобья и формирование основных историко-культурных комплексов: старожильческого, переходного (смешанного) и новосельческого.
Такая схема процесса образования современной, чрезвычайно пестрой в музыкально-стилевом отношении картины народно-песенной культуры изучаемого района Сибири позволяет сделать вывод о том, что различия исторических условий, предпосылок и конкретных обстоятельств возникновения местных песенных традиций приводили на каждом из отмеченных выше этапов к изменениям в содержании процесса и к различным результатам.
Так, если к концу XVIII века в процессе трансформации начального слоя фольклорных привнесений возникает устойчивая система песенных традиций старожилов, обладающая ярко выраженными чертами единства, то в условиях Сибири конца XIX — начала XX века такой культурной консолидации новоселов не происходит. Меняется направленность и характер взаимодействия песенных традиций новоселов из различных областей России — процесс трансформации, ведущий к образованию новых стилевых норм песенной речи, уступает место процессам консервации локальных признаков переселенческих фольклорных традиций. В большой мере такой результат был предопределен социально-экономической перестройкой всего уклада жизни русской деревни пореформенного периода, следствием которой явились сдвиги и в системных связях народно-песенной культуры (песня — обряд — другие формы музыкального быта деревни), и в значимости некоторых принципов традиционного музыкально-поэтического творчества (эстетические критерии — художественная форма — стиль).
Определение границ периода возникновения песенных традиций старожильческого историко-культурного слоя во всей полноте и определенности их жанрового состава и стилевого своеобразия хронологическими рамками процесса сложения крестьянской общины опирается не только на социально-экономические факторы развития русского населения в районах Томского Приобья. Существенным здесь оказывается и выявление неразрывной, изначально присущей народным песням связи с трудовым, празднично-обрядовым, семейным бытом крестьянской общины. Действительно, богатый в этнографическом отношении старожильческий свадебный обряд, развивающийся на яркой с точки зрения музыкально-поэтического содержания причетно-песенной основе, развернутая песенно-хореографическая культура сибирских вечерок и весенних уличных хороводов, сложная подголосочная фактура сибирских песен и совершенное искусство ансамблевого, хорового пения — все это важные приметы и народного художественного сознания, и повседневного быта сибирской деревни. Приметы эти, как уже отмечалось, обозначились лишь на определенном историческом этапе — в середине — во второй половине XVIII века, когда сформировалась и сама деревня, и нормы отношений внутри крестьянского мира. Но уже к началу следующего столетия песенные традиции старожилов приобрели черты законченности, своеобразия и самостоятельности. К этому моменту старожильческая песня осознается как песня русско-сибирского склада, выступает в качестве активного звена художественной культуры сибиряков-старожилов, оказывает воздействие на песенный стиль новоселов этого периода. В этом и заключается другая важная сторона наблюдаемого процесса: здесь мы отмечаем вторую хронологическую границу формирования фольклорных традиций сибиряков-старожилов и одновременно — начало нового периода истории русской песни в Сибири.
В ряду свидетельств, подтверждающих сказанное и фиксирующих известную степень завершенности процесса формирования песенных традиций старожильческого историко-культурного комплекса, стоит, в частности, факт значительного стилевого единства песен старожильческого слоя в районах первоначального русского расселения (Тобольское Прииртышье, Томское Приобье, Енисейская округа) и в окраинных районах Сибири (Алтай, районы по верхнему течению Иртыша и Енисея, Забайкалье и др.). Решающую роль здесь сыграло то обстоятельство, что культурные традиции на вновь осваиваемых землях в большой мере складывались в результате внутрисибирской миграции старожильческого населения во второй половине XVIII века. О стабилизации фольклорных традиций русско-сибирского склада к концу XVIII века говорят и данные сравнительного анализа старожильческих песен и песен, принадлежащих компактным группам переселенцев 20—30-х годов XIX века из центральных областей России (например, переселенцы из Воронежской, Тульской губерний, основавшие села Богословка, Иловка, Жуланиха и др.).
