Русские свадебные песни Терского берега Белого моря

Русские народные песни Поморья

Свадебные песни

Тексты и мелодии свадебных песен Беломорья

 

 

Свадебный песни Беломорья
Д.М. Балашов, Ю.Е. Красовская
Русские свадебные песни
Терского берега Белого моря

"Музыка", 1969г.

содержание:

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

В течение ряда лет силами сотрудников Петрозаводского института языка, литературы и истории АН СССР проводилось монографическое изучение устной песенно-поэтической культуры рыбаков-поморов одного из типичных северных районов древнего поморского (новгородского) поселения — Терского берега Белого моря. (По существующему административному делению — Терского района Мурманской области).
Терским берегом называется южное лесистое побережье Кольского полуострова. В XI—XII веках область вошла в состав земель Господина Великого Новгорода. Прошлое Терского берега изучено недостаточно и еще ждет своего историка.

Местные жители искони занимались ловлей семги в устьях рек и по морскому берегу, промыслом сельди, а в XIX столетии — тюленя в горле Белого моря. Семга создала богатство и славу этого края и до сих пор определяет существование терских сел. Сравнительно немногочисленное население (до революции около 5 тысяч человек, а сейчас значительно увеличившееся за счет роста промышленного поселка Лесного и организации лесоразработок). мало менялось и поэтому стойко сохраняло древние бытовые и художественные традиции. Наряду с этим из соседнего Архангельска проникали на Терский берег и многие новые веяния (например, романсное творчество в конце прошлого столетия), так что «медвежьим углом» край этот при всей своей изолированности не являлся. Фольклор Терского берега изучался до сих пор сравнительно мало. На рубеже столетий здесь побывали собиратели фольклора А. В. Марков, А. Л. Маслов и Б. А. Богословский в поисках эпоса. В советское время здесь работала Н. П. Колпакова, издавшая небольшой беллетризованный очерк о Терском береге.
Нашим институтом был организован ряд экспедиций на Терское побережье. Как итог проделанной работы предлагается вниманию читателя настоящий сборник, подготавливаются сборник песен и сборник прозаических фольклорных жанров («сказки Терского берега Белого моря»).
Публикацию собранных материалов мы начинаем с описания свадебного обряда, потому что русская свадьба, интерес к которой велик во всем мире, до сих пор чрезвычайно плохо изучена. К тому же свадебные песни Терского берега, зачастую уникальные, отличаются высоким поэтическим совершенством и богатством музыкального строя.

Многочисленные описания свадебного обряда, более или менее точные, с большим или меньшим количеством текстов песен, разбросанные по отдельным фольклорным изданиям, как правило, не сопровождаются нотными записями напевов, что почти совершенно обесценивает их, да и чисто этнографическая сторона большинства подобных публикаций нуждается в проверках и уточнениях.
Трудности увеличиваются еще и потому, что о каком-то едином, «условно-русском», свадебном обряде говорить в строго научном плане невозможно. Н. П. Колпакова, предпринявшая в 20-х годах исследование свадебного обряда на Пинеге, после детального изучения особенностей обряда и его вариаций по одному лишь Сурско-Карпогорскому району, не говоря о соседнем, Пинежском, приходит к мысли, что «о каком-то цельном, едином свадебном обряде даже Пинежского уезда, не говоря уже, конечно, о всей Архангельской губернии, в плане исследовательской работы говорить нельзя. Сложенный материал уездов, очевидно, обряда губернии все-таки не дает. Несомненно, что такими моментами, как сватовство, сговор, девичник, венчанье, можно объединить не только отдельные уезды, но, вероятно, с теми или иными оговорками и целые народности, но материал, детально собранный хотя бы даже в одном тесном районе, наглядно показывает всю невозможность давать сводный вариант на основании одного внешнего единообразия в чередовании моментов обряда». В дальнейшем Н. П. Колпакова анализирует довольно многочисленные записи свадебного обряда Архангельской губернии и показывает, что, поскольку делались они разными людьми, в разных местах и в разное время, с различной методикой и степенью полноты записи, воспользоваться ими для конструирования правдоподобной исторической перспективы развития северной свадьбы также почти невозможно. Добавим, что все это рассуждение еще не затрагивает главного — музыкальной стихии свадьбы. Записей же свадебного обряда с нотами песен в публикациях почти совсем нет.

