Ноты и тексты исторических песен о крестьянских восстаниях
Песен об отдельных местных восстаниях сохранилось чрезвычайно мало. Естественно, передача их для записи в условиях царской России являлась делом опасным, могущим навлечь неприятности от начальства как для исполнителей, так и для фольклористов-собирателей. Бытовали эти песни лишь тайно, подпольно. Поэтому весьма возможно, что обследование судебных дел и архивов, а также частных собраний может существенно дополнить имеющиеся материалы.
Единичные тексты, которые все же попали в печать, говорят о том, что песни об отдельных восстаниях слагались в тесной взаимосвязи с традицией песен о крестьянских войнах, песен о Степане Разине и Пугачеве, с традицией песен социального протеста о допросе доброго молодца, крестьянского сына, царем и песен о герое, заключенном в тюрьму. На основе этих, хорошо известных, исстари бытовавших в народе песен, на основе уже известных поэтических мотивов, создавались новые песни, наполняясь конкретным содержанием.
Помещаемые в нашем сборнике песни о Ефиме Павлове и о казаке Ефремове (см. 69, 70) отразили события восстаний уральского и донского казачества в начале XIX в., борьбу казаков за самоуправление.
Особенно примечательна песня о Ефиме Павлове и князе Волконском. (См. 69). Она записана от уральских казаков, потомков того казачества, которое непосредственно принимало участие в событиях. Вместе с тем бытование ее отмечено собирателями и среди оренбургского казачества. Песня эта посвящена Ефиму Павлову, одному из вожаков восстания среди уральских казаков в 1806 г. Сложенная на основе поэтических мотивов о допросе молодца царем и на основе песен о „сынке" Степана Разина, она прославляет стойкость и непреклонность героя, противопоставляя его князю Волконскому — исполнителю правительственных распоряжений, оставившему по себе недобрую память беспощадного усмирителя. За организацию протеста в уральском казачьем войске Ефим Павлов был жестоко наказан кнутом. С вырванными ноздрями и клеймами на лбу и щеках, он был отправлен в Сибирь. Лишь через тридцать лет он возвратился на родину, но не изменил своих убеждений. Отстаивая их, он участвовал в подаче казаками жалобы наследнику, посетившему уральское войско. За это выступление Ефим Павлов был снова осужден и умер в тюрьме в Оренбурге.
В песне о Ефремове, родственной эпическим песням о герое-пленнике, находящемся в тюрьме, рисуется образ казака, посаженного в тюрьму. (См. 70). Однако здесь по-новому дается тема тюремной неволи. Герой песни заключен в тюрьму по доносу за выступление против царя. В произведениях, подобных отмеченным выше (песня о Ефиме Павлове, о Ефремове), получили свое отражение неоднократно возникавшие конфликты между казачеством (донским, уральским) и царской властью, особенно выступления конца XVIII — начала XIX вв., подавляемые правительством с большой жестокостью. Но песня о Ефремове, записанная в 1905 г., несомненно восприняла и более поздние события, характерные для периода революции 1905 г. (арест по доносу за речи против царя).
Наряду с поэзией открытых антифеодальных восстаний и войн XVII—XVIII вв., тайно и вместе с тем широко бытовали в народе песни, отражавшие повседневный нараставший протест закрепощенного крестьянства против его ближайших угнетателей, протест, который весьма часто выливался в настоящие восстания. Создававшиеся на основе подлинных фактов, песни рассказывают о злодее-барине, о старосте, приказчике, которые повыбрали „молодцев — во солдатушки, красных девушек — во служаночки", молодых женщин „во кормилицы", отцов-матерей — „на работушку" и тем окончательно разорили крестьян. Эти типичные явления крепостнического строя и народное возмущение против них нашли свое отражение в ряде песен. Как и в поэзии крестьянских войн, тема воли, дорогой волюшки пронизывает все содержание этих антикрепостнических песен. (См. 67, 68). Новой ступенью в развитии устной освободительной поэзии являются песни, отразившие протест и открытые возмущения народа против аракчеевщины и Аракчеева, организатора военных поселений. После Отечественной войны 1812 г. он поставлен Александром I во главе управления страной в качестве доверенного докладчика императора и наперсника „по всем делам государственным".
Песни, направленные против Аракчеева, отразили открытый протест народа не только против самого Аракчеева и его распоряжений, — они являлись протестом и против всего крепостнического режима первой четверти XIX в. (См. 71—76).
В этих песнях дается характерный облик народного угнетателя, который всю Россию разорил и „всю армию заморил". В образе Аракчеева объединены и черты жестоких крепостников-помещиков, прожигавших жизнь, а также черты корыстолюбивых чиновников, разживавшихся за счет трудовых масс.
Варианты песен против Аракчеева были широко известны по всей России. Пушкин одним из первых обратил на них внимание.