Косвенным свидетельством завершенности в рассматриваемый период процесса становления системы старожильческого музыкального фольклора могут служить образцы усвоения крестьянской культурой в Сибири песен на тексты литературного происхождения. Причем по экспедиционным материалам легко различаются формы, возникшие на основе старожильческих или новосельческих традиций. Так же отчетливо сопоставляются песни русско-сибирского склада с песнями заимствованными (городская культура, иные этнокультурные комплексы).
Отмечая разнородность явлений русского музыкального фольклора Сибири, так же как и черты единства, характер и направление взаимодействия местных песенных традиций, их отношение к традициям Европейской части России, фольклористика наших дней неизбежно сталкивается с необходимостью выяснения исторической судьбы песенных групп и жанров, общих и частных закономерностей развития жанрово-специфических сторон их музыкально-поэтического языка. Это одна из самых сложных и важных для понимания особенностей строя русской песни в Сибири задач. В полной мере она раскрывается при изучении лирических песен, поскольку именно лирические песни оказываются (при общей консервативности традиции) наиболее «открытым», подвижным жанром.
Отсутствие обязательной прикрепленности лирических песен к определенному обрядовому или бытовому моменту, возможность выбора самой песни, средств и характера исполнения применительно к случаю, необъятный диапазон поэтических образов и настроений, высокая степень эстетической значимости — все это правомерно ставит лирическую песню в центр народной музыкальной культуры, придает ей значение одной из доминант художественной жизни русского человека во всех социальных группах общества.
Такое положение лирических песен среди других песенных жанров позволяет подойти к решению ряда вопросов, относящихся к характеристике самого раннего периода истории русской песни в Сибири — периода, предшествовавшего образованию старожильческих песенных традиций. Для Томского Приобья этот период оказался протяженностью более чем в сто лет (от 1604 года). Даже к началу XVIII века основную часть немногочисленного и чрезвычайно пестрого по своей сословной принадлежности населения составляли служилые люди6. О населении Томска и всего обширного Томского уезда можно судить по следующим данным на 1710 год:
1. Посадские люди, бобыли, купцы 1017
2. Государственные крестьяне, бобыли, вдовы, нищие
и гулящие люди 3506
3. Крепостные крестьяне, бобыли и дворовые люди 571
4. Дворяне и дети боярские 356
5. Военно-служилые люди 5172
6. Разночинцы 353
7. Духовенство 216
Всего — 11191
По атласу С. Ремезова на 1701 год в Томском уезде насчитывалось около ста деревень, но подавляющее большинство из них представляли по существу заимки с единицами дворов9. Основная часть населения была сосредоточена в самом Томске, укрепленных острогах по Оби, Томи, Чулыму и в относительно крупных приходских селах, которых насчитывалось (вместе с острогами) чуть более десяти. Естественно, что традиционные формы праздничных гуляний, увеселений, обрядов, требующие коллективного участия в исполнении песен, могли составлять характерную черту быта лишь крупных поселений. Военно-административный характер этих центров, связанный с ним уклад жизни, крайне неоднородная в социальном и этнокультурном отношении среда, основу которой составляли служилые, посадские люди и крестьяне — выходцы из различных, главным образом северных, районов России, не позволяют говорить о существовании на территории края в первый период его освоения единой в стилистическом и развернутой в жанровом отношении традиции музыкального фольклора.
Тем не менее в музыкальном быту крупных поселений (в том числе и Томска, жизнь которого по своему укладу немногим отличалась от сельской) происходили сложные процессы, в результате которых вырабатывались предпосылки развития традиций народно-песенной культуры на следующем историческом этапе. Внешне существо этих процессов выражалось в сглаживании, нивелировке музыкально-стилевых особенностей различных песенных традиций, образующих основу коллективных форм музыкального быта. Однако за кажущимся упрощением стояли глубинные изменения первоначально привнесенных традиций. Смысл этих изменений — выявление принципов музыкально-поэтического языка, выражающих то общее, что объединяло разнородные по своим истокам песенные традиции первопоселенцев Сибири. Именно в этом направлении будет развиваться песенный стиль традиций старожильческого слоя, процесс формирования которых, как мы знаем, вступит в свою решительную фазу в середине XVIII века.