Можно указать только на два опыта записи и издания полного свадебного обряда с напевами, с нотами свадебных песен и причитаний. Это сборник О. X. Агреневой-Славянской и «Донская свадьба» А. М. Листопадова. Оба эти издания уже не отвечают требованиям современной науки.
Таким образом, до сих пор публикаций всего обряда русской свадьбы — описания обряда, текстов песен и напевов к ним,— записанного в одном месте и от одних лиц, мы, по существу, не имеем. Поэтому предпринимаемая публикация русского свадебного обряда поморов Терского берега со всеми песнями свадебного цикла и нотными расшифровками напевов к ним является достаточно важной и своевременной задачей. Тем более что даже на Крайнем Севере традиционный свадебный обряд почти ушел в прошлое.
Собиратели А. В. Марков, А. Л. Маслов и Б. А. Богословский, побывавшие на Терском берегу в 1901 году, обращали внимание главным образом на остатки эпической традиции. Поэтому открытие здесь через шестьдесят лет богатейшей песенной культуры при почти полном исчезновении традиции эпической явилось для нас счастливой неожиданностью.

А. В. Марков. А. Л. Маслов и Б. А. Богословский писали, что основное место в свадебном обряде Терского берега уделяется причитаниям (припла-киванвям). Мы застали прямо противоположную картину. Приплакиванья почти нацело ушли из памяти даже самого старшего поколения. Не осталось в живых уже ни одной плачеи из тех, что некогда сопровождали невесту и «приплакивали» за нее и вместе с ней.2 Но зато свадебных песен по селам района сохранилось еще очень много, а в Варзуге, являющейся до сих пор признанным центром народной культуры края, удалось с максимально возможной полнотой восстановить и записать весь свадебный обряд в том виде, в каком он исполнялся в 1920—1930-х годах, а частично и позже, в конце 1940 — начале 1950-х. Для сравнения приводится также образец современной свадьбы в Варзуге (сыгранной в начале 1964 г.), сохранившей еще очень многое от «канонического» старинного свадебного обряда.

Помимо исключительного и по количеству и по качеству набора свадебных песен, в терской свадебной традиции сохранилось много интересных этнографических моментов, связанных с пережитками глубокой старины, с магией и историко-правовыми обрядами древности. Частично магические элементы обряда осознаются терчанами именно как магические (главным образом это касается предохранительной магии: оберегов от порчи, «сглаза», колдовства и т. п.), частично остатки древней магии сохраняются в форме традиционных действий, существующих лишь потому, что «так принято». Не углубляясь в эту проблему (отсылаем читателя к специальным работам, в частности к статье Е. Г. Кагарова: «Состав и происхождение свадебной обрядности»), перечислим некоторые любопытные свадебные обычаи терчан.
К группе предохранительных обрядов (Е. Г. Кагаров делит их на отвращающие, обманывающие, скрывающие и избегающие) следует отнести: иносказательный разговор при сватанье, запрет заходить за матицу («а то не отдадут»), непременный выход дружки с фонарем, хотя бы было и светло (фонарь заменил факел, отвращающий злые силы), стрельбу из-за углов во время движения свадебного поезда (с той же целью), втыкание иголок в подол невесты, закрывание невесты шалью, помещение жениха с невестой в середине поезда, воздержание их от еды за свадебным столом, запрет задевать за порог и проч.
К группе побудительных обрядов (оплодотворяющих, соединяющих молодую с домом мужа, отделяющих ее от духов своего дома, посвящающих ее в культ духов жениха, умилостивительных по отношению к тем же духам жениха и очищающих после свадебной ночи) следует отнести: мытье в бане утром свадебного дня, осыпание молодых зерном (на Терском берегу вместо полагающегося хлеба — ржи или пшеницы — по отсутствию этих злаков, как говорили жители, молодых осыпали крупой или солью. Впрочем, соль тоже входит в число древних магических веществ, способствующих плодовитости и здоровью). К этой же группе обрядов, видимо, относится дарственный каравай хлеб-соль, приносимый в дом молодых, блины у тещи в последующих после свадебного дня обрядах, упоминание гуся и лебедя в песнях как непременной принадлежности свадебной трапезы. По терскому обряду невесту, благословляя, ставят на одеяло, а не на шубу, как полагалось бы по русскому обряду. Может быть, дело в том, что в старину по Северу были распространены шубные одеяла (обычно из овчины), позднее же, с появлением ватных одеял, и произошла такая замена. Расплетание косы, одевание повойника на молодую и прочие традиционные обряды этой группы слишком хорошо известны.