По некоторым текстам, записанным еще в дореволюционные годы, Аракчеев не только притеснитель народа, утопающий в роскоши, но изменник родины, пустивший в Москву врага-француза.
В песнях об Аракчееве выступают общие с песнями XVII в. поэтические мотивы народной мести астраханскому губернатору, а также мотивы песен XVIII в., направленных против вельмож петровского времени Меншикова, Гагарина, Долгорукова. В мелодиях песен против Аракчеева выделяются также интонационные обороты, связанные с солдатской песней; весь этот цикл характеризуется маршеобразными, энергичными ритмами.
Песни против Аракчеева, как и другие антикрепостнические песни, современные им, свидетельствуют о нарастании народного протеста против крепостнического режима, вместе с тем они говорят о развитии народного общественного сознания особенно после Отечественной войны 1812 г., раскрывают думы трудовых масс о родине, об обязанностях высокого начальника по отношению к народу, армии и отечеству.
^ Несмотря на то, что произведения антикрепостнической устной поэзии собирались лишь случайно, все же по тем материалам, которые дошли до нас, можно отметить почти повсеместное распространение в XIX и начале XX в. народных песен о крестьянских восстаниях и войнах. Особенно большое значение имел этот песенный фольклор в годы революционных ситуаций, в годы повышения революционной активности трудовых масс.
Тексты, записанные в 900-е годы, воспринятые певцами от старших поколений, восходят в своем бытовании к 60—80-м годам XIX в.
Устойчивость этого репертуара в период революции 1905 г. подтверждается
также записями и публикациями советского времени. Очень показательны в этом
отношении публикации А.М. Листопадова, посвятившего почти всю свою жизнь
собиранию песенного фольклора донского казачества. Записи этого неутомимого
музыканта-фольклориста, охватывающие время от конца 90-х годов XIX в. до
середины 40-х годов XX в., свидетельствуют о мощном расцвете на Дону песен
о Степане Разине. Среди материалов Листопадова, увидевших свет лишь в советскую эпоху, имеется также ценная запись пугачевской песни („Ой да, ты,
батюшка, Оренбург город"), сделанная в 1905 г. Текст ее помогает осветить
сложные процессы развития пугачевского песенного фольклора. Все эти записи,
как и ряд других публикаций советского времени, говорят об огромном значении устной освободительной поэзии прошлого в творческой памяти народа.
Интерес к народной поэзии освободительной борьбы был всегда живым среди прогрессивных писателей и революционных деятелей России. Он был органически связан с их передовыми политическими взглядами и устремлениями. Декабристы, Пушкин, Белинский, Герцен, выступая против крепостничества, в своих произведениях непосредственно обращались к поэзии народных восстаний и войн, к образам народных героев. Именно в произведениях социального протеста и борьбы представители передовой мысли искали и находили обоснование своей веры в могучие силы русского народа и обоснование своих надежд на его великое будущее. Чернышевский и Добролюбов рассматривали вопросы о народном творчестве и его изучении в неразрывной связи с вопросами политическими, с борьбой против угнетения и порабощения. В своих критических статьях и рецензиях Чернышевский и Добролюбов особо выдвигали достоинства народной поэзии, рожденной в эпоху подъема освободительной борьбы. Они раскрывали развитие устной поэзии не только как отражения жизни прошлого, но, в особенности, старались уяснить значение этой поэзии в сознании народа для современной им эпохи. Взгляды революционных демократов на сущность народной поэзии нашли свое дальнейшее развитие в литературно-критической и общественной деятельности А. М. Горького. Опираясь на положения марксистско-ленинской теории, Горький связывал вопрос происхождения народной поэзии с вопросом о роли масс в истории, в деле созидания материальных недуховных ценностей, созидания духовной культуры.
Плодом коллективной творческой деятельности трудовых масс в течение веков, учил он, является устная народная поэзия. Именно в произведениях устной поэзии, отмечал Горький, даны глубокие художественные обобщения и выражена оптимистическая вера народа в светлое будущее. Подходя к материалам народной поэзии с позиций марксизма-ленинизма, Горький подчеркивал неоднородность этих материалов и особо отмечал их классовую окрашенность. Основоположник советской литературы и советской фольклористики, Горький высоко ценил песни и предания о борьбе народа против угнетения и рабства, сожалея лишь о том, что материалы эти были еще недостаточно собраны и изучены фольклористами.
И сам Горький, и другие советские писатели—Чапыгин, Злобин, Шишков, Тренев, Шолохов, Гладков — обращаются к поэзии крестьянских войн и восстаний. В своих произведениях они творчески используют содержание и образы традиционной освободительной народной поэзии, развивая тем классическую литературу советского периода.
Советские композиторы — Касьянов, Коваль, Крейтнер, Уствольская и другие — также обращаются к тематике антикрепостнических движений. В музыкальных образах они стремятся запечатлеть антифеодальную освободительную борьбу народа и обогащают тем искусство социалистического реализма.