Еще одна характерная черта народной музыкальной культуры края состояла в том, что специфика заселения и условия жизни в районах Томского Приобья в XVII веке, определяя ведущее положение контингента служилых людей, выделяют те жанры музыкального фольклора, которые были связаны с бытом относительно постоянных групп мужского населения (воинских отрядов, промысловых или иного рода артелей, ватаг беглых крестьян и др.). Именно лирические песни, причем песни мужской певческой традиции, стали главным звеном песенной культуры первопоселенцев Томского края. Без сомнения, можно также считать, что в сюжетно-тематическом отношении жанр был представлен достаточно широко песнями раннего («молодецкого») цикла, историческими. Неотъемлемую и важную часть музыкального быта, репертуара певцов составляли песни плясовые (песни веселья, скоморошьи) и, безусловно, эпос.
Знаменитый сборник Кирши Данилова «Древние российские стихотворения» практически воспроизводит для нас репертуар, бытовавший именно в такой (военной или полувоенной) мужской среде. А этот факт является дополнительным свидетельством
сибирского происхождения выдающегося памятника русской культуры.
Лирические песни в силу отмеченной выше жанровой специфики определяли главное содержание музыкального быта и малодворных деревень, поскольку ограниченный круг исполнителей, а также значительная удаленность деревень друг от друга не способствовали формированию и поддержанию традиций музыкальной жизни деревни в их полном, развернутом в жанровом отношении виде. Можно предположить, что здесь заметное место в репертуаре занимали песни женские — о женской доле, о разлуке, любовного содержания и т. п.— типичные сюжеты русской песенной лирики.
Итак, с точки зрения истории формирования русско-сибирских фольклорных традиций в районах Томского Приобья весь XVII век и начало XVIII века следует рассматривать как период накопления и адаптации в новых условиях первоначального фонда фольклорных привнесений. В то же время особенности истории края, его заселения и хозяйственного освоения выделяют в качестве ведущего жанра в музыкальной жизни различных групп населения жанр лирических песен. Попытаемся теперь отметить наиболее важные черты исторической судьбы жанра I) свете развития традиций старожильческой песенной культуры н целом.
Одно из наиболее ярких проявлений художественного мышления русского народа нашло отражение в своеобразной группе лирических песен мужской певческой традиции, которые мы условно называем «молодецкими». Отличаясь комплексом характерных черт образно-поэтического строя и музыкального языка, молодецкие песни образуют самостоятельный цикл в русской песенной лирике. Его возникновение мы связываем с усло-ниями жизни Руси переломного периода — периода этнической консолидации и борьбы за независимость на рубеже XIV—XV веков.
В музыкальном отношении молодецкие песни являются классическим выражением стиля русской протяжной песни. В большой мере их структурно-типологические особенности обусловлены исполнительскими возможностями мужского ансамблевого («артельного») пения:
1) широким певческим диапазоном с характерной тембровой окраской нижнего и верхнего регистров, что естественно определяет, с одной стороны, выразительность многоголосной фактуры, с другой стороны, обеспечивает перспективу ладового развития напева;
2) глубиной и силой дыхания, с которыми связаны протяженность мелодического распева, композиционные особенности.
Молодецкие песни как самостоятельный историко-стилевой комплекс независимо от места их бытования обнаруживают исключительное единство важнейших закономерностей музыкального языка. Образцом может служить мелодический тип широко распространенной песни «Горы Воробьевские», сохраняющий свои характерные черты в многообразии местных вариантов, каждый из которых, в свою очередь, оказывается представительным для традиций музыкальной культуры различных музыкально-стилевых зон русской песенности (северной, центральной, западной, южной и др.).