Обратим внимание еще на обычай дружки снимать плат с головы молодой двумя пирогами, в чем нельзя не видеть очень древней обрядовой подробности.
Попытаемся из всех этих магических действий, составляющих в совокупности свадебный обряд, выделить основное зерно, тот росток, из которого началось развитие пышного ритуала народной свадьбы.
Прежде всего необходимо учесть, что свадьба в том виде, какой исторически сложился у нас и дошел до настоящего времени, появляется при распаде форм группового брака с утверждением моногамии (единобрачия) и патриархата (мужской власти в семье).
В русских сказках (в частности, тех, что мы записывали на Терском берегу) сплошь да рядом встречается такая сюжетная коллизия: у героя похищает жену Кащей бессмертный (или иной подобный персонаж). После ряда усилий и подвигов герой убивает врага, возвращает жену и снова справляет свадьбу — вторично.

До сих пор в быту тех же терчан (как и в других областях страны) есть обыкновение, если свадьба произошла далеко,— в Мурманске, например,— собирать по приезде молодых в деревню свадебный стол для родни, то есть в какой-то мере играть свадьбу снова.
В первобытной магии, еще и поныне живущей у таких народов, как австралийцы, бушмены и проч., широко распространена повторная магия: если охотник промахнулся на охоте, например, он снова проходит обряд, помогающий восстановить утраченное умение, «заколдовывается» вторично и оружие его, давшее промах.
По этой аналогии свадебный обряд — это прежде всего магия присоединения, отдача женщины под индивидуальную власть мужчины. А при нарушении этого права частного владения (если жена унесена Кащеем, какое-то время живет с ним и возвращена вновь) магическое действие повторяется для восстановления временно утраченных прав мужа.
Поэтому центральным драматическим моментом свадьбы является расставание девушки с волей, родом-племенем, подругами, ее отдача под индивидуальную власть мужчины, что символизируется обрядом расплетания косы, а также причитаниями и магическими действиями, этот обряд окружающими.
Заметим, что в древности разрушение головного убора женщины или девушки именно поэтому казалось актом особенно недопустимым, более страшным даже, чем фактическая потеря девичества или женской чести.
Вокруг этого центрального эпизода — выдачи девушки обществом одному лицу, «откупа» ее у общества (деньги, которые платит молодой сельчанам, задерживающим свадебный поезд, и проч.), присоединения девушки к духам дома мужа и т. д.— группируются все прочие обряды свадебного ритуала.
«Порча» молодых на свадьбе, возможно, акт столь же древнего происхождения, как и сама свадьба, и смысл его — месть за нарушение «старого уклада», обычаев родового общества с древними традициями группового брака (полигамии).