Вывод о том, что именно песни молодецкого цикла образовали основной пласт песенной культуры русских поселенцев в Сибири на первом этапе освоения зауральских территорий, возникает уже в связи с изучением общих сведений по истории и этнографии. Наблюдения же над строем песен разных жанров старожильческой традиции убеждают нас в том, что ведущие принципы музыкального стиля песен русско-сибирского склада восходят к закономерностям молодецких песен. Так, например, с этими закономерностями связана принципиально многоголосная, строго организованная по вертикали (с дифференцированными функциями голосов в ансамбле) фактура старожильческих песен — как лирических, так и хороводных, свадебных. Этот факт знаменателен потому, что в целом песенность сибирских старожилов формировалась преимущественно на основе фольклорных традиций северно-русского происхождения, в музыкальном стиле которых преобладают иные принципы построения хоровой партитуры — унисон и гетерофония, как в своих простейших, так и в развитых видах.
Другая черта стиля молодецких песен — особые ладовые формы, возникающие в силу выразительности звуковысотного сопоставления опорных тонов отдельных попевок (интонационно-ритмических оборотов),— является устойчивым принципом сложноладовых конструкций старожильческих песен (лирических, хороводных). В частности, типичная для молодецких песен (тип «Горы») интонационно-ладовая структура (см. напевы №№4,5,6),
так же как и ряд других ладовых форм молодецкой лирики (например, формы с центральным опорным тоном в середине звукоряда — кварта от нижнего вспомогательного тона), сохраняет в песнях старожильческой традиции свою роль одного из ведущих принципов ладовой организации.
К общим закономерностям песен старожильческой традиции относится и ряд особенностей композиционного строения, связанных с культурой мужского ансамблевого пения:
1) выделенный зачин (как правило, декламационного характера) ;
2) подчеркнутые цезуры на границах мелодических построений внутри строфы, имеющие смысл композиционного приема, который организует музыкальное движение (фиксированная остановка, часто вызывающая словообрыв с последующим активным хоровым подхватом), «ферматность», ненормативная по метрике протяженность отдельных тонов (долгие длительности);
3) устойчивые интонационные формы каданса (формульные кадансы), подготавливающие строго согласованный выход голосов на конечный опорный тон.
Эти приемы в сочетании с развитыми формами ладоинтонационного движения приводят к образованию развернутой, уравновешенной музыкально-поэтической строфы лирических песен русско-сибирского склада.
Более того, сложившийся на основе молодецких песен стиль ансамблевого хорового пения оказывается настолько значимым в песенности старожилов, что в нем практически стираются видимые грани музыкальной стилистики мужских и женских песен. Даже песни свадебного обряда в некоторых элементах фактуры (в первую очередь — многоголосия), исполнительских приемах теряют специфические черты, свойственные женскому исполнительству. Возможно, своеобразной эстетикой молодецких песен, певческой установкой ансамбля смешанного состава объясняются низкая тесситура, насыщенный грудной звук женских голосов, выделение колористической функции верхнего голоса в лирических (так же, как и в свадебных) песнях старожильческой традиции.
Нивелирование отличительных признаков песенных традиций, привнесенных переселенцами в Сибирь в XVII—XVIII веках (исполнительского стиля и элементов фактуры отдельных песенных групп и жанров), является в целом, как уже отмечалось, весьма показательной стороной процесса формирования музыкальной культуры старожилов.
Выработка в музыкальной практике сибирской деревни XVIII века единых эстетических критериев, единых исполнительских принципов — одна из общих закономерностей развития, ведущего к формированию моностилевой культуры русско-сибирского склада. Среди факторов, обусловивших этот процесс, мы рассматриваем и следующее обстоятельство. В отличие от песенной культуры областей коренного русского расселения, прошедшей длительный путь становления жанрово-определенных особенностей народно-песенного языка, развития, в результате которого структура, стиль, обрядово-бытовое назначение песен нашли свое согласованное выражение (жанрово-специфические черты), песенная культура сибирских старожилов, сложившаяся как целое за относительно короткий срок (к концу XVIII — началу XIX века), не имела исторической, эволюционной ретроспективы и формировалась на основе и в процессе трансформации художественных форм, уже имевших свой типологически законченный вид.
Таким образом, характеристика раннего периода истории русской песни в Сибири — периода формирования старожильческой песенной культуры — раскрывается в связи с анализом такой важнейшей ее стороны, как музыкально-стилевое единство, не дифференцированное по жанровой характеристичности исполнительских средств и приемов, фактурных элементов музыкальной речи.