Отражение историко-правовых пережитков древности в терской свадьбе также довольно ясно прослеживается главным образом в песнях. Воспоминание о браке-умыкании и дохристианских свадебных обрядах, по-видимому, следует видеть в песне «На горы, на высокия. выростало там деревце». Значительно больше воспоминаний позднейших эпох — купли-продажи невесты («рукобитье»), обычаев русского средневековья — в перечне свадебных чинов, в ряде песен, упоминающих Москву, Литву и Новгород как равноправные политические центры, что уводит к действительности XIII—XV столетий.
Современная степень изученности, вернее, неизученности вопроса, редкость и неудовлетворительное качество публикаций пока еще не позволяют предпринять исследования русского свадебного обряда даже какого-то одного, достаточно крупного района страны. По нашему мнению, до всякой обобщающей работы необходимо издание целого ряда строго локальных сборников, чтобы последующее обобщение могло опереться на реальный, выверенный материал как словесный, так и музыкальный, а не на отрывочные, неполные, а часто и противоречивые записи, которые составляют основную "Массу источников наших сведений о русской свадьбе в настоящее время.

Предпринятая нами работа по всем изложенным причинам выполнена как публикация материала, а не как исследование. Именно такого рода работы, как нам кажется, без скороспелых выводов и обобщений гадательного характера способны скорее всего приблизить то время, когда можно будет поставить проблему изучения русской свадьбы во всем объеме и многообразии ее местных вариантов и их исторической эволюции, в единстве историко-этнографических, словесно-художественных и музыкально-художественных ее компонентов.
Последовательность свадебного обряда, те или иные его подробности записывались нами во всех селах Терского района и от многих лиц. Наиболее полные записи были сделаны в Умбе от Пиямы Степановны Девяткиной и Евгении Гавриловны Васиной; в Лесном — от Авдотьи Анисимовны Мошниковой и Анастасии Ивановны Катариной, большого знатока фольклора, которая помнила не только песни, но и свадебные причитания (приплаки-ванья). Однако она выросла в одной деревне, жила замужем в другой, позже переехала в третью и часто поэтому, рассказывая, соединяла вместе специфические особенности разных свадебных традиций. В Кашкаранцах свадебный обряд сообщила Платоннда Ивановна Дворникова, которая, как и А. И. Катарина, еще помнила приплакиванья. В Кузомени обряд свадьбы и свадебные песни записывались от Анисьи Степановны Рагозиной.

В Варзуге очень полное изложение свадебного обряда было записано от Евдокии Дмитриевны Коневой, ее рассказ и положен в основу настоящего описания. Ряд интересных подробностей и несколько редких старинных песен нам сообщила Александра Ивановна Чурилова. Порядок свадебного обряда выверялся по рассказам Александры Капитоновны Мошниковой и Федоры Николаевны Коворниной; дополнительные записи делались от Марии Васильевны Мошниковой, Марины Поликарповны Дьячковой, Федоры Антоновны Поповой, Александра Ивановича Заборщикова и многих, многих других. Более того, жители Варзуги, участники самодеятельного хора старинной песни, которым руководит местная жительница Александра Капитоновна Мошникова, поставили для нас всю свадьбу с начала до конца так,, как она игралась в деревне двадцать — тридцать лет назад: в старинных костюмах, с соблюдением всех традиционных обычаев, и участник нашей экспедиции С. Н. Азбелев заснял свадебный обряд на кинопленку. В этой постановке, кроме самой Александры Капитоновны («мать невесты»), предоставившей для съемок свою избу, участвовали Ефим Васильевич Заборщи-ков («отец невесты»), Евстолия Васильевна Чурилова (Гурьева) («невеста»), Николай Александрович Попов («жених»), Еликонида Якимовна Мошникова,. Клавдия Капитоновна Заборщикова, Анна Васильевна Мошникова, Николай Васильевич Чурилов, Рим Александрович Попов, Валентин Евгеньевич Заборщиков, Александр Федорович Мошников, Лия Федоровна Вопияшина,. Ульяна Семеновна Заборщикова и другие («дружки», «гости», «подруги невесты», «вывожальщицы» и проч.). В организацию этой постановки мы не вмешивались совершенно, предоставив ее Александре Капитоновне, Еликониде Якимовне и другим участникам ансамбля. «Консультантами» были многие жители села.