Следует особенно подчеркнуть, что при всей динамичности процессов нивелирования, трансформации, выработки единства стиля, они не затрагивали конструктивных основ музыкально-поэтического языка, в которых выражалась жанровая природа песен. Именно поэтому песни сибирских старожилов, несмотря на все их своеобразие, сохраняют глубокую родственную связь с песенной культурой Европейской части России. В этом и состоит своеобразие песен русско-сибирского склада: органичное сочетание, слияние коренных закономерностей русского народно-песенного языка с музыкально-стилевыми новообразованиями, возникшими в результате адаптации песен в новых условиях бытования.
На судьбе традиционных жанров и отдельных внутрижанровых групп старожильческой песенной культуры как сложившейся системы с особой силой сказались демографические процессы XIX века. Стихийная крестьянская колонизация, преобладающая на ранних исторических этапах, постепенно уступает свое значение переселенческому движению, организованному центральными властями (деятельность Кабинета о переселении крестьян). Заметное влияние оказывали постоянно возраставшие масштабы ссылки в Сибирь: уже в 50—60-е годы XIX века количество ссыльных доходило в среднем до 13—15 тысяч человек ежегодно. Изменяется характер расселения новоселов: образование деревень на новых местах преобладает над подселением к сложившимся крестьянским обществам.
Значение этих процессов, изменявших состояние традиций народной культуры в Сибири, усиливалось тем, что проходили они на фоне новых тенденций общественного развития, новых художественных устремлений и форм культуры, характерных для России XIX века, на фоне активного взаимодействия традиций городской культуры, профессионального искусства с крестьянскими традициями. Влияние этих процессов проявилось не столько в изменении музыкально-стилевых норм старожильческой песенности, сколько в наложении на старожильческую традицию новых музыкально-стилевых комплексов и во включении новых сюжетно-тематических образований. Все это приводило к изменениям структуры репертуара — закреплению в музыкальном быту старожилов новых песен или их переинтонированию на основе традиционных приемов, переходу части традиционного репертуара к ограниченным возрастным или социальным группам населения. Обращает на себя внимание, что отмеченные изменения коснулись лишь жанра лирических песен, тогда как песни свадебного обряда и хороводные бытовали как устойчивая сфера народной музыкальной культуры старожилов и подчинялись общим законам жизни традиционного фольклора.
Вместе с образованием в репертуаре новых песенных групп в рамках моностилевой культуры старожилов происходит дифференциация музыкально-стилевых пластов по признаку их историко-культурной принадлежности. Как показывают материалы современных фольклорных экспедиций, песенность старожильческих поселений включает в себя:
1) основной пласт песен русско-сибирского склада, объединяющий ранний слой старожильческой лирики, песни свадебные и хороводные;
2) лирические песни позднего происхождения, распетые на основе музыкально-стилевых закономерностей старожильческой традиции;
3) поздний слой лирических песен, имеющих общерусское распространение и по основным характеристикам музыкально-поэтического языка восходящих к новым веяниям городской культуры.
Музыкально-стилевая дифференциация жанра лирических песен отразила закономерности, определяющие качественные сдвиги в развитии русских фольклорных традиций в целом на позднем этапе их существования (вторая половина XIX — начало XX века). Вместе с тем здесь мы наблюдаем еще одну важную сторону жизни старожильческих традиций — их взаимодействие с музыкальными традициями других историко-культурных групп русского населения Сибири, сформировавшихся на протяжении отмеченного периода. Сам факт такого взаимодействия характеризует высокую степень активности принципов народного художественного мышления, следствием которой и явилось возникновение в XVII—XVIII веках своеобразной песенной культуры русско-сибирского склада.
Сборник «Лирические песни Томского Приобья» является третьим, завершающим серию публикаций материалов по музыкальному фольклору старожильческого населения Томской области и пограничных с ней районов Кемеровской, Новосибирской областей. Первые два выпуска были посвящены песням свадебного обряда и хороводным. В совокупности все три сборника достаточно полно (с точки зрения типологии напевов) представляют песенную культуру раннего старожильческого слоя.
В настоящем издании сосредоточены наиболее характерные образцы лирических песен старожильческой традиции — те из них, в которых отчетливо проявляются черты стиля, свойственного песням русско-сибирского склада. Это означает, что за пределами публикации остались песни, образующие третий из отмеченных выше пластов старожильческого музыкального фольклора.
Материал сборника расположен в порядке, соответствующем высказанным выше замечаниям по истории формирования, музыкально-стилевой, сюжетно-тематической группировке лирических песен старожильческой традиции: молодецкие песни — № 1 —10; традиционные (в музыкально-стилевом отношении) женские песни — № 11 —17; относительно поздние лирические песни, распетые в соответствии с эстетикой и музыкальным стилем песен старожильческой традиции,— № 18—28; характерный для Сибири слой песен, которые можно условно назвать «песни отверженных» (так называемые песни каторги и ссылки), и примыкающие к ним песни о воинской жизни — № 29—40.
Все помещенные в сборнике песни, в том числе и распетое в народной традиции стихотворение А. С. Пушкина «Казак» (№ 41), песни на слова И. Козлова (№ 36), Ф. Глинки (№ 16), М. Лермонтова (№ 34), Н. Огарева (№ 31), А. Кольцова (№ 18), а также неизвестных авторов XIX века, свидетельствуют о единстве старожильческой песенной традиции. Вместе с тем легко просматриваются особенности каждой внутрижанровой группы песен. Эти черты связаны с характеристичностью конструктивных закономерностей песенной формы отдельных групп — с ладовым строением, типом многоголосия и голосоведения, метроритмикой стиха и напева, композиционными принципами.
При общей структурной ясности напевов особенности исполнительского стиля сибиряков-старожилов придают им яркое своеобразие. Одна из них — декламационный характер зачина — требует специальной оговорки, поскольку выставленный в нотации общий темп музыкального движения в ряде случаев не отражает истинного характера подвижной метроритмики песни. Также «качается» метроритм и в кадансирующих оборотах формы (за счет «лишней» протяженности долгого звука или паузы, фиксирующей момент дыхания). В отдельных случаях мы пользуемся знаками ферматы, цезуры или паузы в круглых скобках.
Выше уже отмечалась низкая тесситура женских голосов. В целях удобства чтения нотного текста ряд напевов пришлось транспонировать. Все случаи транспонирования оговорены в примечаниях к песням.
В основе тактировки напевов лежит принцип согласованной акцентности стиха и напева. При необходимости выделения только музыкальной акцентности используется пунктирная тактовая черта. Тактовый размер в этом случае выставляется (где это требуется) у пунктирной тактовой черты.
В целях сохранения достоверности звучания в поэтических текстах песен в основном воспроизводится диалектная форма музыкального произнесения слова. К литературной норме приведены случаи нормативного произнесения безударных гласных, окончания глаголов, замена глухих согласных звонкими, если это не искажает характеристичности музыкального звучания. Наиболее типичные случаи: спалётывал — сполётывал, галава — голова, ножиньки — ноженьки, печалитца — печалится, друк — друг, с лош(ы)кай — с лож (ы)кой и т. д.
Момент мягкой атаки звука с придыханием (как правило, на последнюю гласную предыдущего слова или слога), имеющим фиксированный ритм, обозначается форшлагом.
Особого внимания требуют приемы йотирования и повторной мягкой атаки гласных. Во всех случаях йотированный гласный звук вписывается в круглых скобках:— а — (йа),— о — (йо) а над нотой ставится знак портаменто (-). При повторе гласной (без йотирования) над нотой ставится знак портаменто, но гласный звук не выписывается второй раз.
С учетом итогового характера публикации в приложении приводятся карта-схема района Томского Приобья и перечень населенных пунктов, обследованных во время фольклорных экспедиций.
Составитель приносит глубокую благодарность и признательность всем, кто содействовал экспедиционной записи и публикации материалов по народно-песенной культуре Томского Приобья, и в первую очередь исполнителям народных песен — жителям томских деревень.
А. Мехнецов
С примечаниями читайте в книге