Когда сборник вчерне уже был готов, мы снова посетили Варзугу и некоторые другие деревни и дополнительно выверяли все подробности и детали свадебного обряда, чтобы добиться максимальной правильности описания.
Характер работы обусловил и построение сборника. В основу изложения положен свадебный обряд села Варзуги; отличия, имеющиеся в других селах, лишь оговорены по ходу действия в сносках и в комментариях. Тот же принцип соблюдался при расположении песен. Песни распределены в том порядке, который существовал в Варзуге, а песни из других сел даны дополнительно к каждому из разделов свадебного обряда.
Отбор песен производился по следующему принципу: в основной текст сборника помещались варианты сюжета, различающиеся напевами, текстовые же расхождения одного и того же сюжета, как правило, вынесены в комментарии.
Описание свадебного обряда, подбор и расположение песен и комментарии составлены Д. М. Балашовым. Нотная расшифровка музыкального материала и отбор музыкальных вариантов песен сделаны Ю. Е. Красовской. Ею же написана статья «Интонационная основа строя терских свадебных песен» и просмотрены напевы в сборниках, указанных в комментариях (все случаи сходства напевов при этом специально оговорены). Нотные расшифровки песен экспедиции 1964 года, в связи с временным отсутствием Ю. Е. Красовской, были выполнены лаборантом кабинета звукозаписи института Тертту Арвовной Коски и позднее проверены Ю. Е. Красовской. Значительную помощь в экспедиционной работе оказали научные сотрудники Ленинградского института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР С. Н. Азбелев и Т. И. Орнатская.

Тексты переданы с сохранением основных фонетических особенностей местного произношения согласно принципам публикации фольклорных изданий. В говоре жителей заметны различия в зависимости от возраста и места записи (в восточной части района, например, заметнее «цоканье»), мы сочли нужным сохранить их. Однако разночтение одних и тех же слов в пределах одного текста, затрудняющее чтение, нами устранено.
В заключение приносим сердечную благодарность всем жителям Варзуги и других сел Терского района как названным, так и не названным здесь, без самой горячей и бескорыстной помощи которых эта работа никогда бы не могла быть выполнена.
Д. Балашов

Сборник свадебных песен pdf Скачать ноты

 

Фольклор Беломорья
Библиотечка «В помощь художественной самодеятельности» №14
Ю.Е. Красовская
Человек и песня
"Советская Россия", 1989г.

содержание:

 

Предлагаемая вниманию участников и руководителей фольклорной самодеятельности
первая часть книги фольклориста-этнографа Ю.Е. Красовской «Человек и песня» приоткрывает заповедную кладовую богатств части Русского Севера — Терского берега Белого моря.
Самодеятельные фольклорные коллективы (детские, молодежные, взрослые) найдут в книге колыбельные, детские, игровые, протяжные лирические песни, исторические, хороводные, былину. Такие шедевры терского песенного искусства, как хороводная-игровая «Во лузях» и многоголосное эпическое полотно «Москва» («Город чудный, город древний»), в течение уже многих лет украшают репертуар
известного самодеятельного ансамбля «Россияночка» ДК АЗЛК и теперь могут приумножить славу любого профессионального хора.
Автор освещает многие стороны крестьянской жизни, специфики народного творчества, подходит к собиранию и изучению фольклора как к комплексной проблеме народоведения.

Экспедиция, которой более двадцати пяти лет
Поселок Умба-Лесной. Умба-деревня
«Проходимка» бабка Катариха
Уроки истории. Петр Иванович Пирогов
Деревня Кузрека. Куда убежали скоморохи? Чему учат былины?
Вялозеро. Уроки древнего гостеприимства и доброты
Деревня Оленица. Байки. Быличка. Козули. Шелюханы-кукольники.
Терские бобышки. Деревня Чапома. Паровоз и дедушков своедельный конь. Ефим Григорьевич Клещёв и паночка
Когда-то большое село Кузомень. «Кофе Феля». Петр Павлович
Корехов и уроки экологии
Деревня Кашкар анцы
Село Варзуга и его знаменитый хор

Книга песен Скачать ноты